Но как его познать?
«Мы не знаем внешнего мира помимо впечатлений, которые он производит в нас через внешние наши чувства; но эти впечатления, упорным трудом поколений, очищены от посторонних примесей и получили ту степень объективности, какая составляет непременное условие и основание положительного знания.
Кто думает, что мы изучаем и исследуем реальный, внешний мир, каков он сам по себе, тот очень ошибается» (Там же, с.22).
Последнюю мысль удается понять далеко не многим. И не потому, что она так уж трудна: нет никакого объективного знания, как бы ни кричала о нем естественная наука. Все знания субъективны, потому что они плод осмысления впечатлений, полученных нашими душами. И никакие приборы и приборные методы исследования не могут избежать очищения, производимого с ними той границей, которой душа защищена от мира вещества. Все знания, которыми обладает человечество принадлежат душам и потому являются психологическими!
Мысль простая и понятная. Прибор, не прибор, но знанием то, что в приборе, без человека не становится. А в человеке оно становится знанием не тогда, когда на него реагирует нервная система или ее рецепторы, а тогда, когда душа осознает это впечатление. Понять это можно.
Вот принять удается не всем, потому что невыгодно. Но те, кто в состоянии это понять, но не принял, сохраняя видимость благополучия в науке, должны в таком случае принять другую мысль: они имеют право на эту ложь. Просто потому, что это их жизнь, и никому нет дела до того, как они ею распорядятся. Если они избрали всегда быть на стороне силы и для этого врать всем, как это делала, к примеру, коммунистическая партия, это ни хорошо, ни плохо, это просто жизнь. Их жизнь.
Но действительность такова, что никаких объективных знаний нет, как нет и знаний, которыми обладают тела.
Все знания, которыми владеет человечество, есть знания, которые добыли души, пытаясь научиться познавать этот мир с помощью сложнейшего исследовательского прибора по имени человеческое тело.
И нет никакой цивилизации!
Есть лишь огромный исследовательский эксперимент, который ведут все те же души, воплотившиеся на этой планете
«Стало быть, положительное изучение так называемых реальных предметов и явлений улетучивается, при ближайшей поверке, в психические действия над психическими фактами.
Обратимся теперь к последним. Мы видели, что они не только совершаются в душе, но принимают также деятельное участие в реальных предметах и явлениях, выражаются в них, приурочиваются к ним, приводят их в тысячи новых сочетаний. Это более или менее заметно на всех созданиях человеческих рук, этой второй природе, воздвигаемой человеком над той, которая живет помимо его действия и вмешательства, а также и на тех изменениях, которым подвергается человеческое тело под влиянием психической жизни.
В обоих случаях мысль, чувства, деятельность человека обнаруживаются и становятся доступными для внешних чувств» (Там же, с.23).
Вторая природа это культура. Далее Кавелин и будет развивать мысль о том, что познание души должно идти через внешние воплощения или «проявления психической жизни», то есть через культуру.
Но культура есть, и ее нет
Просто потому, что она не то, что мы о ней думаем. Она лишь возможность для душ проверить, верно ли они познали этот мир.
Воплотившись в тела животных, мы могли бы жить в этом мире, ничего не меняя. Но мы меняем. Мы создаем себе условия для совсем иной, совсем не земной жизни! Для какой и зачем?
Чтобы лучше жить? Но откуда мы знаем, как жить лучше? Что за мир воплощают наши души? Тот, в котором лучше телам? Вроде бы, верно. Ведь телам нашим нравится, когда тепло, светло, сытно
Но все мы знаем за собой и то, что с детства, обучившись чему-то, тут же начинаем проверять, освоили ли это. И пробуем, пробуем, пробуем, пока не получится. Вот и улучшение нашей жизни идет через освоение того, как управлять веществом. Мы познаем вещественный мир и делаем из него вещиВещь это то, что делает жизнь лучше. Почему?
Потому что в ней воплощено знание о веществе и о том, что такое лучше. Вещь это вещий образ, несущий в себе память об ином мире, о мире, который нами утерян
Глава 2
Особенности психической среды
Я много писал о Кавелине и его психологии раньше, поэтому я оставлю его «Задачи психологии» и помяну из них еще только три мысли, которые необходимы для описания устройства мира моей души. Две из них присутствуют вот в этом его высказывании, посвященном наблюдению над собой:
«Без всякого внешнего повода мы иногда припоминаем давно забытое. Это значит, что оно из нашего психического резервуара или хранилища подымается на поверхность и представляется нашему внутреннему зрению» (Кавелин, Задачи психологи, с.29).
Первая мысль Кавелина: что мир души, или сознание, пространственен. Эта мысль многократно оспаривалась во времена метафизики, что и унаследовала естественнонаучная психофизиология. Тем не менее, с появлением психоанализа стало общим местом, что сознание может иметь содержания, а это невозможно, если не видеть его неким хранилищем, то есть пространством для жизни образов. Пространство для жизни чего-то и есть мир.
Вторая мысль столь же очевидна: для изучения себя и души мы обладаем неким внутренним зрением. Чуть ниже Кавелин пишет о нем, говоря о том, как наш внутренний мир воплощается в культуре:
«Таким образом, статуи, картины, ноты, письмена, факты осязательные, реальные, доступные внешним чувствам, свидетельствуют несомненным образом о том, что сверх деятельности общей с животными, человек имеет еще свою особенную, характеристическую, ему одному исключительно свойственную воспроизводить представления во внешнем образе, приурочивать психические состояния, чувства, мысли, словом, психические факты и события к известным внешним условным знакам, по которым они могут быть узнаны и воспроизведены.
Такая деятельность человека показывает, во-первых, что он одарен каким-то психическим зрением; не имей он способности видеть находящихся или происходящих в нем психических фактов, он не был бы в состоянии выражать их в образе или условном знаке, они вовсе бы для него не существовали и он не имел бы об них ни малейшего понятия.
Что психические факты выражаются в образах и условных знаках, показывает, во-вторых, что психические явления имеют в нашей душе действительное существование и свою точную определенность и объективность» (Там же, с. 3435).
Мысли Кавелина просты: мы имеем психическое зрение, способное видеть образы, являющиеся по своему содержанию некими знаками, которые мы понимаем. Я хочу отметить, что эта простая мысль, через четверть века выказанная швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром, покорит умы европейских мыслителей и ляжет в основу всего современного языкознания, а во многом и психологии. У Кавелина она прошла незамеченной, поскольку зрение наших интеллектуалов было обращено туда, куда уходит от нас солнце.
Теория знаков меня сейчас ни в малой мере не занимает, а вот то, что все «психические факты», то есть мысли, чувства, воспоминания, есть образы, я хочу отметить. Также хочу отметить и то, что Кавелин использует здесь выражение «в нашей душе» в совершенно народном смысле, который виден в выражениях, вроде «чужая душа потемки».
Каким-то образом народ расширяет понятие души и на ту среду, что заполнена образами, созданными душой. Говоря: чужая душа потемки, мы имеем в виду, что в чужие мысли не заглянешь, то, что человек таит, не разглядишь. Тем самым, душой в расширительном смысле оказывается и то хранилище образов, о котором пишет Кавелин. Для народа душа и само тело, в котором я переживу смерть, и то, что я унесу с собой, умирая. А то, что я унесу свою память и способность думать, подтверждает мой личный опыт выходов из тела.
В том состоянии действительно сохраняется способность воспринимать, ощущать, думать, удивляться, то есть испытывать чувства, вспоминать. Иными словами, хотя наше «психическое хранилище» и не может быть собственно душой, но оно принадлежит ей и может считаться ее частью. Наверное, внешней.
В этом смысле душа подобна улитке, которую не так-то просто отделить от ее домика, который она всегда носит с собой.
Вот самое общее описание мира души, как его рассмотрел Кавелин. Наблюдения его бесспорны, и я не хотел бы их утерять. Для любого человека, способного на самонаблюдение, они очевидны, поэтому их можно считать началом любой действительной психологии.
При этом, как вы заметили, Кавелин всюду показывает связь образов с вещами внешнего мира. Образы способны воплощаться, точнее, мы способны воплощать свои образы. Это значит, что наши души, при всей их невещественности, все же имеют средства для воздействия на вещественный мир, и это не может быть случайностью борьбы за выживание. Борьба за выживание лишь частная задача сохранить тело, как важнейшее орудие для выполнения той задачи, ради которой пришла душа.