Часто думаю о роли пионерской и комсомольской организаций в моей жизни. Воспоминания не одинаковые. В пионеры меня приняли в третьем классе. Прием происходил с 9 лет. Мне, как лучшему ученику класса, повязали на шею шелковый красный галстук. Так как шелковых галстуков было ограниченное количество, то их выдавали только в порядке поощрения. Остальным повязывали обычные хлопчатобумажные, которые при носке неприятно скручивались "в трубку". Приятно мне было? Бесспорно! Этим хвастался дома! За то, что я хорошо учился, меня начали избирать и вовлекать в общественную работу. А это мне не нравилось. И не потому, что это отнимало личное время. Я очень стеснялся выставлять себя перед другими. И, если я этой работой все-таки занимался, то с применением больших волевых усилий. Потому всегда сопротивлялся всяким "выдвижениям". Из-за этого мне иногда хотелось учиться хуже. Но интерес к этим организациям был. Там мы учились под контролем старших самостоятельности. Были пионерские сборы и собрания. Бывало (пусть не всегда, но часто) интересно. Жалел, что обязанность пасти коров лишило меня возможности побывать в пионерском лагере. Но в 5 -7 классах носить пионерский галстук уже было стыдно. Кто в галстуке, тот подлиза и маменькин сынок. А я ни тем, ни другим быть не хотел. Эффект от пионерских собраний, если их решения не подкреплялись требованиями учителя, в этих классах уже был близок к нулю.
Но в комсомол принимали только из пионеров. Поэтому все и числились пионерами. Кстати, вот это "все", на мой взгляд, и обесценило и ту, и другую организацию. Погоня за 100% "охватом" постепенно дискредитировало нравственный смысл этих организаций.
Комсомол в школе, да еще в той школе, в которой в старших классах учиться было дано не всем, имел высокий авторитет. Тем более, что в этом возрасте особенно высоко ценится честность, порядочность и преданность. Именно таких учеников тогда принимали в комсомол первыми. В этом и была сила школьной комсомольской организации. Мне кажется, тогда и учителя были более нравственны, т.к. нельзя же в открытые и чистые души плевать! (Сейчас это делается открыто, и на государственном уровне). В школе была взаимная воспитательная работа. Учителя, воспитанные еще до Октябрьского переворота, или учившиеся у таких преподавателей уже в годы Советской власти, конечно, в своей массе несли "высокое и нравственное". Беру в кавычки потому, что эти слова не мои. А воспитанные такими преподавателями ученики не позволяли нравственно опустить себя и учителю. Таким образом, действовала обратная связь.
Мои наблюдения, разговоры с выпускниками школ различных периодов жизни, а также убеждения всех родителей, что их учителя были лучше, чем те, которые учат теперь их детей, привели к интересному выводу. А он заключается в том, что качество подготовки советских преподавателей и, особенно, их уровень нравственности, начиная с 1917 года, неуклонно снижается. Поэтому выпускники любого периода уверенно дают своим учителям более высокую оценку, чем последующим. И практически всегда правы! Количество преданных своему делу преподавателей тает. В мое время, например, было немыслимо, чтобы учитель во время урока зашел в класс к своему коллеге и, прервав урок, они стали обсуждать и мерить туфли. А такое было в МНР, в период моей работы на Улан-Баторской железной дороге, в советской школе (школа для детей советских специалистов) в 9 классе, в котором училась моя дочь. А там работали, по заявлениям отдела загранкомандировок Главного управления кадров МПС и наших партийных руководителей, лучшие советские специалисты. Подобные и худшие примеры можно вспомнить каждому и в большом количестве.
Отрицательный пример я могу привести и из своего периода учебы. В 9 и 10 классе
историю нам преподавала молодая учительница. По-моему, она к нам пришла сразу после окончания пединститута. Звали ее Полина Александровна. Как преподаватель она сильно проигрывала нашим бывшим учителям: Вилену Яковлевичу и Софье Наумовне. Но это еще полбеды. Беда в том, что она не могла утром проснуться к первому уроку. Я, как староста класса, вынужден был бегать к ней домой и будить. Дверь в квартиру она не открывала, поэтому разговаривали через дверь. Узнав, зачем я пришел, она спокойным полусонным голосом говорила: "Хорошо, я сейчас приду". Правда, мы не очень расстраивались, получая возможность лишних 20 минут поболтать на свободные темы. Но такой пример тогда был исключением. Закономерностью он был только у Полины Александровны. Кстати, опоздав, она начинала урок так, как будто ничего не произошло.
Авторитет учителя в нашем поселке в то время был высоким. По-моему, и труд их тогда ценился значительно лучше, чем сейчас, в последнее десятилетие 20-го столетия и первое десятилетие 21 века. Даже Сталин в конце 40-х годов подписал постановление, по которому для основной массы рабочих и обслуживающего персонала устанавливался ежегодный отпуск продолжительностью в 12 рабочих дней. А для учителей отпуск составлял 48 рабочих дней. Как видите, разница существенная! Учитель был мозгом той местности, где он жил, носителем и гарантом высокой культуры и нравственности. Его замечание было суровым приговором, и спорить с ним почти никто не мог. Учитель был кладезем знаний, и к нему шли разобраться в той или иной непонятной ситуации. И он всегда выручал. Если учитель что-то записал в дневник, значит, так оно и есть! Это для родителей. Ученики видели в нем гаранта справедливости. Поэтому "проколы" в подобных вопросах вели к снижению (как сейчас говорят) его рейтинга. Своим учителем гордились и спорили, доказывая, что "мой учитель лучше твоего". И учителя старались быть такими, какими ученики хотели их видеть.
Падение нравственного уровня жителей страны шло постепенно последние 80 лет 20-го века. Но у учителей и врачей он особенно резко начал падать, когда зарплата рабочего стала превышать уровень оплаты людей умственного труда. А это привело к тому, что учителя и врачи (а это, в основном, женщины) стали выходить замуж за представителей рабочего класса. Сильный рабочий класс быстро "подтянул" уровень культуры выпускников ВУЗов до своего. Стоит ли удивляться, что сейчас наша интеллигенция пьет водку в больших количествах и матерится как сапожник. С сапожником и живет!
Отдельно хочу сказать о Тамаре Григорьевне Домрачевой (в замужестве Мамаевской) нашем классном руководителе и преподавателе литературы в 9-м и 10-м классах. Мы были у нее первыми. Раньше она училась в этой же школе, любила ее, любила и труд преподавателя. Поэтому нашему классу она отдавала себя всю без остатка. Потом у нее были и другие классы, и с ними она "горела", но такой температуры это горение уже не достигало. Должен признаться, что со мной ей было трудно. Я не был легким учеником: был начитан (в отдельные годы на летних каникулах я записывался сразу в три библиотеки: в поселковом клубе, на гидролизном заводе и в школе), имел неплохую память и обладал определенной логикой мышления, а, главное, жаждой к спорам "с целью восстановления справедливости". Во всяком случае, мне так казалось. А такой в классе я был не один. Много пришлось ей потратить нервов в спорах с Ярославцевым Лешкой, с Кушнаренко Владимиром, с Валентиной Костенко, да и другие были далеко не ангелы! Но что было ценно в Тамаре Григорьевне, так это ее способность долго рассуждать с нами, поддерживая уровень спора на равных. Ведь могла она нас осадить стандартным приемом: "Вы еще не доросли до понимания тех вопросов, которые беретесь обсуждать". Этого ни разу не было. А молодость агрессивна, и теперь я понимаю как было ей с нами трудно. Она несколько раз приходила ко мне домой, разговаривала с моими родителями и со мной. И здесь она не опускалась до выражений типа "да что ты в этом понимаешь?" А ведь нас в классе было 27 человек. И пусть не все были такими упертыми, как те, кого я уже назвал, и все же она тратила на нас много личного времени. Может поэтому наш 10-"б" после окончания школы собирался и отмечал пять, десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять и тридцать лет со дня окончания школы! И всегда собирался у Тамары Григорьевны! На тридцать пять лет мы уже не собирались, потому, наверное, что уже внуки не пустили. Но то, что школьные узы так долго нас сводили вместе, конечно, происходило "по вине" Тамары Григорьевны, которую за глаза мы звали Томкой.
Об уроках физкультуры и нормах ГТО, что обозначало: «Готов к труду и обороне». В.Путин понял этот вопрос вновь. Хилыми стали выпускники школ. Об уроках физкультуры в начальной школе ничего не помню. Очевидно, их и не было. Да и как их было проводить в школе, которая располагалась в жилом доме на одного хозяина. А вот в средней школе эти уроки были. Но их в 5-х и 6-х классах часто заменяли на математику или русский язык. Про ГТО никто и не говорил. Хотя я видел у некоторых на груди подобные значки. Значит, эти нормы они выполнили. В старших классах уроки и физкультуры и военного дела были и всегда использовались по назначению. Нам не говорили, что мы должны сдать на значок ГТО, но в программу входило то, что для получения того значка требовалось: подтягивание, метание гранаты, бег лыжи и т.д. Посещали мы те уроки не всегда охотно. Пропускали. Особенно зимой: своих лыж не было, а школьные находились в безобразном состоянии. Но т.к. домашний труд был физическим, поэтому слабаков среди нас почти не было. Был один, он в последствие уйдёт в отставку в звании подполковника.