Васенко нахмурился.
Псих это совсем нехорошо сам себе сказал Роман. Пусть злодеев лучше будет четверо, на каждую по одному, чем один псих на всех
13
Ольга стояла у окна и смотрела, как в свете уличного фонаря летят, чуть взвихряясь, крупные снежинки.
Мишка, оторвись на минутку, пойди посмотри, какие хлопья. Первый снег! Как ты думаешь, он ляжет или растает?
Михаил, не поднимая головы от бумаг, ответил вопросом на вопрос:
Ты колёса переобула или опять не успела?
Записалась на завтра. Ольга подошла к столу, положила ладонь на документ, занимавший внимание Исайчева. Михаил вскинул голову. Кира вчера помогала укрывать клематисы. Меня, как назло, вызвал клиент, попал в ДТП. Я уехала в срочном порядке, она осталась копаться в саду до самого вечера. Простыла. Температура. Ей бы врача.
Исайчев поморщился:
Какого врача, Копилка? У медиков, как и у ментов, все друг друга знают. Сейчас медицинская общественность уверена хирург Сибукова в отъезде. А после? Кирка сама врач, пусть самолечится, какая-никакая практика
Ольга с грустью посмотрела на Михаила и уныло вымолвила:
Она тоскует здесь. Хорошо хоть бояться перестала. Загрустила. Отец навещает редко ты не позволяешь. Звонить ему сюда тоже запрещаешь. Киру надо чем-то занять.
Исайчев положил карандаш на стол, зацепил Ольгу за руку, подтянул ближе и, развернувшись, усадил к себе на колени.
Оль, мне кажется или у Кирки действительно с Романом шуры-муры?
Ольга стряхнула со лба Михаила непослушную прядь волос, осторожно сняла очки, поцеловала во вдруг ставшие беззащитными дальнозоркие глаза мужа и тихонько сказала:
Шуры-муры идут полным ходом.
Михаил зажмурился и, как давно его учила Копилка, втянул обеими ноздрями воздух так он нюхал эмоции. Вокруг Ольги витал и сгущался запах новорождённого ребёнка. Распознавать по запаху эмоции была их семейная затея. Началось это однажды: Ольга для Михаила была неожиданной находкой. Она возникла в его жизни случайно, во время расследования одного необычного дела. Появилась не как известный в городе адвокат, а как свидетель8. Ему исполнилось тридцать, а свою половинку Исайчев к тому времени ещё не встретил. Михаил, конечно, знакомился с девушками среди них были красавицы разных мастей. Чаще длинноволосые блондинки, попадались брюнетки и рыжие солнышки. Они радовали глаз, но не трогали сердце, а уж про душу и говорить нечего. Всё было мимо, мимо. Исайчев почти смирился со своей холостяцкой жизнью. Потихоньку начал вымерзать душой и тут встретил Ольгу. Встретил и понял: именно её он ждал все эти годы. Михаил не мог объяснить, что за тихие радостные чувства бродили в нём тогда, но был уверен: нашёл, наконец нашёл давным-давно ожидаемое, без чего жизнь кособочилась и её надо было удерживать, как оползень.
Тогда Михаил больше не отпустил Ольгу. Она, к счастью, не противилась. Из них получилась хорошая, крепкая пара, но главное они любили и доверяли друг другу. Обычно говорят, хорошая семья это когда на место влюблённости с годами встаёт уважение. В их семье любовь и уважение сразу стояли рядом. Ольга не лезла в дела мужа, но, если Исайчев посвящал её в возникшие сложности, помогала с удовольствием. Её подсказки всегда были разумны, обдуманны и чаще всего попадали в цель.
Однажды, когда Михаил, расслабившись, лежал на диване и обдумывал неприятный поворот в очередном деле, Ольга присела рядом на краешек дивана. По её лицу Исайчев понял: она хочет что-то сказать, но не решается.
Выкладывай, не томи. Чистосердечное признание облегчит вину. Ну-у-у
Ольга погладила мужа по щеке и начала исподволь:
Хочу поведать тебе, муж, о своём давнем увлечении Дай слово, что не будешь смеяться.
Исайчев встревоженно взглянул на жену.
Ой, да не бойся! засмеялась Ольга. Ничего преступного! Я всего лишь, помимо монет, стала коллекционировать запахи И не просто запахи, а запахи эмоций
Михаил привстал и уже с интересом спросил:
Ну и?! Ну и?!
Я заметила, то есть учуяла, что в момент эмоционального взрыва человек начинает выделять запахи
Михаил хохотнул:
Не только запахи иногда и кое-что более неприятное
Фу, балбес! нахмурилась Ольга. Я серьёзно.
Хорошо, всё ещё улыбаясь, согласился Исайчев, предположим. Тогда как, по-твоему, пахнет злость?
Михаил хохотнул:
Не только запахи иногда и кое-что более неприятное
Фу, балбес! нахмурилась Ольга. Я серьёзно.
Хорошо, всё ещё улыбаясь, согласился Исайчев, предположим. Тогда как, по-твоему, пахнет злость?
Злость пахнет болотом и металлической стружкой.
Исайчев задумался, переваривая полученную информацию.
Мне казалось, злость пахнет сероводородом, как в преисподней!
Ольга легонько отмахнулась:
Ну уж, сероводородом! Сероводородом пахнет мужской грех.
Исайчев от неожиданного сравнения рассмеялся и даже чуть хрюкнул:
Ну да, конечно! Изменить всё равно что пукнуть прилюдно, такой же стыд и позор. А женский? С чем сравнишь женский грех?
Ольга ответила сразу, не раздумывая:
С запахом домашней фиалки. Он такой вкрадчивый, фиолетово-розовый, игриво-глазастый
Исайчев вспомнил, как однажды ему пришлось выезжать на труп известной распутницы, и действительно, в её жилище пахло фиалками. Потягивало густо, навязчиво. Михаил осмотрел все подоконники в квартире фиалок не было, а запах был. Поинтересовался у прислуги, какими освежителями воздуха пользовалась их хозяйка. Оказалось, никакими. У неё была аллергия на химические дезодоранты.
Этот эпизод из их жизни Исайчев вспомнил ещё и потому, что сейчас, сидя на коленях Михаила, Ольга пахла по-другому, чем раньше. Исайчев потянул носом и ощутил запах новорождённого ребёнка. «Соскучился, подумал Исайчев, я по ней соскучился. Вот закончу это паскудное дело и возьму отпуск. Сломаю телефон куплю палатку и на Алтай, в родные места»
Мцыри, встревоженно произнесла Ольга, прерывая благостные мысли Исайчева, Кира вспомнила Регину Эздрину. Я слышала, как они сегодня с Романом болтали об этом. Сначала решила, пусть сам доложит, и вот не удержалась. Ты ему не говори, что я вперёд паровоза забежала. Ладно?
Ну? Что разведала, выкладывай. Всё равно уже сболтнула.
Роман показал фотографию, которую вам прислали из Австралии, и она вспомнила Регину, а Бориса Эздрина Кира не знает. Девушки учились в одном медицинском вузе. Только Регина на три курса старше, и тогда она была не Эздрина, а Гроссман Регина Леонидовна Гроссман.
Боже мой, даже отчество вспомнила, повторил Исайчев, задумавшись. Регина Леонидовна Гроссман, что-то очень знакомое. Что?
Ольга легонько стукнула мужа ладонью по лбу, улыбнулась:
Ты, дорогой, каждый день мимо клиники её отца на работу ездишь. Видишь четырёхэтажное здание из тёмного стекла с вывеской «Клиника доктора Леонида Гроссмана».