А ты собираешься отправиться за подвигами и славой? насмешливо подхватил Свенельд. За этим ты сюда и прибыл?
Во время их разговора Соколина стояла возле отцовского сидения, будто еще одно, самое ценное украшение. Сейчас она не улыбалась, а так же пристально разглядывала гостя, немного исподлобья, как маленький ребенок, который и стесняется незнакомца, и все же хочет его рассмотреть. И от ее взгляда Логи-Хакону было так же неуютно, как под волчьим прищуром ее отца.
Князь пожелал, чтобы я познакомился с этими краями и здешними людьми, вымолвил он.
Однако видно было, что ему неловко. Те слова, которые он приготовил по дороге, оказались слишком пусты и неубедительны, а потому и неучтивы, чтобы он решился произнести их перед лицом этого человека.
Свенельд заметил его неуверенность: возможно, с возрастом воеводе стали изменять силы, но не проницательность и чутье, без которых он бы столько и не прожил.
Может, ты там убил кого? невозмутимо осведомился он.
И во времена его молодости, да и сейчас, это была весьма частая причина, по которой молодые мужчины знатного рода покидали родные края.
Нет, Логи-Хакон взглянул на хозяина с недоумением. Почему ты так думаешь?
А потому Свенельд еще некоторое время изучал его, потом продолжил. Здесь, конечно, недурное место, но не настолько, чтобы молодец вроде тебя ездил его смотреть. Ингвар прислал тебя посмотреть на меня! А это означает одно из двух Он еще помолчал. Или Ингвар перестал мне доверять стал беспокоиться, что я тут снюхался с древлянами и собираюсь его предать Логи-Хакон вздрогнул и невольно вытаращил глаза на хозяина. Или он думает, что я старый трухлявый пень, который рассыплется от первого чиха! С нарастающим гневом, все громче восклицал Свенельд, и Логи-Хакон с трудом заставил себя спокойно сидеть на месте. И думает, что мне нужен для подпорки дубок вроде тебя! Однако не настолько уж я дряхл, чтобы он посмел сам сказать мне это в лицо я-то живо вышибу из него дурь, как прежде бывало, и он убедится, что рука моя еще покрепче, чем у девчонки!
И он грохнул кулаком по подлокотнику с такой силой, что резное сидение содрогнулось. На этой руке, как сейчас заметил Логи-Хакон, не хватало двух пальцев.
И я хочу знать, Свенельд подался ближе к гостю, наклонившись вперед, кто меня так оболгал перед парнем, которого я я! когда-то учил держать меч! И выучил! Кто?
Не кричи на меня! не выдержал наконец Логи-Хакон и встал. Ты стар, и я у тебя в гостях, но если тебе неугоден такой гость, то я не намерен терпеть оскорбления, лишь бы сидеть за твоим столом!
Отец, успокойся, Соколина положила руку на Свенельдов кулак. Он здесь ни при чем. Он-то не мог тебя оболгать, потому что никогда раньше не видел.
Воевода перевел дух и потянулся за своим кубком. Кубок на высокой ножке был истинным чудом изделие искусных греческих мастеров, он был вырезан из полупрозрачного камня такого цвета, как будто темный вересовый мед размешали со сливками и так он застыл. Обрамление верхнего края, ножка и подставка были из золота с разноцветной эмалью. Мистина, старший сын Свенельда, девять лет назад привез его в числе другой добычи из похода по Греческому царству и преподнес в дар отцу. Кубок, особенно полный, был уже тяжеловат, и рука Свенельда дрожала, когда он подносил его ко рту: греческое же вино плескало через край и лилось на его белую бороду. «Будто кровь», мельком подумал Логи-Хакон.
Выпив, Свенельд перевел дух и постарался успокоиться. С возрастом он стал вспыльчив, обидчив и подозрителен.
Сядь! повелительно, но уже без прежней горячности сказал он. Прости. Не хватало мне еще дождаться вызова на поединок в собственном доме, да еще от Он не то засмеялся, не то закашлялся, пытаясь подавить смех, от ма от мужчины, который еще на свет не родился, когда я
Он замолчал, понимая: дыхания не хватит перечислить все то, что он совершил, пока Логи-Хакон еще не родился на свет.
Видя по лицу хозяина, что тот и правда успокоился, Логи-Хакон сел на прежнее место. Его замкнутый вид не выражал желания продолжать беседу, и Свенельд уже хотел предложить ему пойти в гостевой дом отдохнуть, но им помогло появление боярина Житины близкого к князю Володиславу человека.
Князь кланяется, Житина почтительно поклонился Свенельду и кивнул Соколине, двинув бровью, дескать, и тебя не забыли. Велел спросить, по добру ли доехал Якун Улебович, и просит его пожаловать на пир к нам в Искоростень.
Князь кланяется, Житина почтительно поклонился Свенельду и кивнул Соколине, двинув бровью, дескать, и тебя не забыли. Велел спросить, по добру ли доехал Якун Улебович, и просит его пожаловать на пир к нам в Искоростень.
Уже проведал! хмыкнул Свенельд, впрочем, без удивления. Не только он наблюдал за происходящим в Искоростене, но и деревский князь не менее внимательно наблюдал за ним. Что же пойдешь?
Он взглянул на Логи-Хакона, и тот уверенно кивнул, потом посмотрел на Житину:
Передай поклон и благодарность князю Володиславу. Я буду рад видеть и его, и мою племянницу, княгиню Предславу, и прочих его домочадцев.
* * *Благодаря этому приглашению дальнейшая беседа пошла мирно.
Ты сказал племянницу? повторила Соколина, когда Житина удалился. Предслава твоя племянница?
По годам Логи-Хакон скорее годился быть старшим братом ее подруги, а мысль об их близком родстве дошла до нее только сейчас.
Ну да. Ее мать, Мальфрид, была самым старшим ребенком у нашей матери, Сванхейд, а я одним из последних.
Но она не знает тебя! Соколина видела, что явление Логи-Хакона над рекой удивило Предславу не меньше, чем ее саму.
И я ее не знаю. Она ведь родилась в Киеве и никогда не бывала в Хольмгарде, а я бывал в Киеве всего два раза, но в то время она уже вышла замуж и уехала.
А кто твоя жена? полюбопытствовала Соколина, которой, как быстро заметил Логи-Хакон, в этом доме вообще предоставили удивительно много воли.
Она разговаривала так уверенно и свободно, будто была воеводой, а не девицей, пусть и хозяйской дочерью.
У меня нет жены, сдержанно ответил Логи-Хакон и слегка поджал губы, намекая на нежелание говорить об этом.
В глазах Логи-Хакона, устремленных на Соколину, читался сходный вопрос. Девушка уже несколько лет как вошла в возраст, годный для замужества, и странно было видеть, что воевода держит при себе такую дочь, здоровую и крепкую, богами предназначенную для материнства.
Если ты думал найти себе жену здесь, прервал его мысли голос Свенельда, то сразу забудь об этом!
В голосе его вновь прорезался гнев, и Логи-Хакон с удивлением взглянул на него. В душе он досадовал на проницательность старого тролля, не сообразив, что до него уже очень многие смотрели на Соколину с теми же мыслями и не требуется особой проницательности, дабы их угадать.
Я не собираюсь выдавать ее замуж! продолжал Свенельд. Ни за тебя, ни за кого другого! Может, ты спросишь сначала, кто ее мать? Я скажу тебе полонянка, я привез ее от уличей, когда мы спровадили в Хель князя Драгобоя! Вон висит шкура, что я снял с него!
Он ткнул в плащ на стене, широко раскинувший красные крылья с златотканой отделкой, чуть порванный там, где прикалывают застежку. И Логи-Хакон содрогнулся, поняв, что его догадка оказалась верна: Свенельд развешивал по стенам дорогие одежды с плеч поверженных знатных недругов, как другие волчьи, рысьи и медвежьи шкуры.
Может, ты спросишь, из какого она была рода? продолжал старик, хотя на замкнутом лице гостя не отражалось желания что-либо спрашивать. Я скажу тебе не знаю! И знать не хочу! Мне никогда до этого не было дела! Ее мать была моя челядинка! А теперь девка занимается хозяйством это лучше, чем мне на старости лет торговать у кого-то знатную жену для себя и терпеть ее причуды! И пока я жив, моя дочь будет здесь хозяйкой! А когда меня закопают, у нее останется брат, мой старший сын, тот, что в Киеве! Вот пусть к нему и идут все желающие взять ее в жены. Но только когда меня закопают.
Так ты заставил меня в негодовании начал Логи-Хакон, но сдержался.
Похоже, старый тролль принял его в доме только для того, чтобы оскорбить всеми возможными способами! Заставил его, сына и брата конунгов, принять рог из рук дочери рабыни! То, что Логи-Хакон и сам смотрел на нее с полуосознанным восхищением, теперь только увеличивало досаду. Но кто мог бы догадаться? Эта свобода, уверенность, цветное платье, ожерелье из красных, желтых и сердоликовых бусин, узорные кольца на очелье с серебряной зернью, какие делают в Моравии! Он еще в Киеве слышал беглое упоминание, что у воеводы Мистины есть сестра, но подумал тогда, что она от той же матери!
Но Соколина, которой полагалось бы смутиться, с вызовом смотрела в его раздосадованное лицо. Ей подобало бы стыдиться своего происхождения от пленницы, но она была скорее рада, ибо оно служило ей защитой от навязчивых сватов. Люди высокородные не взяли бы в жены дочь рабыни, людям низкого рода Свенельд сам ее не отдавал. Пока она хорошо вела хозяйство, Свенельду не было дела до того, что она любит носиться верхом по берегам Ужа и стрелять из лука в цель, состязаясь с отроками его дружины. Это неопределенное положение, проклятье для ее сводного брата Люта, для Соколины обернулось счастьем полной свободы.