Джульетта Ди
Татьяна Шуран
Посвящается Брэндону Ли, который вдохновил меня на образ Алекса.
© Татьяна Шуран, 2021
Петербург вечной ночи и вечной зимы. Что может быть страшнее? Только прилив. Когда из мистических белых вод на берег выходят змеи, пьющие кровь людей.
Джульетта Ди
«Таких страстей конец бывает страшен»
Уильям Шекспир, «Ромео и Джульетта»
«Внимание. Опасность с воды. Внимание. Опасность с воды».
Глухой голос из штаба на Стрелке Васильевского острова, умноженный пока ещё работающими динамиками, ровно плыл над исчезающим городом.
К объявлению не прибавляли больше ничего. И так всё понятно. Раньше служба безопасности пыталась озвучить что-нибудь относительно конструктивное, например, «срочно проследуйте в ближайшее убежище», но учитывая, что опасность как раз и состояла в смещении пространственно-временных координат, совет звучал довольно глупо, и даже пожалуй издевательски. Последний раз Сенька слышал эту дурацкую фразу в дошкольном возрасте, а сейчас ему было пятнадцать.
Сигнал тревоги застал их с братом как раз на набережной самая невыгодная позиция, и с первым же звуком сирен Лёнька, как тысячи гражданских во всех уголках города, полез в навигатор интерактивную карту с указанием всех действующих убежищ на данный момент. Связь пока что работала.
Проблема в том, что само понятие «убежище» было весьма размыто. Сколько лунаров и сталкеров должно быть в помещении, чтобы оно считалось достаточно надёжным? Неизвестно, даже если ты сам сталкер. Стационарные муниципальные убежища лучше защищены, но и подведомственного народу там набивается будь здоров, а значит нагрузка на лунары выше. Кто-нибудь из этой толпы да пропадёт не заметишь
Сенька заглянул в айфон брата и увидел на экране белый значок: два лунара в угловом доме, в пяти минутах ходьбы так, кустарщина одно название. Кто-то просто включил всё, что мог, видимо, в каком-то крошечном кафе. У брата тряслись руки. И Сенька вдруг понял, что всё, о чём он думал в последние годы, действительно происходит, превращается прямо сейчас в непоколебимую решимость.
Успеем?.. брат ускорял шаги, его взгляд метался по всей длине тёмной улицы; он, кажется, уже почти забыл, что рядом кто-то есть.
Лёнь Я не пойду. Сенька ещё шагал рядом, ещё не до конца верил, что сказал это.
Пойдёшь! неуверенно крикнул Лёнька куда-то в сторону Невы, подгоняя, похоже, сам себя, и Сенька понял, что брат боится остановиться, но и боится идти, чтобы не сместиться вместе с пространством, и правда, сталкеры отмечали, что паническое бегство самый верный путь в никуда
Сенька окончательно решил и остановился. Он больше никуда не побежит. Он больше никогда не будет убегать.
Нет, спокойно сказал он и примирительно добавил: Ты иди.
Взгляд Лёньки стал более осмысленным. На мгновение Сенька снова увидел перед собой старшего брата, а не безликого «гражданского».
Не могу я тебя здесь оставить! Как я родителям в глаза посмотрю?! Без тебя?
Тогда стой. И молчи, холодно велел Сенька.
Белые воды уже должны были подняться, но с виду на реке ничего особенного не происходило. Значит, скорее всего, это уже не настоящая река. Не глядя, на ощупь он взял нервно озирающегося брата за руку.
Мы сможем.
В этот момент он был совершенно уверен в том, что сказал, но брат был в неподходящем состоянии для боя. Он сомневался. Это делало его уязвимым.
Хотя излишняя самоуверенность тоже ни к чему.
Страха должно быть в меру. Страх подскажет.
Сенька поймал себя на том, что думает фразами из сталкерских инструкций. Из листовок. Из информационных брошюрок, которые раздавали в школе. Из лозунгов, написанных на обратной стороне карт Петербурга. Карт с указанием муниципальных убежищ. Их не так много, этих блаженных островов. И до них ещё нужно добраться. По улицам, которые могут исчезнуть вместе с тобой, а ты и не сразу заметишь, или не заметишь никогда.
Улица как улица. Стало абсолютно тихо. Минута. Десять минут.
А почему так тихо?.. вдруг спохватился Сенька. И сколько времени прошло?.. Связь пропала Значит, они уже «там»? Мысли скакали по пустынной улице, как мячики.
«Может, ничего не произошло?» Исполненный панической надежды хриплый шёпот Лёньки полностью совпал с его собственной мыслью: ничего не произошло.
Тсссс
Ему вдруг показалось, что опасность грозит из переулка. Из какого?.. Набережная. Ледяная гладь чёрной Невы. Туман клубится вокруг влажных чугунных фонарей. Лепные фасады особняков.
Вот оно! Узкая расщелина между домами не переулок даже, так, недоразумение. Оттуда слышался какой-то звук, хуже того Сенька почувствовал оттуда взгляд. Там что-то было.
Он решил, что лучше пойти навстречу угрозе, чем ждать. «Завязнуть в страхе» да, так это называли сталкеры, опасность для тех, кто долго стоит на одном месте.
Туман в переулке казался синим. Шорк шорк. Мусорные баки и сваленные возле них в кучу набитые чёрные мешки. И что-то шоркает там, у стены.
Собака, понял он по запредельно злобному ворчанию раньше, чем увидел её и всё равно пёс выскочил неожиданно, и почти одновременно с его адским прыжком Сенька развернулся и понёсся что было сил, но переулок всё не кончался, Сенька летел, натыкаясь на водостоки, ящики, углы, а остервенелый горький лай летел за ним, и метался с ним между надвинутых стен, многократно умноженный в гулких каменных колодцах, упиравшихся над головой прямо в чёрное небо.
Внезапно Сенька вырвался на простор, и ему даже показалось, что бежать стало легче, он летел по набережной, а вдогонку неслись мысли: это мираж! собаки на самом деле нет! но на ходу Сенька глянул через плечо, и собака была, в один миг он увидел её чрезвычайно отчётливо, грязная, поджарая, клочкастая дворняга, самое отвратительное существо из всех, что можно вообразить, с шерстью, похожей на пыльную свалявшуюся вату, которая не первый год играет роль снега на пластиковых иголках искусственной новогодней ёлки, ухо порвано, с жёлтых клыков капает жёлтая слюна, а в бездонных глазах гуляет самое настоящее бешенство.
Этот образ словно бы отпечатался на внутренней стороне его зрачков, и Сеньке показалось, что придётся убегать от него вечно. Перебор когтистых лап настигал, Сенька уговаривал себя не верить, но ни в какую не мог остановиться, ноги летели сами, и тут он вспомнил ещё одну инструкцию: сосредоточьтесь на чём-нибудь другом. На скороговорке, на песне ничего не шло в голову если вы верующий, то на молитве тут в голову скакнула бабушка, но её испуганная набожность никогда не внушала Сеньке доверия, и сейчас он не мог вспомнить ни одной, даже самой коротенькой молитвы и вдруг заорал, наверное, на весь город: Господи, боже мой! Помоги мне, пожалуйста! ровно тем же голосом, каким, бывало, на хоккее кричал: Обходи!.. и в тот же момент пришло осознание, он не остановился, а круто развернулся и с диким воплем кинулся на пса. Он был абсолютно уверен, что готов грызться, прямо зубами вцепиться в жилистую глотку и рвать, рвать, выплёвывая клочья грязно-серой шерсти.
Он упал на пустую дорогу, как будто с большой высоты, и какое-то время лежал, оглушённый пустотой и тишиной. Потом осторожно поднялся. По набережной, насколько хватало глаз ровный слой раннего, прозрачного снега, и ни одного следа, только прямо под ним отпечатки его ладоней.
Я потерял брата, вдруг мелькнула мысль. Где потерял? Когда потерял?
Так значит, собаки не было?
Сенька отряхнулся, ещё раз огляделся и заметил наконец силуэт: брат уже уходил куда-то вдоль реки.
Лёнь! закричал Сенька. Я вернулся! У меня получилось!..
Он сорвался с места и побежал за братом, но тот, помедлив мгновение, вдруг прибавил шагу. Сенька в недоумении остановился.
Лёнь! закричал он. Ты куда?! и снова побежал, но силуэт каким-то необъяснимым образом отдалялся, а Сенька уже выбился из сил. Лёнь! отчаянно заорал он.
Брат обернулся и строго сказал:
Я видел змею. Не ходи за мной, и эти слова пригвоздили Сеньку к месту.
Я видел змею, бессмысленно крутилось в голове, я видел змею и никак не удавалось сложить все три слова вместе, хотя он чувствовал, что когда сложит, то поймёт.
***
Издалека, из темноты, куда ушёл Лёнька, начали проступать звуки сирены сначала далёкие, нереальные, потом всё ближе и ближе. Сенька сделал шаг вперёд и споткнулся. Поперёк дороги лежало тело. Он даже не сразу узнал брата. Просто не готов был увидеть его таким неподвижным, таким чужим. Потом узнал куртку. Затряс её, схватив за воротник. Ничего. Без единой мысли в голове он тормошил тело, с усилием перевернул его на спину. Невидящие глаза смотрели вверх. Выражение лица у брата было такое, словно он тоже кричал, звал, догонял кого-то. Сенька честно пытался нащупать пульс, удары сердца может, его не совсем убили?.. Но неподвижные глаза смотрели в небо, а на шее явственно виднелся укус змеи.