Он опять дневал и ночевал на объектах. По поводу той злосчастной техники безопасности, которая упоминалась в каждом рапорте, у Кольцова появилась отдельная, особо изощренная головная боль. Теперь он сам следил за тем, чтобы бойцы, перед тем как отлучиться по нужде от котлована, докладывали ему лично. За каждое нарушение спрашивал с сержантов. Спрашивал очень строго. Через почти два года Кольцову все же дали капитана. Рота опять заняла лидирующие позиции в списке участников социалистического соревнования. Кольцов уже подал рапорт в академию. Но рапорт попал на стол в политотдел. А там, просмотрев личное дело, вспомнили, что это как раз тот самый Кольцов, у которого в роте погиб солдат. Так что рапорт вернули обратно с росчерком «Нецелесообразно». Кольцов не знал, что делать. Майора не присваивают, в академию не пускают Как жить дальше, капитан не знал. Он продолжал уже по инерции рваться вперед, разрывая все на своем пути. Но куда вел этот путь, он и представить себе не мог.
Вот и сейчас, после того как все утренние дела были закончены, взводный озадачен, наряды закрыты, Хайбендинов работал над плакатом, командир роты решил позволить себе передохнуть. Он выпил приготовленный Ильясом чай, прилег с газетой на кушетку и не заметил, как погрузился в сон.
Глава 3
Саша стоял на белом как снег песке, а впереди него простиралось море. Море было очень похоже на то, к которому он привык за годы учебы в Крыму. А может, оно было и не совсем такое. Да нет, совсем не таким было это море. Ему виделась спокойная бирюзовая гладь, на которой то там, то здесь торчали каменистые острова, заросшие густой растительностью. Вокруг Кольцова находились люди русские и, наверно, нерусские. Он понимал, что он главный и все ждут его приказов и указаний. Все происходящее очень походило на Вооруженные силы Советского Союза, хотя, конечно, не было полной уверенности, что во сне Кольцов стоял на родной земле. Скорее наоборот, это была совсем не родная земля, чужбина. Люди, которые ему подчинялись, почему-то были без формы, точнее на них было какое-то подобие военного обмундирования. Но эти тельняшки-безрукавки, выцветшие на солнце рубашки цвета хаки и шорты не производили впечатления уставной одежды. Некоторые вообще были в джинсах, и вообще, откуда у солдата могут быть джинсы и уж тем более шорты? В брежневском «совке» джинсы вообще были великой редкостью, которую достать можно было только у цыган или у фарцовщиков. Идея о том, чтобы одеть личный состав родной армии в вожделенные всей молодежью эпохи застоя атрибуты потенциального противника, не могла возникнуть даже в самом воспаленном мозгу последнего советского диссидента. Во сне Кольцов, как обычно, руководил повседневной жизнью подразделения, но делал он это гораздо спокойнее, чем на БАМе, ни на кого не давя и не заставляя работать усерднее. Он видел много недочетов в работе, тем не менее все это приводило его в обычное состояние командирской агрессии. Его основной инстинкт как бы исчерпал себя, и это было ново и странно в его сне. Кольцову даже не хотелось никого унижать и заставлять переделывать все именно так, как он этого хочет. И вообще, в этом сне на побережье Саша чувствовал себя особенно расслабленным, спокойным и умиротворенным. Складывалось впечатление, что это действительно хороший сон, но на душе было неспокойно.
Солнце давно взошло, время близилось к обеду. Подразделение сворачивало работы на побережье, собираясь к столам, накрытым под соломенным навесом, который находился совсем недалеко от пляжа с необыкновенно белым песком. На столах стояло много тарелок с различными блюдами. Еда была вкусная и совсем не та, что обычно подавалась в солдатских столовых. Вместо дежурных солдат на столы накрывали симпатичные девчонки-подростки, но они были какие-то очень смуглые. Александр сидел и обедал вместе со всеми, наслаждаясь видом на море, солнцем и спокойствием, которого он не испытывал вот уже много лет.
Где-то далеко, там, где небо становилось непонятного голубого, белого и серого цветов одновременно, показались две черные точки. Эти птицы быстро увеличивались. Они приближались к тому месту, где находились Кольцов и его подразделение. Все заметившие этих птиц поднялись со своих мест и с криками радости побежали им навстречу. Одна птица села, а вторая зависла в воздухе. Люди с детской радостью кричали и махали им руками. Но тут случилось самое неожиданное: из чрева птицы, зависшей в воздухе, на землю стали падать яйца цвета хаки. Из этих яиц, упавших на землю, стали исходить струи огня, уничтожавшие все вокруг. Огонь распространялся во все стороны от этих песочно-светлых яиц, сметая все на своем пути. У яиц вдруг выросли ноги и руки. Кольцов видел, как его подчиненных эти руконогие яйца заталкивали во чрево севшей птицы. Тех, кто не хотел идти сам, заталкивали насильно. Струя огня и загорелась соломенная крыша навеса над столовой. Тарелки под напором огня разлетались со столов в разные стороны, выплескивая на землю свое содержимое. Перед Кольцовым стояла смуглая девушка, ранее накрывавшая на стол. Она держала в руках дырявую алюминиевую кастрюлю, из которой на нее лилась горячая жижа. Девушка улыбалась, но у нее подкашивались ноги, она медленно опускалась на землю к ногам Кольцова. Птицы неистово рокотали, а руконогие яйца продолжали уничтожать огнем все попадавшееся им на пути.
На этом жутком моменте командира разбудил ефрейтор Хайбендинов.
Товарищ капитан, там комбат приехал, пошел объекты смотреть.
Чего ты меня раньше не разбудил, чурка! Точно сегодня вечером землю пойдешь копать вместе со всеми.
Простите, товарищ капитана, я уазик увидел и сразу к вам бегом побежал. А комбат у объекта остановился, до теплушки не доехал. Простите меня.
Кольцов уже не слушал своего денщика. Надев фуражку, накинув шинель и прихватив портупею, он понесся по направлению к объекту, на ходу заправляя и подгоняя обмундирование. Кольцов любил спорт, даже получил разряд по бегу в училище. Хоть на сегодняшний день его физическая форма оставляла желать много лучшего, но почти полтора километра до объекта он преодолел за рекордное время, даже не сбив дыхания. За несколько метров до начальника капитан перешел на шаг, затем остановился, приставил руку к головному убору и четко доложил:
Товарищ подполковник, рота в полном составе за исключением наряда находится на работах, согласно плану строительства. Происшествий не случилось. Командир роты капитан Кольцов.
Точно, что происшествий не случилось? Ни одного бойца сегодня не закопал?
Никак нет, товарищ подполковник. Техника безопасности полностью соблюдается.
Упущение, однако. Рабочий день почти закончен, а все бойцы живы и здоровы. Теряешь ты былую хватку, Александр Александрович, комбат ехидно улыбался, не забыв напомнить своему подчиненному в саркастической форме о старом несчастном случае на строительстве.
Подполковник стоял рядом со строящейся железнодорожной насыпью. Это как раз и был тот объект, которым сейчас занималась рота Кольцова. Рядом с подполковником стоял пухлый майор, который с совершенно неуставной улыбкой смотрел на все происходящее.
Знакомься, Александр Александрович, это мой новый замполит майор Ситко. Прошу любить и жаловать. Про тебя я ему уже все рассказал, так что можешь не представляться. У майора к тебе дело. Вы тут поговорите, а я пойду посмотрю, что ты там настроил. Посчитаю, сколько солдатских ног из насыпи торчит, еще раз съязвил комбат, изобразив подобие улыбки на лице.
На самом деле все прекрасно знали, что подполковник практически не умеет улыбаться. Нет, это вовсе не означало, что он был очень серьезным человеком. Просто его лицо почему-то не могло выражать радость. Для подчиненных это была проблема. Ведь никто и никогда не мог толком понять: шутит ли их начальник или говорит серьезно. Вот и сейчас подполковник пошел бродить по насыпи, а капитан думал: «Неужели подполковник все еще винит его за тот случай с Ахметовым или это просто такой черный юмор?»
Здравия желаю, товарищ капитан, прервал размышления Кольцова бодрый голос майора Ситко. Капитан дружески пожал протянутую ему мягкую ладонь замполита. Давай сразу на ты. Мы же с тобой почти одногодки, да еще и одно училище заканчивали. Меня Сергеем зовут.
Ты тоже СВВПСУ заканчивал?
Конечно, иначе с какой такой радости я бы стал замполитом служить, да еще в железнодорожных войсках?
Шутка удалась, и бывшие однокашники пустились в воспоминания. Как это обычно бывает, они вспомнили годы учебы и даже девчонок, с которыми когда-то встречались. К большому сожалению обоих офицеров, они учились на разных факультетах и не были знакомы в училище, но имели, как выяснилось, достаточно много общих приятелей. Когда контакт был налажен, однокашники перешли к делу.
Глава 4
Саш, тут такое дело, начал издалека замполит, нам, как водится, партия приказала взять повышенные обязательства и сдать в эксплуатацию участок, на котором ты сегодня работаешь, до нового года. Что ты думаешь по этому поводу?
Извини, но больше ста километров насыпи за этот срок нереально по любым нормам выработок.
Я вообще-то имел в виду, не только насыпь, но и саму железную дорогу. То есть рельсы, шпалы и все, что с этим связано. Ну, ты сам знаешь.
Товарищ майор, это чистой воды авантюризм. У меня не то что техники такой нет, у меня ни солдат, ни лопат не хватит, если даже двадцать четыре часа в сутки будем работать. Спасибо, конечно, за оказанное доверие, но мне, наверно, проще застрелиться, чем сказать: «Партия сказала надо, комсомол ответил есть».
Ты это не ругайся, майор улыбался, имея в виду слово авантюризм, все не так страшно. С техникой, солдатами и лопатами мы тебе поможем.