Никто не представлял, что и там не всегда жара! В феврале недели две такой колотун случался, что зубы сами собой лязгали. Всего градусов пять мороза, но они равнозначны двадцати в средней полосе. Без снега, зато и с ветрами, которые с вездесущим песочком устраивали страшную жизнь, ведь тёплой одежды из экономии не покупали. Всего-то две недели переживём! И действительно, новогодние каникулы я с друзьями по традиции проводил на крыше. Отлично загорали, раздевшись до трусов! В Казани мне завидовали и не верили, по простоте своей, считая, будто такое возможно лишь в Африке. «Ну, да! возражал я. Плохо вы Африку знаете!»
Остальное время в Каракумах было замечательным! Всегда особой голубизны небо и, если даже не тепло, то жарко. Понятно, почему мой организм естественным образом приспособился к тем условиям. И лыж там, отродясь, никто не видел.
Но в училище это воспринималось как моя личная неприспособленность к нормальным для северян условиям! И никто не хотел понять, что для моего несчастного организма эти условия совершенно не нормальные! Они ужасные! Но никто обо мне не заботился! И никто не делал скидку на необходимость акклиматизации, на то, что мгновенно она не происходит. Меня бросили в сражение с морозом без минимальной подготовки!
Наиболее трагично это вышло в один из самых чёрных дней моей жизни. Мне пришлось на общих основаниях взвалить на плечо военные лыжи (с непривычки казалось, будто это два брёвна с заостренными носами) и в строю взвода направиться к трассе. К той самой трассе, о которой я уже вспоминал.
Душу и тело леденил нарастающий страх и мороз, парализующий своими объятиями!
11
Ещё накануне я перенервничал из-за неопределенности задачи. Я плохо спал, поскольку безнадежно пытался понять, за счёт чего же движется лыжник? Каким образом можно отталкиваться, если лыжи всегда ступают параллельно и вперёд? Без практического опыта это понять было невозможно.
О, боже! Я никогда не вставал на дрова! Правда, мальчишкой немного катался на чужих роликовых коньках! Но то же было летом, когда тепло! И с коньками, в общем-то, всё мне понятно. Поставил ногу под углом к движению оттолкнулся, поехал. Потом так же поставил другую оттолкнулся, поехал. И до бесконечности, только ноги менять не забывай! А от чего отталкиваться на диковинных дровах? Шутники утверждали, будто их стоит в лыжню поставить, а куда надо ехать, они сами знают!
Врали, конечно! Понятно, что как-то отталкиваться всё же придётся, но как, если лыжи проскальзывают?
Поначалу я думал, будто надо отталкиваться палками, однако в кино увидел мастеров-лыжников вообще без палок. Очевидно, секрет не в них. К утру я так и не разобрался, а спрашивать не стал, чтобы не засмеяли! Наделся, всё решится само собой на старте. Ведь побегут же все, так же побегу и я!
Но природа против меня встала на дыбы. Определяющим врагом оказался мороз.
12
Климат в Казани никогда не отличался справедливостью две зимы в году и лишь одно лето! Абсурд!
Первая зима приходила в самом начале года. Это был январь, потом февраль, а за ними и весь март. Много позже наступала робкая весна и настоящее жаркое лето. Но и в конце мая в оврагах ещё сохранялось немало снега. А прекрасное лето долго не задерживалось, поскольку совсем скоро в жизнь вторгалась вторая зима ноябрь и декабрь! Две зимы в году это уже чересчур!
В общем, со всех сторон, куда ни глянь, одна зима и только зима, а, значит, сильные холода и крепкие морозы! Лето только в воспоминаниях! Ну, и скажите мне после этого, как можно всю жизнь прожить в Казани?! Точно так же, как в холодильнике!
Ещё утром, когда в продуваемых шинельках мы выстроились перед казармой для проверки готовности с лыжами и креплениями, похожими на сбрую лошадей, мои руки безнадёжно окоченели. В таком случае они ещё и зверски болят! Мне сразу расхотелось ставить рекорды. Мне вообще никогда не хотелось становиться лыжником! Заставили!
Со слезинками, выступавшими от боли и замерзавшими на ресницах, я в тот момент более всего жалел, что все лыжники мира вольны в подборе рукавиц на свой вкус, и только курсанты обделены даже в этом. Ещё осенью нам выдали вязаные машинным способом двухслойные перчатки коричневого цвета в них-то и следовало тужить до весны. Если, конечно, они сами до неё доживут! И редко у кого доживали!
Южанин в тех толстых, но слабо согревающих перчатках чувствовал себя как без них. Пальцы, начиная с кончиков, быстро отмерзали до пугающего побеления, но согревать военные руки в карманах считалось тяжким грехом!
Что там лыжи?! Даже во время коротких переходов из одного учебного корпуса в другой, мои пальцы замерзали так, что писать наотрез отказывались. Я отогревал их, зажав между ног, приходя в норму едва ли не через час, но лекторы меня не ждали.
Если замерзать приходилось долго, а такое во время занятий на местности случалось часто, то надо мной будто страшный суд вершился! Каждый раз! Мороз скрючивал меня и вдоль, и поперёк! А затем уничтожал по частям и целиком! Из носа тонкой струйкой стекала лишняя вода, называемая конденсатом! Отмораживались не только пальцы рук, но и пальцы ног, хотя прятались они в портянках и сапогах. И даже уши повисали, словно тушки магазинных кальмаров! И нос предательски белел! И щёки тоже часто сдавались! Я же тогда не сомневался, что вечное кипение в котле намного предпочтительнее, нежели однократное промерзание насквозь! В аду, хоть и в мучениях, но всё-таки останешься живым, а на морозе быстро околеешь!
Скоро я на практике познал, что отмороженные уши не только болят. И с них не только лоскутами сползает погибшая в моих муках кожа, но они фантастически разбухают, они тяжелеют, потому раскачиваются как у африканского слона! Я раньше и не предполагал, что отмороженные уши выглядят как крылья! Их увесистые колебания приходилось ощущать с каждым шагом, и мне казалось, будто сзади кто-то скрытно подбирался!
О! Как же я жалел битых французов в то холодное время! Всех до единого! Их и бить-то не приходилось они сами собой загибались от холода! Лично я, проверив это на себе, считаю, что на всей планете трудно найти человека более несчастного, нежели насквозь промёрзший бедняга.
Но меня никто не понимал! Почему?
Так никто не верил, судя по себе, будто при каких-то пятнадцати градусах можно так быстро и сильно коченеть. Не находя понимания, я никогда и не жаловался, и помощи не просил, решив для себя, что моей немилосердной судьбой мне предписано погибать молча и в одиночку!
13
Тем не менее, моя проблема совсем не была шуточной, как кому-то казалось. И не только я, в конце концов, замерзал даже при слабом морозе. Замерзали и другие южане, но северяне нас в упор не замечали!
А ведь мы страдали не из-за своей изнеженности, а из-за неверных настроек организма. Во мне, например, точно знаю, какой-то термостат за много лет приспособился к жарким условиям пустыни, где я долго жил, а в Казани условия оказались иными. Термостату следовало срочно менять настройки, но быстро в нас это не происходит.
Потому организм, по привычке считая, будто я всё ещё пребываю в жарком климате, слишком малую часть энергии от потребляемой мною пищи превращал в тепло. В пустыне этого хватило бы с лихвой, но только не в Казани! Только не лютой зимой.
И моя кровь, недостаточно подогретая для местного холода, обделяла теплом леденеющие ноги, руки, уши, нос и открытую кожу. Эта кровь, как главный переносчик тепла в организме, возвращалась к сердцу более охлаждённой, нежели допускалось здоровым телом. Потому и внутренние органы не добирали тепла. И, значит, все химические и биологические реакции, определяющие моё существование, значительно тормозились. И, как следствие, ещё меньше вырабатывалось тепла. И температура тела снижалась ещё больше. И так далее, вплоть до нуля!
Ну, не напрасно же температуру тела считают критерием здоровья! Не зря же придумали для ее замера градусники, которые нам, чуть что, суют подмышку! Измерили температуру тела и сразу всё понятно! Болен человек! А если температура совсем низкая, тогда что? На это врачи не реагировали. А сегодня как?
И ещё. У остывающей крови быстро и весьма существенно возрастает вязкость. В итоге, сердцу становится не по силам продавливать ее, густую, особенно, в тончайшие капилляры пальцев рук и ног, ушей, носа, глаз, мозга. Оставшись без крови, они в первую очередь лишаются тепла, кислорода и питания, без чего существовать не могут. Потому на холоде клетки замёрзших органов задыхаются, холодеют и отмирают. Это заметно даже внешне. Без крови они белеют.
Вывод-то прост, но кому он был интересен: «Замерзающий человек вовсе не капризничает, проявляя якобы своё неумение терпеть зимние неприятности. Замерзание это ничуть не неприятность! Это самая настоящая медленная гибель. Уговорами или приказами околевающего бедолагу спасти невозможно! Его можно лишь отогреть!»
14
А я всегда терпел систематическое переохлаждение и только терпел, зарабатывая себе всякие циститы и не только. Иного выхода у меня и не было. Я терпел и приспосабливался, как только мог, не видя иных вариантов. И ведь правильно делал, поскольку в то ужасное для меня время мой организм ускоренно привыкал к новым условиям. И постепенно я, действуя со своим организмом заодно, достиг кое-каких успехов.