4
не по имени по сердцу
звал пошла за тобой.
все твое не-высочество,
все, чем ты не герой,
обернулось пророчеством
солнца с красной горой,
и судьбою, и будущим,
и чудачеством в рубище.
пусть уходят куда-то
далеко корабли,
месят серую слякоть
принцы и короли
есть прекрасное солнце
за прекрасной горой,
есть безмерная данность
это ты,
и ты мой
«Солдаты любви никогда не спят »
Солдаты любви никогда не спят
Их жжет изнутри неизвестный яд.
И влажный блеск воспаленных глаз
Красноречивей премногих фраз.
пой, ласточка, пой
о том, как влюбилась весной
и был твой герой «не тот», «не такой»,
но полетел за тобой
Солдаты любви никогда не лгут
И смело под стрелы амуров идут.
Мечтая о новых победах, о плене
Гадают на книгах и соке растений.
аты-баты! шли солдаты
аты-баты! на войну
в кухне, в детсаду, в подъезде,
на траве и на полу
Солдаты любви не считают часов,
И время их вечность, и небо их кров.
Взрываясь, уносится вольной кометой
Пульс нервного сердца на скорости света.
пой, ласточка, пой
о том, что случилось весной
как выше небес поднялась над землей
пой, милая, пой
Эксперимент
Увидев меня на пороге, Марк ехидно улыбается:
Доброе утро, последний герой! Как все прошло?
Никак. Релаксация с последующим засыпанием, умираешь медленно и незаметно, как будто растворяешься. Лучше бы я еще раз на машине разбилась, я снимаю в прихожей куртку, ботинки. Мы идем на кухню.
Достаю из рюкзака бутылку пива.
Мы будем отмечать твое возвращение?
Если бы ты знал, как я хочу стать невозвращенцем. Горло болит надо теплого пива попить, открываю бутылку, выливаю содержимое в кружку, ставлю на газ.
Знаешь, после этого раза что-то не так, как всегда. Тело всю ночь в холодной воде в ванной пролежало теперь в горле першит и шрам побаливает.
Закатываю рукав свитера, дотрагиваюсь до запястья.
Раньше такого не было.
Осторожно снимаю кружку с огня, отливаю немного пива в чашку, сажусь за стол и пью медленно, словно пробуя впервые.
Марк отходит к окну, прихлебывая недопитый чай. Растягивая слова, начинает говорить:
Все эти твои самоубийства пустышки, форма без содержания, технический момент, игра дурацкая И зачем ты это делаешь не понимаю В медицинском центре за одну вакцину тысячу унитов просят это же целое состояние. А ты то вешаешься, то он лениво переводит взгляд на мои руки, вены режешь.
Это для них тысяча унитов, потому что они знают, что у них жизнь одна и смерть одна. А для меня сейчас жизнь ничего не стоит. Я наливаю еще немного пива в чашку. Почему-то в эксперименте Сперанского со всего мединститута только пять человек согласилось участвовать. Тогда еще вакцину только разрабатывали, никто не знал точно, сможет ли она стать «прививкой от смерти». А Сперанский все шутил: «У вас, как у кошек, будет девять жизней».
Около месяца нам вводили инъекции то одного препарата, то другого, что-то проверяли, отправляли на разные процедуры. После дипломирования мы разъехались, кто куда. И вскоре начали твориться чудеса.
Один из нас поехал с группой альпинистов на Кавказ, сорвался в пропасть. Его даже искать не стали. А он остался жив. Решили, что ему просто повезло. Но когда в авиакатастрофе единственным «воскресшим» тоже оказался один из группы Сперанского, стало ясно эксперимент прошел успешно. По крайней мере, на организм этих двоих препараты профессора оказали ожидаемое влияние.
Я решила превратить это в экстремальный вид спорта.
Но есть одно «но»: если знаешь, что можешь умереть не один раз, а три, пять, девять, можно из человека превратиться в подонка.
А остальные как у них судьба сложилась?
Не знаю, уже почти сорок лет прошло. Мы не любим встречаться. Я допиваю пиво. Кажется, горло болит теперь не так сильно.
А вчера какой у тебя по счету раз был?
Восьмой.
И что теперь будешь делать?
Будь уверен жизнь не побегу покупать.
А не страшно? Вдруг ты уже без «страховки» осталась?
В этом, по-моему, и заключается ценность человеческой жизни. Я встаю из-за стола. У тебя сегодня будет кто-то?
Я решила превратить это в экстремальный вид спорта.
Но есть одно «но»: если знаешь, что можешь умереть не один раз, а три, пять, девять, можно из человека превратиться в подонка.
А остальные как у них судьба сложилась?
Не знаю, уже почти сорок лет прошло. Мы не любим встречаться. Я допиваю пиво. Кажется, горло болит теперь не так сильно.
А вчера какой у тебя по счету раз был?
Восьмой.
И что теперь будешь делать?
Будь уверен жизнь не побегу покупать.
А не страшно? Вдруг ты уже без «страховки» осталась?
В этом, по-моему, и заключается ценность человеческой жизни. Я встаю из-за стола. У тебя сегодня будет кто-то?
Да, должны зайти Чужой и Электроник. Может быть, еще Алик придет интересную книгу обещал принести.
Привет передавай. Я, пожалуй, пойду отоспаться надо.
Мы прощаемся.
Спускаюсь, выхожу из подъезда.
Во дворе играют дети.
Ярко светит солнце, снег почти сошел. Скоро апрель.
Я живу.
18.2.2008.III. Записки репатрианта
1
Не верь, что небо всюду одно и то же,
В чужом краю оно суровее, строже,
В чужом краю оно бледнее и выше.
Взбираться тщетно на холмы или крыши
Родней не станут обозримые виды
Красот, мозолящих глаза местным гидам;
Не надо строить вавилонские башни,
Вовсю подыгрывать, стараясь быть «нашим».
Ты вправе сохранять молчание, ворот
Подняв от стужи. Но прислушайся город,
Куда ты заявился без спросу,
Себя высказывает ясно и просто
Шуршаньем шин, листвы, бумажного сора,
Базарным гамом, плачами «скорых»,
Гуленьем, ревом, перестуком, гудками,
Покачиваньем, дрожью, рывками,
Чем-то слепящим, быстрым, упрямым.
Тебя же ни о чем он не станет
Выпытывать.
2
Будем пить испанское вино
и ходить на выставки Шагала,
под жужжанье старого метро
забывать, что родины не стало.
Всё как раньше. Дом работа дом.
Только ты купил табак покрепче.
И друг друга ловим на одном
страх забыть звучанье русской речи.
Видишь пальмы вместо тополей,
а в прогнозе неизменно лето.
Но всего ужаснее, больней
пустота обратного билета.
Долетают из-за трёх морей
отголоски невесёлых хроник
что случилось с родиной моей?
почему её живьём хоронят?
3
Этот город, встречая, душит тебя в объятьях
влажным запахом полутропических ярких растений,
чьи названия так же пестры, как восточные платья,
и лукавы, как вязь арабесок настенных.
Убежав от пустынь, он вплотную приблизился к морю
и навис над водой чередою ступенчатых кровель,
переливами лестниц, стремящихся вниз, в Старый Город,
где история с вечностью квиты, если не ровня.
Здесь не старятся женщины.
Кофе готовят боги.
На прозрачных балконах нежится, дремлет
неспешное лето.
Научившись вычитывать улочек здешних неровные слоги,
только так и узнаешь и смерти, и жизни
простые приметы.
4
а и всей-то планеты лишь пять континентов
пядь земли в океана водах
перелёт, переезд в безымянное «где-то»
ничего не убавят в твоей несвободе
изменяя язык и уклон горизонта,
номера, адреса, биографии карту,
понимаешь условности стёрты,
у судьбы не бывает билетов обратных
ничего, поревёшь, покричишь по ночам
всё сильнее себя от себя отделяя
приучаясь к тому, что ты «здесь», а не «там»
те же солнце и небо, но жизнь
совершенно другая
5
Действую наверняка, с другого материка
посылая нескладные строки
об искусстве реинкарнации в сжатые сроки,
о науке делить себя нацело наживую,
повторяя словно в бреду «элоhим аллилуйя».
Ни о чем не прося, не веря в утраты,
осторожно гадаю по зернам граната.
Все дороги ведут нет не в Рим, на Голгофу,
хотя римляне здесь погостили неплохо.
Это помнят пустынные камни и небо,
город мира, где ты никогда еще не был,
слишком яркого солнца неровные блики
в беспокойного моря отраженьях двуликих
и морщины олив
новой эры рожденья мотив.