Мир, в котором жил Катулл, сильно отличался от нашего постоянным присутствием многочисленных богов. Мы живём в мире, где Бог скрыт и не являет своего присутствия римляне жили в бок о бок с богами, с богом можно было столкнуться на лесной дороге, он мог выглянуть из-за дерева или мелькнуть на ночной улице. Наш мир в его отношениях с Богом построен вертикально: Он вверху, мы внизу. Мир Катулла и римлян в их отношении с богами был построен горизонтально: боги жили среди людей, следили за ними, участвовали в их делах, помогали, мешали и вообще были так близко, что их можно было считать родственниками. Для нас Он высшее существо на неизмеримой высоте могущества и морали, говорить с которым мы можем, только стоя на коленях; для Катулла нет ничего странного в том, чтобы сказать: «Тот с богами, кажется мне, стал равен, тот богов превыше, коль то возможно» И ведь он знал, как именно возможно сравняться с богами: через любовь, любовью. Афродита влюбилась в красавца Адониса, Алфей влюбился в Артемиду, Кибела влюбилась в Аттиса, а шестой царь Рима Сервий Туллий был любовником богини Фортуны. И это не бесплотная, символическая любовь, это любовь, которую мужчина испытывает к женщине, а женщина к мужчине.
Мир Катулла был населён не только людьми и богами, но и многочисленными другими существами: нимфами, сатирами, менадами, амурами, музами, нереядами, парками. Все они жили рядом, занятые, как и люди, любовью, дружбой, ссорами и интригами. Нимфы резвились в лесах и долинах, сатиры и менады находились в состоянии непрекращающейся пьяной оргии, парки Нона, Децима и Морта ткали нити судеб и перерезали их. Мы, читая его стихи, воспринимаем всех этих разбросанных там и тут богов как поэтический мир и выдумку поэта. Но это не была выдумка, он жил в этом мире и верил в их реальное существование. Да и как он мог не верить, если люди очень серьёзные, деловые люди иногда встречались с ними? К полководцу Сулле, не склонному к фантазиям, однажды в Греции, неподалёку от священной Нимфеи, привели сатира, захваченного спящим. Сулла призвал всех переводчиков, которые были в армии. «Но он не произнёс ничего вразумительного, а только испустил грубый крик, более всего напоминавший смесь конского ржания с козлиным блеянием. Напуганный Сулла велел прогнать его с глаз долой» (Плутарх). Сатира испугался Сулла, профессиональный военный, с мечом в руках водивший солдат в бой, окружённый своими легионами и когортами. Люди последних десятилетий республиканского Рима были странно похожи на нас в своём трезвом, скептичном и развитом мышлении, но ведь и мы тоже верим в переселение душ и ищем доказательств вечной жизни.
Мир богов был населён так же плотно, как бурлящий, дрожащий, вибрирующий словно перед землетрясением мир людей, и в нём тоже всё время происходили волнующие и будоражащие события. Боги влюблялись, враждовали, мстили друг другу, заключали союзы и спорили о судьбах героев. Среди людей у них были любимчики. Но некоторых они не любили. Куда бы человек не приезжал и не приплывал, везде были свои боги. Красс, которого его алчность занесла на север Сирии, ходил там в храм Атергатис прежде всего его привлекали собранные в храме сокровища, но и знамения богини не оставляли равнодушным. Марк Антоний назвал своих детей от Клеопатры именами египетских богов Гелиоса и Селены и, как недавно обнаружили археологи, был похоронен у храма Осириса. Христианство, получив власть, занялось искоренением древних богов и устроило им геноцид во имя единобожия. Но для Рима и человека того времени в многобожии не было ничего страшного или опасного.
Римляне принимали всех богов, независимо от происхождения. Древние боги были первыми космополитами на Земле. Бог изобилия Серапис, которого упоминает Катулл в одном из стихотворений, был родом из Греции, но если можно так сказать сделал карьеру в Риме, где обрёл популярность среди поэтов и широких народных масс со своей мощной шевелюрой и окладистой бородой. Приятный бог, доброжелательный и щедрый! Он счастливо полюбил грациозную египтянку Исиду, богиню с чётким профилем и узким, обтянутым алой тканью телом, носившую на голове золотой трон. Они поселились в римском храме и жили там в окружении сфинксов и каменных львов, сохранившихся до наших дней, и со своей собственной каменной кошкой, которую вихрь времени поднял из развалин храма и занёс на карниз Палаццо Грациоли, где она теперь и живёт.
Римляне принимали всех богов, независимо от происхождения. Древние боги были первыми космополитами на Земле. Бог изобилия Серапис, которого упоминает Катулл в одном из стихотворений, был родом из Греции, но если можно так сказать сделал карьеру в Риме, где обрёл популярность среди поэтов и широких народных масс со своей мощной шевелюрой и окладистой бородой. Приятный бог, доброжелательный и щедрый! Он счастливо полюбил грациозную египтянку Исиду, богиню с чётким профилем и узким, обтянутым алой тканью телом, носившую на голове золотой трон. Они поселились в римском храме и жили там в окружении сфинксов и каменных львов, сохранившихся до наших дней, и со своей собственной каменной кошкой, которую вихрь времени поднял из развалин храма и занёс на карниз Палаццо Грациоли, где она теперь и живёт.
О еде богам не стоило тревожиться: во время больших публичных обедов, называемых лектистерниями, их статуи заботливо укладывали на подушки и ставили перед ними блюда со средиземноморской едой. Нам покажется наивным и даже смешным обычай кормить богов рыбой, мясом, устрицами и овощами, но что бы сказали римляне, узнав об обычае христиан есть плоть своего бога и пить его кровь?
2
Где и как они встретились, в каком храме, в каком доме или на какой улице Рима, мы не знаем. Не знаем, прозвучали их первые слова, обращённые друг к другу, в вечернем неумолчном шуме торгового Аргилета или в утреннем тихом шелесте воды одного из многочисленных римских фонтанов. Знаем только, что Катулл полюбил Клодию с первого взгляда. Увидел и больше не мог жить без неё. Какое странное превращение человека.
Он приходил в её дом лучше назвать его виллой, потому что там наверняка были атриум, и мозаичные полы, и привезённые из Греции статуи, и колонны, и бассейн, и, может быть, деже умопомрачительный круглый стол из цитрусового дерева на ножке из слоновой кости вещь сезона, стоившая целое состояние и был знаком с её мужем Квинтом Цецилием, который должен был казаться и ему, и Клодии дурным старцем с замшелыми понятиями о долге, доблести и госслужбе. Он был почти на четверть века старше Катулла и к моменту их знакомства достиг высшей точки своей упорной карьеры военного, судьи и управленца. Современник Катулла Гай Саллюстрий Крисп кратко и почти бесстрастно говорит о нём как об одном из тех, кто вместе с Цицероном подавил мятеж Катилины, предвосхищавший иные, более опасные и разрушительные мятежи. За три года до того, как началась история Клодии и Катулла, он был городским претором, то есть управлял Римом; когда его жена влюбилась в Катулла а она влюбилась он паковал сундуки, собираясь в Цезальпийскую Галлию, куда был назначен проконсулом. В стихотворениях Катулла он упоминается всего однажды, зато обзывает его Катулл дважды: дурак и осёл. «Не понимает осёл» да, этот дородный и достойный римский муж, искушённый в карьерных интригах и административных делах, не понимает того, что яснее ясного искушённому в любви молодому человеку: если его жена в его присутствии ругает Катулла, то это значит, что она небезразлична к нему. «Раздражена, потому так и горит, и кипит».
«Горит и кипит». Услышать бы её речь, увидеть бы её жест. Двоих тянуло друг к другу с немыслимой силой. Катулл, конечно, знал, кто эта Клодия и какими словами называют её на улицах и в термах, но любовь совершила переворот в голове и душе этого прежде лёгкого, насмешливого, ничего не принимавшего всерьёз человека, приехавшего в столичный Рим из провинциальной Вероны для великих дел и легко тратившего себя на дела лёгкие и приятные. До любви к Клодии в его жизни не было ничего серьёзного, после встречи с ней он переселился в возбуждённое пространство, которое не описывается физическими формулами и математическими алгоритмами. Как оказалось потом и как мы знаем теперь, это и было то единственное великое дело, которое ему предстояло в жизни любовь, amor на латыни.
Клодия римская матрона с репутацией шлюхи, красивая женщина со множеством любовников, любившая по капризу. Катулл прославил её своими стихотворениями и сделал единственной и неповторимой в истории, но она такой в римской жизни не была. «Ввиду своего происхождения и внешности, как и благодаря своему мужу и детям, эта женщина была достаточно вознесена судьбой; знала греческую и латинскую литературу, играла на кифаре и плясала изящнее, чем подобает приличной женщине; она знала ещё многое из того, что связано с распущенностью. Ей всегда было дорого всё, что угодно, но только не пристойность и стыдливость; что берегла она меньше деньги или своё доброе имя, было трудно решить. Её сжигала такая похоть, что она искала встречи с мужчинами чаще, чем они с ней Однако умом она отличалась тонким: умела сочинять стихи, шутить, говорить то скромно, то нежно, то лукаво; словом, в ней было много остроумия и много привлекательности» (Гай Салллюстий Крисп о Семпронии). А была ещё Телезилла, десять раз выходившая замуж. Типовой портрет патрицианки эпохи поздней республики.