Там, где смысл был неясен или неполон или название возникло в необычной форме, я добавил в текст, но в скобках, слово, необходимое для завершения значения, или более обычное имя человека или места. Цель, ради которой эти фрагменты здесь собраны вместе, состоит в том, чтобы дать возможность исследователю древности собрать как бы в один фокус все рассеянные лучи света и проецировать их, таким образом сконцентрированные, в темную пещеру первобытной истории. Почему же тогда мы должны делать свет еще более ущербным, удерживая больше его дыма, чем это неизбежно? Другими словами, зачем сохранять необъяснимое. Если бы мы переводили немецкого автора, допустимо ли было бы, например, чтобы мы, следуя за нашим автором, давали Майланду название Милана, называли Венецию ее немецким именем Venedig или говорили о Женеве как Genf? Поэтому всякий раз, когда я встречал имя, имеющее устоявшуюся форму в нашем родном языке, я давал вместе с греческим обычно принятый английский эквивалент, например, Навуходоносора я назвал его известным именем Навуходоносор, а Итобала я назвал, как в нашей версии Библии, Этбаал. Лучше всего не предполагать слишком много знаний со стороны наших читателей; более благоразумно ошибаться на стороне многословия, чем оставлять их барахтаться в трясине неопределенности. Здесь я вспоминаю об одном обстоятельстве, которое привлекло мое внимание несколько лет назад. Обедая в один из своих лекционных вечеров с одним известным священником на западе Англии, он прочел мне отрывок из лекции, которую должен был прочитать в тот вечер, и в нем упоминалось имя Brittany и это происходило несколько раз, без каких-либо указаний на то, где его искать. Я предложил ему добавить несколько кратких пояснений относительно того, что это место находится во Франции и в какой части этой страны. Мой друг не видел в этом необходимости он был совершенно уверен, что интеллигентная публика, к которой он собирался обратиться, знает, где находится Бретань, короче говоря, они почти почувствовали бы себя оскорбленными, если бы им сообщали, что это во Франции. Я сказал ему, что думаю иначе, и, если он захочет, я немедленно проверю это. Не будете ли вы так добры попросить Мисс Б. его старшую дочь, девятнадцатилетнюю девушку, зайти в кабинет и спросить ее. Если она ответит сразу, я уступлю и предположу, что все люди так же умны и начитанны в географии, как Мисс Б. Преподобный джентльмен позвал свою дочь, и задал вопрос. Она казалась очень озадаченной и, не пытаясь ответить, после пяти минут раздумий удалилась вся в румянце, повторяя «Нет! Я не знаю», к явному раздражению старого джентльмена. Говоря о Бретани в тот вечер, достойный пастор сказал публике: «Ищите ее на карте Франции». Поэтому, если некоторым критикам покажется, что я потратил слишком много времени на объяснение того, что для них достаточно понятно, я прошу их вспомнить, что среди моих читателей найдется много таких, для кого подобные вещи не столь очевидны; и что именно для пользы простых английских читателей я объясняю то, что кажется столь очевидным классическим ученым. Короче говоря, отбросив греческий текст как дорогостоящее и бесполезное обременение, книга теперь обращается к обычному английскому студенту, который не пользовался преимуществами раннего классического обучения. Выполняя свой план, я буду объяснять еврейские, ассирийские, греческие, финикийские и египетские слова, где бы они ни встречались, и таким образом постараюсь поставить английского читателя, насколько это касается этих фрагментов, на один уровень с лучшими востоковедами нашего времени. Я также отсылал студента к официальным переводам клинописных и иероглифических текстов всякий раз, когда мне казалось, что они проливают дополнительный свет на утверждения, содержащиеся в этих фрагментах. Наконец, мне остается только сказать здесь, что я полностью опустил предисловие Кори, поскольку оно покоится главным образом на давно дискредитировавшим себя учении Джейкоба Брайанта, Фабера и Паркхерста; и полностью обошелся без Неоплатонических подделок, которые Кори поместил в конце, имея названия соответственно, «Оракулов Зороастра», герметической книги, которая была поставлена в конце книги.
Орфические, пифагорейские и другие фрагменты являются сомнительной подлинности и малой ценности. Благодаря трудам г-жи Анкетиль де Перрон, г-жи Шпигель и Гога мы теперь располагаем всеми остатками так называемой Зенд-Авесты, из которых лишь небольшая часть Гаты признана компетентными учеными подлинной. Сравнивая эти так называемые «Оракулы Зороастра» с подлинными фрагментами, мы имеем все основания отвергнуть их как ложные. В таком виде, однако, они будут найдены в переводе на английский язык в «Жизнеописаниях философов» Стэнли. Поэтому я предпочел в настоящем издании опустить этот метафизико-философский вздор и добавил несколько фрагментов других древних авторов, содержащих материал большей важности.
Орфические, пифагорейские и другие фрагменты являются сомнительной подлинности и малой ценности. Благодаря трудам г-жи Анкетиль де Перрон, г-жи Шпигель и Гога мы теперь располагаем всеми остатками так называемой Зенд-Авесты, из которых лишь небольшая часть Гаты признана компетентными учеными подлинной. Сравнивая эти так называемые «Оракулы Зороастра» с подлинными фрагментами, мы имеем все основания отвергнуть их как ложные. В таком виде, однако, они будут найдены в переводе на английский язык в «Жизнеописаниях философов» Стэнли. Поэтому я предпочел в настоящем издании опустить этот метафизико-философский вздор и добавил несколько фрагментов других древних авторов, содержащих материал большей важности.
РЕДАКТОР
ЛОНДОН, 1876 год
О ПРОИСХОЖДЕНИИ, ПРОГРЕССЕ И РЕЗУЛЬТАТАХ ИЕРОГЛИФИЧЕСКОЙ И КЛИНОПИСНОЙ РАСШИФРОВКИ
Египетские иероглифы и их расшифровка
В основе всех наших знаний о монументальных и литературных сокровищах Древнего Египта лежит удачное открытие знаменитого Розеттского камня, ныне хранящегося в Британском музее. В 1799 году, как сообщает нам доктор Берч (введение в изучение иероглифики), мсье Буссар из французской экспедиции обнаружил близ Розетты большой камень из черного гранита, широко известный как Розеттский камень, или надпись, который при капитуляции Александрии был передан генералу Хатчинсону и подарен королем Георгом III Британскому музею.
Она содержала, продолжает он, триграмматическую надпись: одну иероглифическую, вторую демотическую или просторечную и третью греческую. Из греческого перевода явствует, что это был торжественный указ объединенного священства на Синоде в Мемфисе в честь Птолемея V, который даровал им определенные привилегии. Благодаря последовательным трудам д-ра Томаса Янга, Шампойльона, Деверии, д-ра Берча, Бунзена, Бругша, Шабаса и других выдающихся ученых были определены значения иероглифических знаков и переведены два египетских текста. В 1865 году в Сане, Древнем Зоане или Танисе, была обнаружена новая двуязычная надпись, греческая и иероглифическая. Эта новая надпись подтвердила правильность наших предыдущих исследований и добавляет значительное количество новой информации, особенно в отношении географических названий1. Египтологи теперь могут читать важные исторические надписи, найденные на горе Синай и во всех частях земли Египетской. Литература древних египтян, историческая, политическая, религиозная и философская2 теперь раскрыта перед нами и отражает яркий свет на древние фрагменты Манефона и других писателей, содержащиеся в этом произведении.
За последние четверть века с равнин Месопотамии и берегов Тигра к нам пришло новое и неожиданное откровение. Погребенные города Вавилон и Ниневия, Эрех и Арбела поднялись из своих давно забытых могил и уступили Ботте и Лейарду, Роулинсону и Лофтусу свои древние летописи и исторические сокровища. В наши ранние дни Ниневия была лишь именем, а Вавилон абстракцией: их летописи были частично записаны на почтенных страницах Священного Писания, и мы имели проблески их древней славы в историях и поэмах классических писателей; но места их обитания были неизвестны или забыты, и странствующий араб разбил свой шатер и пас свои стада среди их давно забытых могил.
И все же среди всех этих руин и мрака существовал ключ, открывавший сокровища прошлого: нужен, был только тот, кто его найдет и воспользуется. Таким образом, в данном случае мы намерены ответить на часто повторяемый вопрос: как мы достигли способности читать и переводить клинописные надписи ассирийцев и вавилонян и какие доказательства могут быть даны нашим успехам в этом?
Европейские коллекции, а особенно коллекции Лувра и Британского музея, содержат бесчисленные образцы Ассирийской скульптуры и целые тома Ассирийской истории истории, как было хорошо замечено, написанной «не в книгах и не на бумаге, а на скалах и камнях» цилиндрах из обожженной глины и обожженных кирпичей. Мы полагаем, что общеизвестно, что эти надписи, поскольку они относятся к историческому вопросу, теперь могут быть прочитаны и переведены почти с такой же легкостью и почти с такой же точностью, как страницы санскрита или арабского языка; но мало кто, как мы полагаем, знаком с процессом, посредством которого эта сила была достигнута. Читатели «Журнала Королевского Азиатского общества», без сомнения, знают о болезненных шагах, которыми был достигнут этот успех; но подавляющее большинство интеллектуальных людей, не являющихся членами этого ученого общества, находятся в глубочайшем неведении относительно этого интересного вопроса. Мы редко встречали кого-либо, кто обладал бы ясными и точными знаниями о происхождении клинописной расшифровки и о громадной важности полученных результатов. Хотя мы сами всегда глубоко интересовались подобными открытиями, мы признаем, что если бы кто-нибудь спросил нас пять или шесть лет назад, что мы знаем об этом предмете, мы были бы вынуждены сказать по правде, очень мало! Наши первые точные и связные идеи по этому вопросу были получены из очень ценной работы М. Менана « Произведения, подготовленные для чтения и интерпретации надписей из Персии и Ассирии», 2-е издание, Париж, 1864 г.