Проведи меня, Сталкер, по пустоши - Таня Станчиц 5 стр.

Святоши трындят про Христа.
А сердце  черствее ботинка!
Безбожники плакать уста
А в этих глазах  ни слезинки.

Пусть счастие скошено влёт!
Пусть дедушки плачут и сёстры!
Разбился в горах самолёт
ТАК БЫЛО УГОДНО. И всё тут.

Трепещет живая душа
И плачет  навзрыд ли, беззвучно
Они не желают страдать.
Им с нами противно и скучно.

Пугают нас адом, огнём 
а нам почему-то не страшно.
Мы просто поплачем вдвоём
над братьями нашими, Сашка

Посмотрим вдвоём в небеса 
куда улетели их души
Христос отразится в глазах
страдающих, неравнодушных

Таить любовь? Зачем? Какое горе?
Хочу быть простодушною, как дети
Купайтесь, люди, в радости, как в море 
Святыми голышами на рассвете!

Я лучше утаю своё страданье
И ненависть горючую  такую,
Что очень трудно быть Хорошей Таней,
И поступать Как будто бы люблю я.

не плачь это просто гость
ты славненькая без платья
вонзается в сердце гвоздь
распятья ли сладострастья

не рыпайся не грусти
поверь что не так уж сложно
немножечко повиси
раскинув всё то что можно

и тихо спускайся в ад
покинув орудье беса
там тот кто тебе не рад
и в этом весь ужас места

но ты уцепись за хвост
пришедшей на помощь сойки
не плачь это просто гость
полуночный гость и только

Александру Календо

«Твоя любимая когда-нибудь умрёт»6
Не верь ему Пожалуйста, не верь!
Она всегда в стихах твоих живёт
И ждёт тебя, не затворяя дверь

Не убивай её Не убивай!
Ведь ты умеешь верить и любить!
Не верю в ад и я Не верю в рай.
Но ты сумеешь и без них прожить 

В каких-нибудь неведомых мирах
Где все родные, музыка, друзья
Любовь твоя сильней, чем смерть и страх.
Не видишь  хорошо  как плачу я

Как тонок слой цивилизации
Как много, братцы, в нас животного!
Вот  Филармония, овации!
А вот  кричишь!  нагая, потная

Шныряют воры злыми крысами
Насильники  орангутангами
Больных детей головки лысые
Или не лысые  под танками

Наверно, стану я онкологом
В своём грядущем воплощении 
Чтоб кровью, просьбами и волоком
У Бога вымолить прощение;

Чтоб больше на Земле не мучились
Ни люди, и ни звери бедные!
А что из этого получится
То мне не ведомо.

Какой позор! Какое гадство!
Замкни мне слух, глаза зашей!
Я вижу толику злорадства
В глазах  как будто бы  друзей

Я слышу голосок слащавый:
Остынь Умри! И будь как все
Друзья, наверное вы правы 
Взорвусь на взлётной полосе!

Сорву закрылки, выбью шасси!
Ура диспетчерам моим!..
 А я Чужим любуюсь счастьем,
 И преклоняюсь перед ним.

Я хочу  не хотеть любви.
Она едет по мне трамваем.
Подо мной вся постель в крови.
Вы чудовище, Зорг!..

 Я знаю.

Наверное, я жестока.
Наверное, кровожадна.
Но что же делать с уродом,
Которому мать не жалко?

Удар  и в нокаут старушка.
Домой пошёл  преспокойно.
Мир сдохнет от равнодушных
Да он уж  почти покойник.

По телеку пантомима
Такая, что в пору плакать.
Безумный? Лоботомия.
Здоров? Убить как собаку7.

Не подыгрывай мне. Не подыгрывай!
Не фальшивь, не люблю Тошнит.
Я танцую с волнами, тиграми
Мое сердце  как динамит!

А еще я как поле минное:
Оступился упал пропал!
Провожаю улыбкой длинною
Всех, кто пер с корабля на бал

На корабль! И  отдать швартовые!
Здравствуй, батюшка-Океан!
За страданьем  страданье новое.
За туманом  туман туман

Не подыгрывай мне. Не подыгрывай!
Не фальшивь, не люблю Тошнит.
Я танцую с волнами, тиграми
Мое сердце  как динамит!

А еще я как поле минное:
Оступился упал пропал!
Провожаю улыбкой длинною
Всех, кто пер с корабля на бал

На корабль! И  отдать швартовые!
Здравствуй, батюшка-Океан!
За страданьем  страданье новое.
За туманом  туман туман

Как славно  влюбиться в смелого!
Как стыдно  влюбиться в труса
В тумане лошадка белая
На крестике казнь Иисуса

Как сладко влюбиться в нежного!
Как горько влюбиться в злого
Ты выдержишь все, конечно же
Умрешь, не сказав ни слова

Как просто влюбиться в честного!
Как тяжко  в лгуна, зануду
Так весело интересно мне
А вдруг полюблю Иуду

Города, где живут любимые 
Согреваются их дыханием
Потому и такие милые,
Несмотря на все расстояния.

От Хабаровска и до Таллина,
И от Североморска в Астрахань 
Обнимаю весь мир  отчаянно!
Со щенячье-индейской ласкою

Над Ижевском и Омском  солнышко
Над селом Тузуклеем  ясное!
Исчерпать бы печаль до донышка!
Значит, жизнь прожить не напрасную

Значит, счастье придет и в Горловку,
И в Донецк, и ко всем страдающим
Кровь  стихами пойдет ли, горлом ли
Плащ-палаткою снег нетающий

И  в полет над старинной Ригою!
И  в обнимку с тобой  над Питером!
Засыпаю с открытой книгою
Потому что мы  небожители!

Потому что «награды»  мнимые.
Души близких  вот здесь и в космосе
Города, где живут любимые 
Где-то в области шрама, Господи

Непригодное в пищу мясо,
За которое тошно браться
Неприглядная биомасса 
Пациенты реанимаций.

Там  дрожащие и нагие,
Вперемес  мужики и бабы
Горечь родины! Стыд России,
Никогда не жалевшей слабых!

Рвут катетеры  с мясом, кровью.
Ни словечка  терпи, папаня
Вы, зачатые в безлюбовьи 
Вы ж когда-то умрёте сами!

Отольются вам эти слёзы 
Боль, отверженность, равнодушье
Вы заплачете  слишком поздно.
Потому что погибли души.

Корабль разбит. Но целы мы.
Вдвоем на острове безлюдном.
Держись, браток! Мы жить должны!
Сумеем, хоть и будет трудно.

И он  чужой  ко мне привык
Построил хижину и лодку.
И не тянул за воротник,
Хотя вздымалось посередке.

Я жду  пока не надоест
Чужой! Сдаюсь ему на милость
Он изнасилует и сьест,
Когда уйдет эгрегор в минус.

Доктору-гинекологу Военно-Медицинской академии в Санкт-Петербурге

Затолкаю подальше стыд
Лягу так, как попросит врач
Ух, как страшно в груди стучит!
Будто врач и не врач  палач!

Ох, и тошно мне так лежать 
растопыренной и нагой!
Дико хочется  убежать,
двинув  прямо в очки!  ногой!

Закусила губу, да в кровь
Приготовилась не кричать
Приготовилась встретить боль 
Что вовек не смогу зачать

Но Не больно! И стыд прошёл!
Милый доктор смеётся в ус:
«Нет, не трубная Хорошо
 Всё на месте. Родишь, не трусь!»

Светлой памяти маминого друга,

Юрия Евгеньевича Петрашеня

Помню слёзы твои в капелле,
как бежали неудержимо 
оттого, что дети запели,
словно ангелы на вершине

Удивленье и благодарность,
и любви бессмертная жажда 
превращались тогда в бриллианты
Это видела я однажды

Дочка выпорхнула из хора:
«Почему дядя Юра плачет?»
Ничего Ты узнаешь скоро 
то, что слёзы мужские значат.

Нежность. Мужество и надёжность.
Ох, как Юра любил дочку!
До свидания, мой хороший
Мне расскажет жена  почки

Как же Бог допустил, скажи мне?!
Муки тяжкие  молодому

Пели ангелы на вершине,
обещая дорогу к дому