Однако жить в ней явно смог бы только карлик. Или отъявленный мазохист: в ширину она была ровно двух метров: у дальней стены стояла, словно влитая, втиснутая меж торцевых стен старинная кровать с проржавевшими железными трубчатыми спинками. И продавленным сетчатым, тоже ржавым, матрацем между ними.
Как удалось этой реликвии избежать загребущих рук охотников за металлом и уголками, Васёк, если честно, не знал. Но вошёл в комнату, которую для начала осмотрел с порога, пригнувшись: потолок, попросту повторявший форму ската крыши, и даже не обшитый, у двери был не выше метр шестьдесят. Так что чтоб не треснуться о балки перекрытия, на которых лежали сгнившие чёрные доски, а на них шифер, старинный, асбесто-цементный, а кое-где на явно текущих участках были подложены обрезки профнастила, обитателям каморки явно приходилось всегда кланяться Ну, или они и сами были метр с кепкой!
Если б не распахнутая настежь дверь, видно ничего в тёмной комнатке не было бы: в передней стене не имелось даже намёка на окно! Хотя
Для вот именно спанья, свет как раз без надобности. Впрочем, посмотрев на балки потолка, Кот дёрнул плечом: точно! В центре комнатёнки в балке имелся гвоздь, на котором ещё сохранились остатки проволоки: тут явно когда-то висела одинокая лампочка: наверняка в бакелитовом патроне, наверняка без абажура, или плафона. Тоска!
Кроме кровати, из «мебели» в углу имелся доисторический «мойдодыр»: табурет без дна, с вертикально прибитой доской, к которой наверху был прикреплён рукомойник: с пипкой-штырём. Кот ещё застал такой у бабушки, и даже знал, как пользоваться: нажимаешь снизу на пипку, и из-под неё течёт вода. В подставленный на табурет таз. Таза, понятное дело, не имелось. А пипка, когда ткнул в неё снизу, не поддалась. Приржавела.
Нашлось в другом углу и место, где пол был серого цвета: вероятно, от золы. Судя по следам в полу, здесь стояло что-то вроде печи-буржуйки: вон в крыше и квадратная жестянка. С дыркой под трубу!
Больше же всего Кота поразил как раз пол в сарайчике.
Он был земляной!
Плюнув прямо на него, он вышел, прикрыв за собой просевшую полусгнившую дверь. Тоже, ясное дело, из досок. Сколоченную явно наспех, и из того материала, что нашёлся под рукой. Тоска почему-то так и взяла его прямо за сердце своей холодной волосатой рукой. Где оно беззаботное детство Да и вид запустения и разора, как и понимание того, что те, кто обитали здесь, были бедней церковных мышей, сильно, если честно, расстроил.
Хотя с чего бы ему расстраиваться?! Ведь не он здесь жил?!
Неужели тут кто-то всё-таки жил вот именно так?! Словно в позапрошлом веке?
Но кто?!
Какой-нибудь калека? Старик? Древняя бабушка?.. Семья карликов?
Во втором сарайчике, размером чуть побольше, но дверь в который оказалась подпёрта простым камнем, картина оказалась ещё безрадостней. В углу, на земляном же полу, валялся разбитый в хлам старинный ламповый! телевизор, крохотный и явно чёрно-белый. «Рекорд»?! А в другом и правда, стоял проржавевший насквозь, покосившийся и ушедший частично под землю, холодильник. С округлыми формами такие выпускали в пятидесятые годы прошлого столетия. Приглядевшись в полумраке свет тоже проходил только через оставленную открытой дверь, и крохотное, в две ладони, грязное оконце Кот увидел и ржавую стальную накладку на передней части: «Зил»! Ох-хо-хонюшки
Кровать с ржавыми железными спинками тут тоже была. Когда-то. А сейчас от неё остались только эти самые две спинки. Сиротливо стоявшие прислонёнными к дальней стене в углу. Под полкой. Где, похоже, когда-то имелись иконы. Сейчас, ясное дело, пустой. Потолок здесь тоже сверкал а, вернее темнел! просевшими балками, гнилыми досками, шифером и кусками профнастила. Но здесь сохранился чёрный бакелитовый патрон в центре: ясное дело растрескавшийся окончательно. А то бы и его «хорошие» люди, побывавшие тут до них, подгребли
Обалдеть.
Похоже, до того, как построили дом наверху, на «плато», те, кому принадлежал участок, жили именно здесь!!!
И они явно не шиковали Это если сказать мягко.
Цыгане, что ли, какие?! Вряд ли. Цыгане землю не продадут!
Значит, всё же, скорее всего какие-нибудь русские. Из бедных. Очень бедных.
Но почему же наниматель ничего не сказал об этих странных сарайчиках-каморках? Может, сам никогда в них не заглядывал? Едва ли. Или попросту знал, что в них Лучше не заходить? А то уж больно гнетущее впечатление остаётся. Да и жить в них точно нельзя! Бр-р-р!..
Третий сарайчик, дверь которого даже ничем не была подпёрта, но заедала, Кот осмотрел прямо с порога, не входя. Впрочем, тут без сюрпризов. Чёрный пол и до половины чёрные стены однозначно говорили о том, что здесь держали уголь. Которым явно топили контрамарку. И буржуйку. До того, как в семидесятые по всем махаллям и частному сектору провели газ
Чтоб встряхнуться и развеять дурное настроение, Кот вернулся снова по прорубленному коридору ко входной калитке.
Вот они: плоды их работы! И навалены, и утрамбованы, и расчищены
Приятно взглянуть. И пусть они и не подмели за собой, и почва под выдернутыми кустами выглядит, словно курское поле после знаменитого танкового сражения, расчищенный участок конкретно выделяется девственной пустотой! Нет там ни единого куста!
Некстати у Кота возникла странная мысль: а почему нигде здесь нет, вот именно ни единого маленького или среднего куста?! Ведь по-идее, рост их должен бы происходить постоянно?.. Или
Или они, все эти кусты, начав расти весной, с дождями, к концу лета уже больше не растут? И не размножаются от корней, а только семенами? Которые высыплются на почву из созревших соцветий ближе к осени? Хм-м
Почувствовав прилив странной злости не то на нанимателя-козла, не то на тех полунищих и убогих, кто жил здесь раньше, наверняка презираемый и унижаемый соседями-чистоплюями, Кот схватил пилу, и в запале, буквально на одном дыхании, отпилил, тихо матерясь, верхушки ещё пятнадцати кустам, стоявшим во «второй» линии. Отнёс к стене. Утоптал. Снова сплюнул.
Закончил как знал. Вовремя.
В калитку снова постучали на этот раз тихо и аккуратно.
Открыв дверь, Васёк увидел подростка. Прилично одетого в чёрных брючках, и в белой отглаженной рубашечке. И даже с галстучком тоненькой полосочкой материи, держащейся на резинке. И поскольку подросток смотрел на вспотевшего и запыхавшегося взрослого с подозрением, Кот нарочито вежливо и спокойно спросил:
Слушаю тебя?
До мальчика словно что-то дошло. Он поздоровался. Слова старался выговаривать аккуратно, из чего Васёк сделал вывод, что свободно русским паренёк не владеет:
Здравствуйте.
Здравствуй.
Вы наши новые соседи?
Нет. Мы бригада рабочих, нанятых хозяином участка, Усмон-беком, Кот снова повторил манипуляцию с визиткой, которую не забыл переложить из кармана рубахи в нагрудный карман комбеза, на этот раз просто поднеся её к лицу подростка, для расчистки его сильно заросшего двора. От дебрей. он понял, что этот термин подростку не знаком, и поспешил поправиться, От кустов. Я бригадир. Василий Николаевич.
Манипуляция с рукой, обводящей двор, прошла штатно. Паренёк кивнул:
Понятно, Василий Николаевич.
Хорошо. Кот не торопился продолжать, и выжидательно смотрел на мальчика.
Эта тактика принесла плоды:
Извините, что беспокоим. Мама послала спросить, не нужно ли вам чего-нибудь? Мы всегда готовы помочь нашему уважаемому соседу Усмон-беку. И его людям.
Как ни странно, но говорил теперь паренёк почти без акцента, и достаточно правильно строил фразы. Видать, вначале просто переволновался. Увидев Васька. Ещё бы: тот, не желая портить «свой», пусть и повидавший виды, «прикид», переоделся в сарайчике в третий комбез. Впрочем, тоже драный и грязный. И который тоже был ему на пару размеров велик
Кот почувствовал облегчение: никакого «качания прав», или бодяги о «нарушаемой тишине». Тон теперь сделал добродушным:
Тебя как зовут, молодой человек?
Бахром.
Так вот, Бахром. Во-первых, спасибо тебе и твоей маме за это любезное предложение. Мы его ценим! Ну а во-вторых, нам пока ничего не нужно наша бригада на первое время захватила с собой всё, что необходимо для работы. Ещё раз спасибо. А как зовут твою маму, и где вы живёте?
Мы живём прямо вот в этом доме, Бахром рукой показал на дом справа, За стеной. А маму зовут Максуда.
Замечательно, Бахром. Передай Макусда-опе, что мы благодарим за ваше любезное предложение, и если у нас будет необходимость, непременно воспользуемся им.
Спасибо ещё раз. Кот выжидательно посмотрел на паренька.
Тот намёк понял и сам:
Ну, тогда всего вам доброго. Удачи в работе. И если что заходите! улыбку паренька даже с натяжкой нельзя было назвать открытой и доброжелательной скорее, настороженной и ироничной. Из чего Кот снова сделал вывод о незавидной судьбе предыдущих «корчевателей». Похоже, ни работ они тут не проводили, ни оплаты труда так и не увидели