Почему? Ты все же хочешь её открывать? Показывать?
Нет, нет
Тогда тем более давай украсим лицо!
Прошу тебя, Ник, не надо, у неё ведь уже проколоты нос и губа.
Но это совсем маленькие камушки, они и не заметны почти.
Заметны.
Никто пожал плечами:
Ладно, как скажешь. Я не настаиваю, я просто предложил.
И на лице Лиса отразилось явное облегчение:
Может, позже она наденет традиционное украшение замужних красных женщин.
Ты хочешь ещё раз жениться на ней, когда мы захватим Рудный город, и ты станешь королем? Теперь уже по Обряду красных?
Да.
Карина знала эту традицию, и видела на красных женщинах украшение в виде полумесяца. Сделанное из золота, богато украшенное узорами и драгоценными камнями, часто с бахромой цепочек и бусин по краям, оно с помощью дужки продевалось сквозь носовую перегородку и висело под носом широкой серпообразной пластиной, заслоняя губы и нижнюю часть лица. На задней стенке украшения была застёжка, при желании её можно было продеть через проколы специально сделанные для этого в нижней и верхней губе, скрепляя их вместе, как булавкой, не давая покорной женщине возможности раскрывать рот.
Искусно выполненные ювелирами, украшения, конечно, были очень красивыми, но всё же напоминали Карине, рабский намордник.
Сквозь плотную ткань накида она не могла видеть выражение лица Лиса, просто молча слушала их разговор, думая о том, что её жизнь закончена, с абсолютным равнодушием. Пусть делают с её телом что хотят, она принадлежит своему мужу, она в руках своего любимого, и больше ничего не нужно.
Медленно, спотыкаясь и путаясь в длинном подоле, она шла за Лисом. В гостиной молча села на своё место за столом. Она не видела выражения их лиц, только неясные пятна, не видела толком, что перед ней на столе. Здесь был её отец, но он ничего не сказал. Они не обращались к ней и ничего не сказали Лису, он общался со всеми как обычно, видимо, считая, что его жена так и должна выглядеть. И в данный момент Карина смирилась.
Как вы себя чувствуете? Как настроение? спросил Никто.
Всё в порядке, ответил Лис, твой праздник скоро будет?
А он уже был, ответил ему Никто как ни в чём не бывало и обвёл их озорным взглядом своих светлых глаз. У него был такой вид, словно он в душе смеётся над ними, потешается над их замешательством, и выражение лиц Лиса и Корса его искренне забавляет.
Что?! Лис буквально поперхнулся вином.
Праздник уже был, повторил Никто, продолжая веселиться, пришло очень много гостей и из дальних миров тоже. Я и сам не ожидал, он чуть тряхнул своей светлой разлохмаченной головой и как обычно совершил непроизвольное движение, дотронувшись до колец в носу. Помнишь, Лис, я рассказывал вам с Кариной про свою подругу, чьи предки пришли из мира насекомоподобных существ, и у неё было четыре руки.
Про паука? уточнил Лис.
Да.
Разве такое забудешь.
Ну вот. Было слишком много чуждых существ, и из таких миров тоже. Я решил, что вы не сможете вернуться к своей обычной жизни, если будете помнить их. Это всё-таки не для людей. И я стёр вам память.
Лис, Витор Корс и Карина замерли.
И и сколько времени уже прошло? наконец смог выдавить из себя Лис.
Лис, не переживай за Форт, мы вернёмся в ту же временную точку, из которой ушли. Я же обещал, в вашем мире и дня не пройдёт.
Тогда тогда, если твой праздник уже закончился и твои насекомоподобные друзья сделали с нами всё что хотели, может, мы вернёмся?
Начинается, протянул Никто, Лис, хватит так трястись за свою задницу.
Прошу тебя, давай вернёмся.
Мы вернёмся в ближайшие дни, не начинай. Мне тоже нужно выполнять Миссию в этом грёбаном Форте, поэтому мы конечно вернёмся, не скули.
А где Арел? спросил осторожно Корс.
Я оставил его в комнате, не переживай, Корс, никуда твой Арел не делся. Не утащили его нечистые пауки в свой мир. И никого не утащили, с вами всё в порядке! Закончили разговор! Пейте!
Когда они вернулись к себе, изрядно пьяный Лис долго трахал её. Но он не изменил своего первоначального решения и не снял с неё накид, лишь приподымая, и она не могла дотронуться до него руками, только через ткань, и не могла толком видеть, доволен он или нет. Но судя по тому, как долго и с удовольствием он её имел, он был доволен. И утром, едва проснувшись, продолжил. Она уже ничего не просила. Смирившись, она только вставала и ложилась, как он хотел, позволяя ему делать со своим телом всё что угодно.
Хабир Верный без всяких церемоний вошёл в комнату Корса:
Собирайся, хозяин приказал привести тебя, утробно прорычал он.
Верный как будто чуял, как Корс относится к нему, как не любит нечистого пса, испытывая отвращение и опасаясь. Корс знал, что собаки чувствуют, когда их боятся, и обычно, почуяв страх, нападают, но он ничего не мог с собой поделать, так его раздражал этот мерзкий хищный нечистый. А то, что Никто любил его какой-то неоправданно нежной любовью и постоянно везде таскал за собой, ещё больше бесило. Корс был собран, он взял себя в руки и привёл свою внешность в порядок. Его волосы были уложены и заколоты в хвост, от одежды пахло дорогим парфюмом, на пальцах с аккуратными ногтями блестели драгоценные перстни. Корс пришёл в себя после всех неудач, по крайней мере, так казалось. И краситель на лице совсем поблёк, отчего Корс уже внутренне не сжимаясь мог смотреть на своё отражение в зеркале. Да, он старался ни о чём не думать и налегал на вино, чтобы пребывать в расслабленном забытьи, но это был почти прежний Корс, испорченный, поломанный, но не сдавшийся. Он, подчиняясь приказу, вслед за Верным прошел в комнату Никто, и, зайдя, с удивлением отметил, какая она большая и даже можно сказать роскошная, но при этом у Демона не было ни окон, ни балкона, как в комнате у Карины. В его личном Мире всегда царил полумрак, но, похоже, Никто это не угнетало. «Привык жить в пещере ведьмы как в норе», подумал Корс, разглядывая полированные каменные стены и чёрные плиты пола. Потолок подпирали резные колонны, упираясь в свод ажурными арками. Корс увидел, что на ступенях у высокого ложа на коленях стоит Арел, раздетый, в рабских атрибутах, он не поднял низко опущенной головы, и всё равно Корс заметил, что с его лицом что-то не так.
Привет, Витор, сказал Никто и его голос был спокойным и весёлым.
Рад тебя видеть, мой Демон, ответил Корс, становясь на колени.
Эй, поднимайся, давай без церемоний, улыбнулся Никто, я люблю тебя как благородного господина, который сделал меня сначала рабом, а потом своим любовником и своей вещью.
Корс только горько усмехнулся, он больше не верил Никто. И ещё, когда он встал на колени, на эти чёрные плиты пола, то оказался почти вровень с Арелом и невольно заметил, что его нижняя губа странно выдвинута вперёд.
Располагайся, Витор, чувствуй себя как дома, присаживайся за стол, налей себе вина, хочешь кури, сказал Никто, слезая с кровати и подходя к нему. Корсу было непривычно видеть его таким, не покалеченным, не хромым, а из-за худобы даже каким-то грациозным, как ласка. И всё равно, несмотря на то, что Никто был в добром расположении духа, Корса невольно затрясло, когда он приблизился.
Витор, в чём дело? Почему ты так боишься меня? спросил Никто даже как-то немного удивлённо.
Что с Арелом? Корс попытался уйти от ответа.
А? Никто обернулся к князю, Арел, подними лицо! приказал он, и Арел сразу исполнил приказ.
Корс увидел, что в его нижнюю губу было продето что-то большое и толстое пробка от бутылки!
Что это?!
Никто засмеялся:
Я сделал небольшой разрез и запихал в него пробку. Ему очень хорошо, правда?
Но зачем? Корс был шокирован, и Арел с оттопыренной нижней губой выглядел отнюдь не хорошо.
Нечистые делают так, вставляют в губу пробку закоренелым пьяницам в наказание. Это забавно, и сразу понятно, кто перед тобой.
Но ты ведь сам позволяешь ему пить, даёшь вино!
Ну, а что мне остаётся, если он не может без этого? Я сделал с ним это просто так, ни для чего.
Корс посмотрел на Арела. С кольцом в носу, дырой в щеке и теперь изуродованным ртом, он выглядел совсем плохо. Глаза Арела были не заслонены, но он не поднимал их и не смотрел на Корса.
Знаешь, Витор, зачем я позвал тебя?
Нет, и сейчас Корсу стало по-настоящему страшно.
Я тебя буду сейчас украшать, сказал Никто, и Корс внутренне сжался.
Твой краситель почти стёрся, я раскрашу тебя заново, лучше. Вытащи свои украшения. Никто достал коробку с баночками, в которых была краска, я сделаю красивее, с тенями. Ты увидишь, как тебе будет хорошо.
Какая разница, с красителем ничего не будет хорошо, сказал мрачно Корс. Это позорный грим, каким бы красивым он ни был.
Он не посмел ослушаться и выкрутил три шипа из-под своей нижней губы.
Не двигайся, ты привыкнешь к себе такому.
Не привыкну.
И что? Когда вернёмся, пойдёшь к Рагмиру, будешь просить отменить наказание? Будешь каяться, ползая на коленях у его ног? Отречёшься от меня? От постыдной связи с грязной полукровкой?