Особо отметим, что на протяжении всего XIX века развитие термина психопатии (еще не разделенной на два параллельных подхода), диагностика этого состояния и выводы из этой диагностики практически полностью находились вне медицинского (психиатрического) интереса, но практически исключительно в пределах интереса судебно-психиатрического и именно этому интересу мы обязаны развитием соответствующих понятий и критериев диагностики до начала XX века.
1.1.2. История взглядов на психопатию
с древности до конца XIX века.
Рождение термина «психопатия»
В изложении кратких исторических тезисов по истории изучения психопатий мы обопремся на главу 2 книги Кента А. Кила (2015), опустив ссылки на источники, приведенные К. А. Килом. Прямые цитаты мы, как принято, в большинстве случаев взяли в кавычки, наши дополнения внутри цитат в квадратные скобки, однако мы позволили себе достаточное количество прямых цитат без кавычек, предварительно указав, на какой источник мы опираемся.
«Возможно, первое письменное описание психопатических черт можно найти в книге Второзакония примерно за 700 лет до н.э. [заметим, что книга Второзакония (так называется пятая книга Пятикнижия Моисеева в христианской традиции) входит в Ветхий Завет Библии, но она написана примерно за 13001400 лет до н. э. Описание психопатических черт именно подростка (в возрасте 1313,5 лет, по мнению еврейских мудрецов) можно найти в стихах 1821 главы 21 в рассказе о буйном и непокорном сыне, не слушающем голоса отца своего и матери своей, ворующего у них, ведущего асоциальный образ жизни, причем наказания не оказали существенного влияния на его поведение (забегая вперед: это состояние, описываемое приведенным ниже экспертным подходом). Пятикнижие Моисеево требует такого ребенка казнить (!) вследствие его явной неисправимости и возможных тяжелых преступлений в будущем, то есть столь тяжкой ценой рекомендовано осуществить профилактическую защиту возможных (вероятных!) будущих жертв этого молодого психопата.
Кроме этого, в качестве психопата Кент А. Кил упоминает Каина из первой книги Пятикнижия Моисеева Бытие (в христианской традиции). Нам трудно с этим согласиться. Хотя убийство Э́веля и показывает некоторые психопатические черты Каина (импульсивность действия, отсутствие эмпатии к брату, зависть к его успеху, отсутствие даже ближайших планов и др.), но психопаты не могут изменяться в течение жизни, а Каин впоследствии вел достаточно нормативную жизнь без признаков психопатии, даже построил первый в истории город Хано́х (основал городской тип цивилизации), назвав его именем сына. Кроме этого, у нас нет никаких данных о жизни Каина до убийства им Эвеля, а из одного поступка диагноз психопатии поставлен быть не может. И.Д.]. Около 300 лет спустя [9001000 лет спустя, с учетом нашей поправки о времени написания книги Второзакония. И.Д.] один из учеников Аристотеля Теофраст (371287 до н.э.) стал первым ученым, подробно описавшим «прототип» психопата. Он назвал его «бессовестным человеком»
Психопаты неизменно присутствуют в произведениях культуры любого народа: от Шекспира с его Ричардом III и мавром Аароном из «Тита Андроника» до Симэнь Цина из китайского романа XVII века «Цзинь пин мэй» («Цветы сливы в золотой вазе»). Из персонажей поновее у нас есть Макхит из «Трехгрошовой оперы» Бертольта Брехта и Ганнибал Лектер из «Молчания ягнят» Тома Харриса». Большую галерею психопатических образов дала нам русская литература. Тут и «Психопаты» А. П. Чехова, «Старинные психопаты» Н. С. Лескова, и ряд ярких образов Ф. М. Достоевского
Психопаты встречаются и в племенах, стоящих на доиндустриальном (доцивилизационном) этапе развития. Это позволяет сделать вывод, что они появляются не под влиянием прогресса и цивилизации, но живут среди нас с самого нашего возникновения как вида.
Первым из психиатров, описавшим это состояние, был директор знаменитейшего в мире приюта для душевнобольных больницы Бисетр на окраине Парижа Филипп Пинель (17451826). Он описал группу пациентов, страдающих mania sans délire («безумием без бреда»). Этот термин использовали в тех случаях, когда человек обладал нормальным интеллектом, но отличался значительными недостатками поведения с такими типичными чертами, как жестокость, асоциальность, злоупотребление спиртным и наркотическими веществами, безответственность и безнравственность.
Ф. Пинеля поразило, что эти люди, как правило, отличались очень развитым умом, но что-то в них было не так. Ф. Пинеля учили считать душевнобольными людей с бредовыми идеями и искаженным восприятием реальности. Но ему все больше встречались такие пациенты, страдавшие явным дефицитом морали, и он изменил свой взгляд на них. Ф. Пинель первым описал такой тип безумия, которому были несвойственны расстройства мышления и интеллекта, что отличало этих пациентов от психотиков и невротиков.
Повторив Ф. Пинеля, американский психиатр Бенджамин Раш (17451813) утверждал, что на нравственные качества, как и на интеллектуальные, могут влиять повреждения мозга и они тоже должны входить в компетенцию медицинской науки.
Мы опустим увлекательную историю термина «нравственное помешательство», предложенного Джеймсом Причардом в 1837 году, под расширительное толкование которого оказалось возможным подвести большинство просто преступников и тем самым освободить их от судебной ответственности (взамен на стационарное психиатрическое лечение (которого тогда практически не было была изоляция больных от общества) или без оного).
Проблема, идущая из древности и никак не решенная и сегодня, заключалась в том, что все известные нам судебные системы построены на принципе возмездия, воздаяния в отрицательной коннотации, мести (сначала преступление, затем наказание за него) и невосприимчивы ни к идее профилактики (чтобы человек, который, возможно, будет склонен к преступлению, изменил (или, что эффективнее не приобрел) свои потенциально преступные взгляды и действия так, чтобы преступление стало невозможным для него, это не задача судебной системы, это задача всего общества, его социально-педагогических ресурсов), ни к идее предотвращения (когда человек созрел для совершения преступления, но его лишают возможности это преступление совершить изоляцией этого человека (включая радикальную изоляцию (смерть), как в показанном выше примере буйного и непокорного сына из древней книги Второзакония)), психиатрическим лечением и другими возможными подходами. И тут выявилась особая функция психиатрии как системы, практически исключительно определяющей подсудность преступника, уже совершившего преступление. Значение психиатрии для общества, которое в те времена больше определялось не ее медицинской составляющей, а функцией социальной гигиены (мысль позаимствована нами у Мишеля Фуко, мнение которого изложено в книге Н. Д. Узлова, 2009), резко возросло именно на контакте с судебно-правовой системой.
Эта история (расширительное толкование, ограничительное толкование) бушевала несколько десятилетий, в первую очередь в США. Для нас важна не потерявшая своей актуальности до сегодняшнего дня мысль Айзека Рея (год рядом с годом рождения термина «нравственное помешательство», 1838) о том, что « эмоциональные и интеллектуальные способности одинаково важны для определения безумия». Рей считал, что за поведение отвечает исключительно мозг и что эмоциональные аберрации связаны с аномальными состояниями рассудка
Отчасти из-за противоречивости термина «нравственное помешательство» и из-за его размытости, которая приводила к тому, что оно применялось ко многим, кто просто был преступником, немецкий психиатр Юлиус Людвиг Август Кох (18411908) и изобрел термин «психопат» в 1888 году. Стоит отметить, что термин «психопатия», возможно, впервые использовал австрийский врач и автор книг Эрнст фон Фейхтерслебен (18061849), который в 1845 году написал первый австрийский учебник психиатрии (в переводе на английский 1846 года The Principles of Medical Psychology). Однако широкое распространение термин получил лишь после выхода труда Ю. Коха.
Ю. Кох также был первым, кто настаивал на том, что для диагноза психопатии нужно рассмотреть всю историю и все аспекты жизни человека, чтобы получить полную картину проявления симптомов. Это был заключительный фрагмент головоломки, благодаря которому сложилось большинство тех принципов, на основании которых мы в настоящее время оцениваем психопатические черты в судебно-правовой системе. Диагностические критерии Коха завоевали большую популярность и вошли в восьмое издание классического учебника клинической психиатрии Эмиля Крепелина [1915 год, и оттуда больше чем на век эти принципы остались ведущими (конечно, с необходимыми изменениями, а то и просто с изменением терминологии без изменения сути), и они являются ведущими и сегодня как в МКБ-10, так и (с некоторыми, больше косметическими изменениями) в DSM-IV-TR. Эти принципы классификации психопатий и сегодня остаются основой диагностики и слабых, неуспешных попыток коррекции этого состояния. И.Д.].