Ничего, о прекраснейшая! Ты выполнишь волю Амона. Или умрешь! добавил он медленно.
Носилки царицы двигались прочь от храма. И никто из свиты не оборачивался на ипет-исутское чудо Амона, оставшееся далеко позади.
Китай.
Луч света падал из круглого маленького окошечка на золотую статую китайской девушки в одежде до пят. Лицо ее казалось почти живым, если бы не сверкание желтого металла. За столом китаец Ну-от-хаби, согнувшись, корпел над браслетом, белые и голубые камни которого переливались в солнечном потоке. Ювелир работал над крошечным механизмом замка, а в это время в другой части жилища Тотмий стучал молотком по металлическому пруту, приставив другой его конец к большому камню. Из-под прута сыпались крошки и осколки, а на камне начинали проступать очертания человеческого лица.
Все! удовлетворенно произнес китаец, откидываясь назад и выпрямляя спину.
Уже закончили, учитель? не переставая стучать, спросил Тотмий.
Да! Хитрый замочек! потирая руки, сказал Ну-от-хаби и встал из-за стола. А как дела у тебя?
Подождите, учитель, я еще не завершил, поспешно проговорил молодой человек, делая жест, словно желая прикрыть руками результат своего труда.
Позволь, позволь, промолвил китаец, кладя руку на плечо ученику и всматриваясь в его работу. Это ты кого изобразил?
Просто человек, краснея, ответил Тотмий.
Румянец мгновенно пронесся от его щек к вискам и задержался на кончиках ушей.
Не надо лукавить, дружелюбно сказал Ну-от-хаби. Это же похоже на меня.
Разве? деланно удивился Тотмий. Даже не мог подумать
Возможно, сходства особого тут нет, продолжал китаец. Но вот твоя скорость и сноровка впечатляют.
Тотмий посмотрел на учителя, затем перевел взгляд на работу, стараясь хладнокровно оценить ее. С расстояния вытянутой руки на него смотрела высеченная в камне и грубо обработанная физиономия, со всех сторон обрамленная неровными каменными выступами. Но каким-то чудом ему удалось передать не только внешнее сходство с учителем, но и живую иронию Ну-от-хаби, застывшую в каменных глазах.
Да, Тот-мий. задумчиво произнес китаец. Пора тебе становиться мастером. Я передал тебе все, что знал в искусстве скульптуры. А теперь нам необходимо подумать, как тебе проявить себя в этом по-настоящему. Полагаю, в Китае это вряд ли удастся. Ты слишком не похож на китайца.
Но я не гонюсь за славой, мне этого и не надо, простодушно заявил Тотмий, сидя на скамеечке рядом с будущей скульптурой и глядя на учителя снизу вверх.
Не о славе ты должен думать, а о долге перед своим даром. Я учил тебя, и ты многое знаешь. Тебе придется уйти из моего дома
Вы хотите прогнать меня?! опечалился юноша.
Нет, успокоил его китаец. Но ты должен проверить свои силы где-нибудь в другом месте, в дальних землях. Может быть, в той жаркой стране, что лежит за горами и государствами, за пустынями и полноводными реками. На одной из таких рек и стоит эта страна. Там правят люди, которые называют себя богами и считаются бессмертными. О, тленная плоть и нетленная мечта!.. Рассуждал Ну-от-хаби, расхаживая по дому и, обернувшись к Тотмию, увидел внезапную перемену в нем. Что с тобой? удивился китаец.
Юноша вскочил.
На мгновение он увидел свою детство, лодки рыбаков под высоким зеленым холмом, перекатывающуюся волнами мягкую траву, покрывающую берег. Он вспомнил рассказы взрослых на своем родном языке о той стране, куда он всегда хотел попасть! Именно поэтому он оказался здесь, в Китае, так далеко от родины. Он искал ту самую землю, где люди подобны богам
Ну-от-хаби, учитель! Тотмий поднял на китайца внезапно увлажнившиеся глаза. Я пойду в ту страну.
Тот некоторое время вглядывался в глубину зрачков ученика, а потом сказал:
Да, Тот-мий, ты отправишься в Догонять-пыль
«Догонять пыль»? с удивлением переспросил молодой человек.
Да, усмехнулся ювелир. Так на нашем языке называется та страна. Ты покинешь меня. Но это произойдет не раньше, чем ты закончишь свою работу, он показал на незавершенный портрет. И не думай, будто мне хочется, чтобы ты подарил мне мое же собственное изображение. Просто, дело нужно всегда доводить до конца, добавил он, пряча взгляд.
Тотмий улыбнулся. Он хорошо понимал Ну-от-хаби, своего мудрого учителя.
Египет.
Нефру в спальне главного дворца ждала своего мужа. Слуги окуривали комнату благовониями и расставляли на ночь букеты роз в бронзовых вазах.
После утреннего разговора в храме Нефру никак не могла обрести спокойствие, она весь день искала возможности поговорить с супругом, но тот все был занят.
В последние месяцы фараон казался замкнутым, как никогда. Он был постоянно погружен в размышления, в свой внутренний мир, куда никому не было доступа. Амонхотеп все больше ограничивался в речах и все меньше нуждался в чужих советах. Вот что и послужило поводом к беспокойству жрецов, решивших пойти на крайности в разговоре с царицей.
Нефру ждала фараона и, наконец, он вошел: угрюмый, усталый, терзаемый какими-то мыслями и заботами.
По знаку царицы слуги ушли.
Что-то произошло? спросила Нефру.
Я буду спать в павильоне, вместо ответа сказал фараон.
Почему? голос царицы дрогнул.
Я пришел пожелать тебе прекрасных снов, сдержанно произнес Амонхотеп и повернулся, чтобы уйти.
Подожди! остановила его Нефру, быстро соскочив с ложа и подбегая к мужу. Ты полон тревоги. Скажи, что терзает тебя?
Он не смотрел на нее, отводя глаза.
Ты не веришь никому, даже мне? спросила царица, пытаясь поймать его взгляд.
Фараон молчал.
Я понимаю тебя, моя любовь! воскликнула Нефру с искренностью и страстью, Ты остерегаешься каждого, кто окружает тебя. Ты никому не делаешь исключения. Ты молчишь, чтобы не выдать своих мыслей, ведь кругом недоброжелатели, которые хотят заставить тебя подчиниться своей воле, хотят править Египтом за твоей спиной, хотят сделать тебя послушным рабом своим! О, я знаю это!
Амонхотеп, не двигаясь, слушал ее. Она говорила горячо, с болью, а он не понимал, откуда в ней столько любви к нему, к миру, к людям. Она всегда была загадкой для него, неисчерпаемым колодцем тайн. Откуда она знала про его невзгоды?
Нефру, обратился он к ней, Кто говорил с тобой о том, чего я боюсь? Как могло тебе прийти в голову, что я опасаюсь какого-то предательства? Я высшая власть Египта!
Он не только сказал, он предложил мне доносить о каждом твоем шаге! отвечала Нефру.
Кто «он»? быстро спросил фараон.
Я не хочу произносить это имя в твоем присутствии, оно недостойно слуха божественного! торопливо говорила Нефру. Но он должен уйти от порога трона, он недостоин быть рядом с тобой, не может называться твоим сановником. Он хочет править Египтом вот его мечта!
Глаза фараона вспыхнули, лицо передернулось гримасой омерзения.
Опять верховный жрец! воскликнул он. Никак не хочет отказываться от своих давних замыслов!
Он коварен и жесток!
Что он хотел от тебя? Амонхотеп взял руки Нефру в свои большие ладони и с волнением посмотрел ей в лицо.
Он пытался запугать меня немилостью Амона-Ра! Он обманывал меня, выдавая свои желания за волю бога. Но я знала, что не мог справедливый Амон, подаривший мне счастье любить тебя, теперь желать, чтобы я следил за тобой. Он и так слышит все наши мысли.
Нефру
Я знала, что это придумал он сам, твой верховный жрец Такенс!
О, да! медленно произнес Амонхотеп. Я понимаю, я помню, на что способен этот человек. Он убил моего учителя Хануахета, самого мудрого жреца во всем Египте Тень скорби промелькнула по лицу фараона и пропала в его глазах. Я никогда не забываю зла и подлости, намеренно совершенных против добрых и беззащитных людей. Верховный жрец будет наказан. Я обещаю тебе!
Нефру с ужасом посмотрела на своего возлюбленного, в этот миг охваченного гневом возмездия. Ей казалось, что так говорит Бог.
Верхний Египет.
В маленьком селении, окруженном песками, все домишки сбились в кучу. Таких деревушек было много в Верхнем Египте, и в каждой из них бедность соперничала с еще большей бедностью. Сгрудившиеся хижины соседствовали с мусорными свалками, где невозможно было отыскать ничего полезного и пригодного в хозяйстве. Почерневшие лодки, непременный предмет быта на период разлива Хапи, лежали подле домов, рассыхаясь и растрескиваясь под беспощадным Ра.
Одна из таких лодок подпирала глухую стену бедняцкой хижины и, казалось, ничем не отличалась от других. Вдруг внутри нее что-то сухо хрустнуло, и одна из досок в передней части днища провалилась внутрь. Спустя мгновение чьи-то быстрые черные глаза припали к щели изнутри и осмотрели окрестность. Не заметив никакой опасности, из-под лодки выбрался мальчуган лет двенадцати и, крепко держа в руках добытую доску и, пряча ее от посторонних глаз, скрылся за соседними хижинами.