Я тебе, Прохор, же говорил, навоз больше настаивать надо было!
Но тут прозвучал хлопок, и из трубы вылетел огненный, сине-зеленый шар в направлении летательного аппарата. В небе пошла вспышка. Проявилось очертание «Кукурузника». Это Станислав из Мухани на аэродром летел после орошения. График у него был строгий. Знать, Сидорович знал этот график.
Самолет с дымящим крылом приземлился в ста метрах от семьи Сидоровича. Слышалась матерная ругань, с приближением со скоростью бегущего человека:
Какого черта?! У нас парашюта в снаряжении не полагается, из-за маленькой высоты. Я прибью, если это ты, блин, Сидорович! Я, по ходу, весь керосин потерял. Дыры то, я понимаю, ты залатаешь, а на чем я тебе взлетать буду, самогон твой, что ли в бак вливать буду?!
Тише ты. А на счет керасиру не беспокойся. На моем горючем можно и ветролет завести! Ты, вот, открой бак, нюхни. Чем тебе не керасир?! Пошли, налью пару канистр. Ночью в моем гараже от него успокоишься, зальешься, да полетишь. Пока я дыры залатаю.
С ума спятил?! С похмелья, да в самолет? рьяно орал Стас.
С моей горючкой всё можно, спокойно оправдывался Сидорович, вон, у нас Колюшка «Рыбий глаз» борозду так вспашет, ни один чертежник так не вычертит. А, как из трахтору выйдет, таки на ногах стоять не может. Так и лежит в поле, пока не проспится. А что у тебя? Проблем никаких один воздух, небо! Врезаться не во что.
Всё, мальчики, заканчиваем передряги, спокойно сказала Ефросинья, идем все в хату. Ночь на дворе. Завтра с Егором, председателем разберемся. У Захарыча керосин должен быть.
Ну, так не интересно, с грустью проговорила Верка, я с Вовкой бы в это время в ДК давно зажгла.
Молчи, девка, буркнул Сидорович, плану моего не поняла. Когда бы мамка нам застолье устроила?! А так пожалуйста. Да еще, с утреца, Стасу бутылочку подгоню за сальце. Свиньи у него, как на ВДНХ.
Вот и еще один удивительный рассказик про небольшой хуторок у Дюханьки. Но, нам надо еще со многими познакомиться. Так что это еще не конец. Продолжение следует.
Графиня тетя Соня. Часть 1
Итак, продолжим знакомство с нашими героями, жителями хутора на реке Дюханьке. И будем это делать согласно хронологии событий по времени.
Произошло это уже в зимнюю пору. Хотя снега, в отличие от прошлых лет, не так уж и много намело.
Всем нам уже давно знакомый Прошка, Сидоровича сын, вышел из себя, когда Мыкола, отец Дуньки, девушки Прошки, перепил Сидоровича самогона и побил свою жену, Глашу, да и Дуньке, под горячую руку влетело. Теперь обе с синяками из дома не выходят. А Мыкола постоянно у Сидоровича в гараже тусуется, дегустатор, видишь, он у него!
И решил Прохор избавиться от вредного аппарата, даже «Урала», с помощью коего работала вся система.
Рано утром он выбрал время, когда в гараже никого не бывает, он залез в гараж, отключил змеевик, рядом поставил зажженную горелку, да, и завел мотоцикл. А сам быстро выбежал, да и лег за бугор, заткнув уши, ожидая взрыва. Вдруг, видит: тетя Соня прямо возле их гаража проходит, она всех по утрам обходит, ей продуктами помогают. Прохор начал кричать, но тут происходит взрыв. Жестяная крыша с бочком от аппарата подлетает, примерно, на пятнадцать метров, если не больше. Стенки складываются, словно карточный дом, а «Уралу», как ни в чем не бывало. Вот что значит «Советчина»!
Но Прошка тут вспоминает про тетю Соню, живая ли? Заходит за место взрыва, а она уже поднимается, отряхивается, оборачивается к Прошке, да и говорит ему:
Ой, милок, спасибо тебе огромное! У меня левое ухо слышать стало, а то уж как лет тридцать на него глухая была.
Теть Сонь, я то не сильно жахнул? с оправданием спросил Прошка.
А Мелочь. Вот если бы ты видел как меня жахнуло с моим милым Гюнтером в Кёнигсберге при авианалете, то было дело Похоронила я тогда своего миленького, я жива осталась.
Давайте я вас провожу, мало ли что, уважительно предложил Прохор, заодно про себя расскажите, биографию свою.
Что-что? Географию?
Биографию, прокричал в ухо Прошка пожилой, хотя, уже старой женщине.
А Поняла, милок. Расскажу я, что помню.
И старушка начала свой рассказ.
Когда я была еще маленькой, мы жили здесь, рядом, ну, где я сейчас живу, в усадьбе, за Дюханью. Мой отец был большим, уважаемым графом, правда, уже ни имени, ни его самого, как и мать я не помню. Наступило то время, когда приезжали мужчины в кожаных куртках, размахивали красными флагами, кричали что-то непонятное. Вот тогда отец забрал всю семью за границу. Мне тогда Не помню сколько лет уже было, но взял меня в жены тогда один оберлейтенантик, Гюнтер Беккенбауэр. Он жил в Кёнигсберге, куда меня и привез.
Это в Калининград что ли? перебил Прошка.
Не знаю такого города, говорю, в Кёнигсберг! И, вот там нас застала бомбежка. То ли англичане, то ли французы били, не помню. Ну, и, как ты говоришь, жахнуло в наш дом. Гюнтер мой умер, меня контузило, тогда еще в первый раз. Слава Богу, война закончилась. О своей семье, я ничего уже не знала. Жила одна, пока те же люди с красными флагами не ворвались в наш город. В мой дом опять жахнуло, лежала в госпитале со второй контузией. Когда выздоровела, мне тогда разрешили вернуться в свою усадьбу. Это было когда правил большой начальник с густыми усами, не помню, как звали, но я ему написала письмо, что я поеду умирать на Родину. Отремонтировали мне две небольших комнаты в доме, а мне больше и не надо было. Вот ноги теперь о землю тру, а помереть не могу. Да, вот и ты меня жахнул живая. Ну, вот мы почти и дошли. Кстати, Гюнтер про меня не забыл, любит меня, каждый день ко мне захаживает. Его расцелую, китель ему щеточкой от пыли стряхну, поговорим, да и он обратно к себе возвращается. Заходи, познакомишься, заодно дом покажу.
Тут Прохора схватил ужас. Да и стемнело быстро как-то, не по времени это. Прошло то времени, ну час от силы, ну не день же. «Опять ведьма с приведением что ли?» подумал он, но себя начал успокаивать, что тетя Соня из ума уже выжила, да и он после взрыва начал галлюцинации ловить от отцовского самогона. И дальше решился посетить ее небольшой дворец.
Конец первой части. Продолжение следует.
Графиня тетя Соня. Часть 2
Прохор и тетя Соня уже вошли во двор графской усадьбы. Прохор сразу начал разглядывать окна особняка, из страха, естественно. Может, накрутил что в голове, но ему на третьем этаже, в окне, где не было стекол, показался человеческий силуэт. Как только Прошка встал всматриваться, силуэт сдвинулся вправо и исчез за стеной. По спине Прохора бежали мурашки, а шапку, чувствовалось, приподняли его вздыбленные волосы. Графиня же не переставала что-то бубнить, то ли о себе, то ли об особняке, Прохору было не до выслушивания. Он уже жалел, что предложил проводить старуху. Да, вот к чему приводит привязанность к прочтению, или просмотру разного рода ужастиков, это относилось и к Прохору.
Ну, вот мы и дошли, проскрипела тетя Соня, копаясь в карманах, вероятно ища ключи от двери, Ах, да. Какая же я беспамятная. Я же двери давно не запираю, ключи-то я двадцать лет тому назад, ну, или больше, потеряла. Да и воровать-то у меня нечего. Всё эти, с красными флагами, разворовали.
Они уже раздевались в прихожей, как послышались шаги где-то на верхних этажах. «Всё, точно глючит от паров самогона» думал про себя Прохор, но внутри всё равно стоял сильный страх.
А, ты чего застыл то в прихожей? Проходи в гостиную, сказала уже вошедшая в комнату графиня, присаживайся за стол, а я на кухню пойду, чай сделаю, побольше заварю, да к чаю что-нибудь приготовлю, ненароком, мой любимый придет, а угощать нечем будет, говорила тетя Соня уходящая уже из гостиной.
Дальше наступила гробовая тишина, только были слышны зубы Прохора, стучащие друг о друга.
Через полчаса открылась в гостиной дверь. Прохор машинально, от страха падает с грохотом со стула. На пороге стоял высокий, молодой человек в германском мундире первой мировой войны. Прохор быстро заполз под стол, и почувствовал теплую мокроту между ног.
Ой, милый, ты вернулся, проходи, у нас гости, за чаем знакомиться будем, был слышен приближающиеся голос старой графини с длинным шарканьем по паркету.
Это, какие гости? Не надо нам никого. Зачем? с небольшим испугом произнес молодой человек в мундире.
Та это парнишка с хутора меня проводил, Прошкой звать, ответила старуха, уже дошедшая вплотную к молодому человеку, ну, проходи, дай мне пройти, видишь, у меня подносом руки заняты.
Это, какой Прошка? у человека в форме подкосились ноги, Мне, пожалуй, пора. Прости, нет времени у меня. Да, и на будущее: ни каких гостей, милая, ты же знаешь, как я этого не люблю. Лучше я завтра зайду, а вы тут сами посидите.
Тут Прохор, сидящий под столом, узнает знакомый ему до боли голос молодого человека в форме. С грохотом бьется об стол головой, переворачивая его навзничь, поднимается и бежит в сторону прихожей, пока человек не ушел.
Вовка, ты не охренел так пугать?! Зачем тебе это надо?
Прохор успел схватить за рукав кителя человека, тот обернулся. Он действительно оказался местным комбайнером Владимиром, тем, с кем гуляет Верка, сестра Прохора.