Доклад американского ученого Джеффри Бингема посвящен особенностям толкования свт. Иринеем Лионским книги Откровения апостола Иоанна Богослова в контексте современной ему гностической апокалиптической литературы. Автор доклада сопоставляет учение свт. Иринея об антихристе и его низвержении с гностическими текстами из Наг-Хаммади, повествующими о низвержении Демиурга Иалдабаофа, который проявил свое нечестие и богохульство, провозгласив себя самим небесным отцом, за что был обвинен на Высшем Суде и низвергнут в пропасть. Автор отмечает, что хотя и для свт. Иринея, и для текстов из Наг-Хаммади суть рассматриваемой темы заключается в богохульстве, но при этом его виновник различен: в одном случае самозванец бросает вызов Богу Творцу, а в другом творец материального мира (Демиург) бросает вызов небесному Отцу. Другая особенность толкования Апокалипсиса у свт. Иринея это частое соотнесение его пророчеств с жизнью Церкви. Для него Церковь это «храм Духа», представленный в Апокалипсисе в образе эсхатологического «тронного зала», откуда проистекает «река жизни». При этом «река жизни» это Церковь, оплот истинного «гнозиса», в то время как для гностиков это источник, который отражает в себе изначального Отца и рождает Плирому. Другое место из Апокалипсиса, посвященное поклонению старцев и явлению храма, по мнению свт. Иринея, указывает на содержание опыта церковной жизни: совершая свое поклонение Богу в Евхаристии, Церковь провозглашает единство земного и небесного, видимого и невидимого. Автор доклада обращает внимание на то, что свт. Ириней выступает за буквальную интерпретацию пророчеств книги Откровения, в противовес гностикам, которые предлагали ее аллегорическую интерпретацию, измышляя небесные эоны, Плирому, Демиурга и иные Божественные существа. В противоположность гностикам, делавшим основной акцент на разрушении космоса, Лионский святитель в своих толкованиях Апокалипсиса всегда подчеркивает космическое обновление и спасение. В заключение американский исследователь указывает, что в книге Откровения свт. Ириней в целом различает три уровня: к первому относятся разделы, которые являются откровениями о текущей эпохе и применимы к опыту Церкви; ко второму те, которые содержат пророчества о последних временах; к третьему же относятся те части, в которых заключаются свидетельства о реалиях Божественного Домостроительства.
В докладе П. К. Доброцветова анализируется статус и значение Священного Писания для антигностической полемики свт. Иринея Лионского, а также его богословско-экзегетические подходы к толкованию Библии. Автор обращает внимание на то, что если гностики считали Ветхий Завет откровением некоего низшего Бога-Творца Демиурга и тем самым отвергали подлинную богодухновенность Ветхого Завета, то свт. Ириней настаивает на полном единстве двух Заветов и их богодухновенности. Если в Новом Завете гностики отвергали целый ряд книг и посланий, а другие подвергали беспощадному редактированию, устраняя из них те места, которые не согласовывались с их собственным учением, то свт. Ириней настаивал на целостности новозаветного Откровения. В докладе автор рассматривает основные принципы и аргументы, используемые свт. Иринеем для опровержения гностических методов толкования Священного Писания, главный из которых их несоответствие церковному Преданию. Другую серьезную ошибку гностиков в толковании Библии свт. Ириней видел в их чрезмерной самонадеянности и любопытстве, стремлении проникнуть в Божественные тайны, недоступные человеческому разумению. Этому любопытству он противопоставляет «гносеологическое смирение», которое ведет к постижению гармонии Священного Писания как единого Откровения истинного Бога. Кроме того, свт. Ириней выступает против чрезмерной аллегоризации Нового Завета гностиками, тем самым занимая позицию, сходную с будущей традицией толкования, развитой в Антиохийской школе IVV веков, которая характеризовалась вниманием к истории, к «букве», к деталям библейского текста и сдержанно относилась к иносказанию, допуская лишь его типологическую разновидность. В целом, по мнению автора доклада, в своей экзегезе свт. Ириней предстает перед нами как «богослов единства», стремившийся объединить в гармоничное единство то, что насильственно разъединялось еретиками.
Последний, четвертый раздел настоящего сборника посвящен месту свт. Иринея Лионского в современной ему и последующей богословской мысли. Доклад американской исследовательницы Деспины Прассас посвящен связям свт. Иринея Лионского с литературной традицией «двух путей». В качестве основного текста автор использует вступление к «Доказательству апостольской проповеди» и стремится установить возможные источники мысли свт. Иринея, в качестве которых она рассматривает как раннехристианские тексты, такие как «Дидахе», «Послание Варнавы» и латинское «Учение апостолов», так и обнаруженные в Кумране раввинистические тексты «Устав общины», «Заветы двенадцати патриархов» и некоторые другие. Исследовательница отмечает, что использование свт. Иринеем топоса «двух путей» служило сразу нескольким целям: напомнить своим слушателям об их крещальных обетах; предостеречь о наступлении конца времен и о последствиях для тех, кто не следует вере и учениям Господа; предупредить слушателей о значимости связи между верой, правильным поведением и членством в христианской общине; подчеркнуть значимость Завета для взаимоотношений в общине и, наконец, очертить нравственные обязательства верующих.
Последний, четвертый раздел настоящего сборника посвящен месту свт. Иринея Лионского в современной ему и последующей богословской мысли. Доклад американской исследовательницы Деспины Прассас посвящен связям свт. Иринея Лионского с литературной традицией «двух путей». В качестве основного текста автор использует вступление к «Доказательству апостольской проповеди» и стремится установить возможные источники мысли свт. Иринея, в качестве которых она рассматривает как раннехристианские тексты, такие как «Дидахе», «Послание Варнавы» и латинское «Учение апостолов», так и обнаруженные в Кумране раввинистические тексты «Устав общины», «Заветы двенадцати патриархов» и некоторые другие. Исследовательница отмечает, что использование свт. Иринеем топоса «двух путей» служило сразу нескольким целям: напомнить своим слушателям об их крещальных обетах; предостеречь о наступлении конца времен и о последствиях для тех, кто не следует вере и учениям Господа; предупредить слушателей о значимости связи между верой, правильным поведением и членством в христианской общине; подчеркнуть значимость Завета для взаимоотношений в общине и, наконец, очертить нравственные обязательства верующих.
В докладе британского католического ученого Льюиса Айреса анализируются истоки и значение часто используемого свт. Иринеем понятия «правило истины» (regula veritatis). Автор сопоставляет понимание свт. Иринеем «правила истины» с пониманием его у Климента Александрийского, Филона и в эллинистической философской литературе и выясняет особенности подхода Лионского святителя. Он показывает многозначность этого понятия у свт. Иринея, которое может означать и крещальный Символ веры, содержащий веру в единого Бога Творца и Его Домостроительство, реализованное Иисусом Христом, воплощенным Сыном Божиим, и книги Священного Писания, и то, что возвещается и передается Церковью, и даже знание истины в ее целостности. Такое широкое понимание «правила истины» связано со стремлением свт. Иринея «расширить» границы вероучения в полемических целях, что, впрочем, целиком вытекает из буквы Священного Писания и унаследованной им веры. Таким образом, по мнению автора доклада, Лионский святитель включается в «процесс спекулятивных размышлений и расширения вероучения», который позднее составит неотъемлемую часть христианской мысли. В конце доклада автор делает вывод о том, что «правило истины» у свт. Иринея это не просто какой-то письменный текст: это гибкое и сложное понятие, разработанное в ходе его полемики с гностиками. Оно выражает ту функцию, которую несла церковная проповедь в создании границ вероучения, и оно же является выведением из этой проповеди того, что в ней имплицитно подразумевалось.
В докладе П. Б. Михайлова разбирается понятие церковного Предания у свт. Иринея Лионского. Автор доклада приводит обзор актуальных исследований, в которых выделяются те или иные аспекты этого понятия, и отмечает значительное разнообразие интерпретаций. Касаясь вопроса о дихотомии «Предание Писание», российский исследователь отмечает, что свт. Ириней представляет себе тайну христианской истины целостно и рассматривает Священное Писание и Предание сквозь призму как индивидуальной веры каждого верующего, так и веры всей кафолической Церкви. Как отмечает автор, основным термином для передачи понятия «Предание» у свт. Иринея служит выражение «правило веры» или «правило истины», о котором речь шла в предыдущем докладе; истина же в конечном счете есть Сам Христос. Автор отстаивает тезис о том, что Предание для свт. Иринея есть совокупное обозначение христианской проповеди, а также затрагивает вопрос о вкладе Лионского святителя в так называемую «эллинизацию христианства», нашедшую свое отражение в области богословского языка, системной мысли и устроения жизни (или, по-другому, в сфере «нарратива, догмата и культа»).
В докладе А. Р. Фокина рассматривается вопрос о том, почему свт. Ириней отверг философское учение о Логосе, широко использованное уже раннехристианскими апологетами. Автор показывает, что хотя у свт. Иринея часто встречается библейское представление о Сыне Божием как Слове Божием, воплотившемся в Иисусе Христе, однако он сознательно отверг философские интерпретации этого представления. Такой отказ свт. Иринея применять какие-либо философские конструкции или аналогии для описания внутренних отношений Сына-Логоса с Богом Отцом был напрямую связан с его полемикой с гностиками-валентинианами, которые широко использовали философские и околофилософские представления о процессе формирования человеческого мышления и речи для описания Божественной реальности. В противоположность гностикам свт. Ириней был убежден в том, что Бог тождественен со Своим Словом и что Слово существовало в Нем как Сын от вечности. По мысли свт. Иринея, природа Бога настолько простая, что в ней никак не различимы ум, размышление и слово, которые совпадают с самой Его сущностью. С одной стороны, это давало свт. Иринею несомненное преимущество перед гностиками, которые мыслили происхождение своих эонов по аналогии с когнитивными актами человека; но, с другой стороны, отвергнув возможность применения каких-либо антропологических аналогий к Богу и Его внутреннему бытию, Лионский святитель закрыл перспективы для дальнейшего развития тринитарного богословия, которое, как показали последующие века, оказалось невозможным без привлечения определенных философских категорий и понятий, в том числе взятых из античной антропологии и психологии, что демонстрируется автором доклада на примере таких авторитетных отцов Церкви, как свт. Афанасий Великий, свт. Григорий Богослов, блж. Августин и прп. Иоанн Дамаскин.