Я так рада видеть тебя за моим столом, Ник! Ты напоминаешь мне да, розу, настоящую розу! Разве я не права? она повернулась к мисс Бейкер за подтверждением. Разве он не похож на розу?
Это была неправда. Я даже и близко не похож на розу. Это была всего лишь импровизация с ее стороны, но какая-то волнующая теплота исходила от нее, будто сердце ее пыталось прорваться к вам, спрятавшись в одном из этих волнующих, произносимых с придыханием слов. Затем она вдруг бросила свою салфетку на стол и, извинившись, пошла в дом.
Мы с мисс Бейкер обменялись краткими взглядами, сознательно лишенными значения. Я уже открыл рот, чтобы начать говорить, когда она, насторожившись, выпрямилась на стуле и предостерегающе зашипела. Приглушенный страстный шепот доходил к нам из-за двери, и мисс Бейкер, нимало не стесняясь, наклонилась вперед, пытаясь разобрать слова. Шепот этот сначала дрожал на грани еле слышимого, потом затих, потом резко усилился до возбужденного и затем полностью исчез.
Этот мистер Гэтсби, о котором вы говорили, мой сосед, сказал я.
Давайте помолчим. Я хочу слышать, что там происходит.
А что, что-то происходит? спросил я невинно.
Вы хотите сказать, что вы не в курсе? сказала мисс Бейкер, искренне удивившись. Я думала, все уже знают.
Я нет.
Ну как же, произнесла она нерешительно. У Тома есть одна женщина в Нью-Йорке.
Женщина? повторил я безучастно.
Мисс Бейкер кивнула.
Она могла хотя бы из чувства приличия не звонить ему во время обеда. Вы так не считаете?
Прежде, чем до меня дошел смысл ее слов, послышался шелест платья и хруст кожаных ботинок, и Том с Дэйзи уже снова были за столом.
Было просто невозможно усидеть на месте! воскликнула Дэйзи с натянутой веселостью.
Она села, посмотрела испытующим взглядом сначала на мисс Бейкер, потом на меня, и продолжила: Я вышла на воздух на минутку, и там так романтично, на воздухе! На газоне сидит какая-то птичка я думаю, соловей, добравшийся сюда на пароходе Кьюнарда или «Уайт Стар Лайн». Он так красиво поет И далее нараспев: Это та-а-к романтично, не правла ли, Том?
Очень романтично, ответил он ей, и затем скорбным голосом произнес в мою сторону: Если еще будет светло после обеда, я хочу показать тебе конюшни.
В доме пугающе зазвонил телефон, и по тому, как решительно Дэйзи замахала головой Тому, я понял, что тема конюшен отпала сама собой, как, впрочем, и все остальные темы. Из отдельных фрагментов последних пяти минут, проведенных за столом, я помню только то, что были зачем-то снова зажжены свечи, и то, как я хотел заглянуть прямо в глаза всем и избежать при этом их взглядов. Я не мог сказать, о чем в тот момент думали Том и Дэйзи, но я сомневаюсь, чтобы даже мисс Бейкер, которая, похоже, уже выработала в себе определенный невозмутимый скепсис, смогла полностью стереть впечатление от пронзительного металлического настойчивого звона этого пятого гостя. Возможно, кому-то эта ситуация и показалась бы интригующей; моим же инстинктивным порывом было немедленно позвонить в полицию.
О лошадях, понятно, уже не могло быть и речи. Том и мисс Бейкер, держа в сумерках дистанцию в несколько футов друг от друга, проследовали обратно в библиотеку, будто для дежурства у постели какого-то вполне реального тела, тогда как я, пытаясь выглядеть приятно заинтересованным и немного глуховатым, проследовал за Дэйзи по цепи соединяющих отдельные части дома веранд к переднему крыльцу. В его темном мраке мы сели друг возле друга на плетеном канапе.
Дэйзи обхватила лицо руками с двух сторон, будто ощупывая его красивые очертания, постепенно всматриваясь в густые сумерки. Я видел, что в ней бушевала буря чувств, поэтому я задал ей несколько, как мне казалось, успокоительных вопросов о ее маленькой девочке.
Мы ведь совершенно не знаем друг друга, Ник, неожиданно произнесла она, даже несмотря на то, что мы кузены. Ты не пришел на мою свадьбу.
Я тогда еще не вернулся с войны.
Ах, да. Она замолчала. Мне сейчас очень тяжело на душе, Ник, и я очень цинично отношусь ко всему.
Очевидно, она имела хорошую причину быть циником. Я молчал, ожидая, что она скажет что-то еще, но, не дождавшись, довольно осторожно вернулся к теме ее дочери.
Я так думаю, что она уже хорошо говорит, а также ест ну, и все прочее.
О, да, конечно. Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Послушай, Ник; хочешь, я тебе сейчас скажу, какие я произнесла слова, когда она только родилась? Хочешь узнать?
О, да, конечно. Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Послушай, Ник; хочешь, я тебе сейчас скажу, какие я произнесла слова, когда она только родилась? Хочешь узнать?
Очень даже!
Из этого ты поймешь, каким образом у меня сложилось такое отношение к вообще ко всему. Это было, когда ей не было еще и часа после родов, а Том был в это время бог знает где. Я пришла в себя после эфира с чувством полной оставленности и сразу же спросила медсестру, мальчик родился или девочка. Она сказала мне, что девочка, и как только я это услышала, я отвернулась к стенке и заплакала. Что ж, сказала я, я рада, что девочка. И я надеюсь, что она будет дурой это лучшее, кем может быть девушка в этом мире: милой маленькой дурочкой.
Дело в том, что я считаю, что все в этом мире ужасно так или иначе, продолжала она убежденно. И так считают все, даже самые передовые люди. А я это знаю. Я побывала везде, видела все и прошла через все. Глаза ее вызывающе сверкали во тьме, в точности, как у Тома, и она засмеялась нервным, презрительным смехом. Это жизненный опыт! Боже, это же настоящий жизненный опыт!
Как только ее голос умолк, перестав приковывать к себе мое внимание, мое доверие, в тот же миг я почувствовал принципиальную неискренность во всем том, что она говорила. Я почувствовал себя неловко, будто весь этот вечер был неким трюком, специально разыгранным для того, чтобы вызвать во мне чувство участия. Я выжидательно молчал, и через мгновение мои догадки получили подтверждение: она уже смотрела на меня с самодовольной улыбкой на своем миловидном лице, будто только что доказала свое право на членство в неком весьма утонченном тайном обществе, к которому они с Томом принадлежали.
В доме выдержанная в темно-красных тонах комната сияла, залитая светом. Том с мисс Бейкер сидели на разных концах длинного дивана; она читала ему вслух из «Сэтердэй Ивнинг Пост»: слова, произносимые монотонно и без интонации, сливаясь, журчали успокоительным потоком. Свет от лампы, ярко отражаясь от его ботинок и тускло от ее желтых, как осенние листья, волос, скользил по газете, когда она переворачивала страницу, трепетавшую в ее тонких руках.
Когда мы вошли, она на мгновение подняла руку, дав нам знак помолчать.
Продолжение читайте, сказала она, швырнув журнал на стол, в нашем ближайшем номере.
Ее тело заявило о себе беспокойным движением колена, и она встала.
Уже десять часов, заметила она, очевидно, увидев время на потолке. Пора уже этой замечательной девушке идти спать.
Джордан завтра играет в турнире, пояснила Дэйзи, в Вестчестере.
О, так вы Джордан Бейкер!
Теперь я понял, почему мне ее лицо показалось таким знакомым: это миловидное лицо презрительно смотрело на меня со многих ротогравюр спортивной жизни в Эшвилле, Хот Спрингсе и Палм-Бич. Я также слышал, что о ней рассказывали какую-то историю, что-то такое неодобрительное и неприятное, но что именно, я давно забыл.
Спокойной ночи! сказала она тихо. Разбуди меня в восемь, хорошо?
Если ты еще встанешь.
Встану. Спокойной ночи, мистер Каррауэй. Еще увидимся.
Конечно, увидитесь, подтвердила Дэйзи. Я даже думаю организовать свадьбу. Приходи сюда почаще, Ник, и я буду создавать вам обстановку: что-то наподобие этого. Ну, там, закрою вас случайно в бельевом шкафу в лодке и вытолкну вдвоем в море, и все такое прочее
Спокойной ночи, крикнула мисс Бейкер с лестницы. Я не расслышала ни слова.
Славная девушка, сказал Том через мгновение. Им не следовало ее отпускать, чтобы она вот так болталась по стране.
Кому не следовало? холодно поинтересовалась Дэйзи.
Ее близким.
Ее близкие это одна тетка, которой уже тыща лет. Кроме того, Ник будет присматривать за ней, не так ли, Ник? Этим летом она здесь очень часто будет на выходных. Думаю, домашняя обстановка окажет на нее самое благоприятное воздействие.
Дэйзи и Том молча переглянулись.
Она из Нью-Йорка? спросил я.
Из Луисвилля. Наше белоснежное девичество прошло там. Наше прекрасное белокожее
Ты что, устроила Нику маленькую задушевную беседу на веранде? неожиданно спросил Том.
Разве? Она посмотрела на меня. Я сейчас не помню, но, по-моему, мы говорили о нордической расе Да! Точно: о нордической расе. Она как-то сама заговорила в нас, ну и мы увлеклись.