К настоящему времени накопилось достаточное количество фактов, позволяющих предположить, что одним из основных условий оптимального функционирования практически любой неорганической системы является ее эстетическое совершенство и соответствие канонам красоты и симметрии.
Точные науки, оплот рационализма и строгой доказательности, стремясь описать наш мир во всей его полноте и многогранности, уделяют эстетическим критериям повышенное внимание, в большинстве случаев ставя их во главу угла. Английский физик Д. Барроу пишет:
«Наше влечение к качеству, которое мы называем «красотой» и связываем его с наличием внутреннего единства и гармонии, побуждает нас ожидать от Вселенной тех же проявлений. От физиков часто можно услышать, что идеи или теории они называют красивыми либо элегантными. Более того, это эстетическое качество становится для многих из них, как, например, для Дирака, указателем направления поиска или даже необходимым критерием правильных математических описаний Вселенной.
Подобный императив Дирака в глазах любого ученого-гуманитария может выглядеть эксцентричной причудой, особенно когда он видит, насколько беспомощными оказываются физики со всем своим могучим математическим аппаратом в сферах, выходящих за рамки их научных дисциплин. Ведь физики привыкли иметь дело с идеальной симметрией и фундаментальными законами природы. Эта склонность побуждает искать соразмеренность и математическую элегантность во всем, к чему обращается взор» [7, с. 37].
Разумеется, в реальном мире идеальной симметрии не существует. Давайте найдем в интернете фотографию любой снежинки и сначала рассмотрим ее всю, целиком, а затем, увеличив изображение, разглядим ее детали.
Рис. 3
Ближе к центру симметрия соблюдается почти идеально, но края снежинки при увеличении будут совсем не так ровны и симметричны, как нам это казалось при взгляде на всю снежинку. Таким же образом орбита любого тела во Вселенной никогда не представляет собой идеальный круг, это будет эллипс, деформированный в ту или иную сторону под действием гравитации.
Анализируя все многообразие данных, посвященных этому вопросу в естественных науках, мы можем прийти к интересному выводу: идеальная симметрия не определяет качество функционирования природных систем, поскольку в реальной жизни она недостижима. Но стремление к симметрии будет тем ключевым параметром, который запускает процесс самосборки, самоструктурирования, являющийся высшим проявлением принципа самоорганизации. Он и определит те идеальные параметры системы, которые выведут ее на режим оптимального функционирования. Как отмечает Д. Барроу: «Стремясь кодифицировать законы природы в уникальную и самодостаточную теорию всего, мы ищем в мире высшие формы симметрии, из сдерживающих рамок которых будут проистекать все дозволенные законы преобразований, управляющие физическими силами и частицами» [7, с. 47].
В неорганическом мире законы симметрии управляют процессом самоорганизации, но можно ли экстраполировать эту закономерность на мир живых существ? Ответ на этот вопрос представляется очевидным, ведь даже беглого взгляда на любое животное достаточно, чтобы убедиться в том, что его тело Природа создавала, также руководствуясь законами симметрии. Эстетические критерии, хоть и не в столь явном виде, реализуются и в поведении животных, построенном в соответствии с законом жесткой функциональности, реализующим эволюционные стратегии выживания, размножения, адаптации к условиям окружающей среды и т. д. Яркая расцветка рыб и птиц, мощные красивые рога парнокопытных объективно очень красивы и при этом предельно функциональны, реализуя принцип полового отбора. Ведь животное, которое способно иметь такие эстетические «излишества», обладает избытком энергии, а, следовательно, очень качественными генами, которые передадутся потомству. Но иногда Природа действует и не столь прямолинейно.
Одним из самых главных эстетов животного царства является небольшая птица из отряда воробьинообразных, живущая в Австралии и Новой Гвинее и называемая шалашником. Самцы шалашника строят фантастически красивые «шалаши», или «беседки», из прутьев и тонких веток, которые украшают цветами, блестящими ракушками, крыльями бабочек, делая из них настоящее произведение искусства. Этот шедевр используется только для того, чтобы привлечь самку для спаривания, затем самка откладывает и высиживает яйца уже в другом, более приспособленном для этих целей гнезде. Здесь эстетика также служит средством полового отбора, попутно выстраивая социальную иерархию, ведь у самца должно быть много сил не только для того, чтобы построить красивую беседку, но и чтобы защитить ее от собратьев, которые стремятся ее разрушить и утащить самые красивые части в собственный шалаш.
И, тем не менее, в «творчестве» шалашника можно увидеть зачатки ремесла художника. Российский эволюционный биолог А. В. Марков, описывая эту птицу, замечает: «Иногда самцы шалашников даже раскрашивают свои шалаши соком из раздавленных ягод, пользуясь при этом листьями или кусочком коры как кисточкой. Что называть искусством, если это не искусство?» [64, с. 564].
А у обезьян наших ближайших предков, можно увидеть проявления эстетического начала, уже абсолютно лишенного всякого практического смысла: «самка шимпанзе из Замбии пристроила себе в ухо травинку и так разгуливала. Действие это не имело никакого функционального смысла, ей просто нравилось, что у нее из уха торчит травинка. Вот и думайте, что это. Она проделывала данную манипуляцию годами, и через некоторое время товарки шимпанзе последовали ее примеру. Модница, одним словом» [88, с. 225].
Но подлинный расцвет стремления к красоте и симметрии, перешедшего с инстинктивного на осознанный уровень, связан, разумеется, с формированием человека как самостоятельной биологической особи. Человек вобрал в себя интуитивный эстетизм своих эволюционных предков и сделал его самостоятельным и самодостаточным элементом своей жизни. Однако, сформировав профессиональное искусство, он постепенно забыл об истоках эстетических критериев, изначально, на мой взгляд, выполнявших функции, которые, как бы грубо это ни звучало, можно назвать утилитарными. И выявление этих принципов высшей природной функциональности красоты поможет нам понять, каким образом мы сможем запустить процесс трансформации Психофизиологической Матрицы и сделать его максимально эффективным.
Знакомясь с фактами, собранными археологами за последние десятилетия, мы можем видеть, что наши далекие предки уже на заре существования человека как биологического вида создавали такие элементы своего быта, которые выходили за рамки явной практической пользы. Одним из самых ярких примеров такого первобытного творчества являются так называемые бифасы каменные рубила, которые появились около 1,5 миллионов лет назад, в эпоху развитого олдувая, но подлинными шедеврами, которые можно считать не только орудиями, но и произведениями искусства, они стали в ашельский период, около 1,2 миллионов лет назад.
А. А. Зубов пишет о том, что знаменитый чешский антрополог Я. Елинек «изучил каменные ручные рубила бифасы ашельской эпохи, отличающиеся прямо-таки ювелирным исполнением, и пришел к выводу, что уже в это время мастерство обработки камня вышло за пределы практических, прикладных идеалов и содержало уже элемент перехода к художественному творчеству. Мастер заведомо тратил гораздо больше усилий и времени, чем это требовали чисто практические соображения, чтобы придать изделию совершенную симметрию по двум осям, красивые пропорции, изящную форму режущего края. Мало того, отмечены случаи, когда для рубила специально выбирались камни, либо красивые по качеству самого материала, либо содержащие какие-либо включения, например окаменелые древние морские организмы, которые сохранялись в изделиях явно с декоративными целями» [47, с. 239].
Этот же эстетический компонент в изготовлении ашельских бифасов подчеркивает и А. В. Марков:
«Зачем наши предки тратили столько лишних усилий, придавая своим каменным ножам такие правильные, симметричные очертания? Это трудно объяснить функциональностью.
Ножу не обязательно быть симметричным, чтобы успешно справляться со своими функциями. Нож он и есть нож, был бы острый кончик да режущий край. Бифасы по своей форме немного напоминают клыки хищников не они ли и послужили прообразом? Но клыки обычно изогнуты, а бифасы прямые; по-видимому, мастера пытались придать им правильную двустороннюю симметрию» [64, с. 581].
Бифас представляет собой хоть и эстетически оформленный, но все-таки имеющий прикладное значение предмет. А сколько предметов, не несущих явной практической пользы, создавал первобытный человек? Это и специально обработанные раковины, выполняющие роль бус, и эстетически оформленные захоронения, и вершина непрактичности наскальная живопись. Вспомните шедевры пещеры Ласко «Сикстинской капеллы первобытной живописи» во Франции, созданные около 17 000 лет назад, например, вот эту работу:
Рис. 4
Какую функциональную роль могли выполнять эти картины в жизни древних людей?