Это ещё не неприятности, проговорила я негромко. Всё наладится.
Я же его так люблю! Он же мне обещал!.. Что мы всегда вместе будем, что у нас будет дом, дети. А что получилось? Что же теперь, никому верить нельзя? Сима, никому?
Я вздохнула. Посмотрела на стушевавшегося от горестного Любиного монолога Снегирёва. Тот в ответ на мой взгляд развёл руками, а Серега на сестру цыкнул.
Любка, угомонись.
Не могу, завыла та.
Лёня вздохнул.
Услышит кто, подумают, что я подозреваемых пытаю.
Успокойтесь все, настоятельно потребовала я. И давайте по делу. Лёня, что ты рассказать хотел?
Да говорю же, ничего хорошего. Покопался я в биографии этого Дениса. Он с такими гастролями, как понимаю, по всей России катается. Профессиональный альфонс. Сам родом с Выборга, приезжает в провинцию, на крутой тачке, отыскивает себе невесту подходящую, и начинает рассказывать сказки про то, как сильно он её любит, что даже готов променять жизнь в северной столице на любовь к ней. А на месте работу надо найти, жильё купить, а то и машину поменять на более новую и солидную. Всё ведь для любимой. В общем, схема известная, ничего нового и оригинального.
Люба руками в расстройстве развела.
Но ведь у нас всё хорошо было.
У него со всеми всё хорошо, любовь-морковь, в этом-то и фишка. И никакой он не бизнесмен, бизнеса у него отродясь не было. Только документы на некое предприятие, которого, по факту, уже несколько лет не существует, да и он к нему никакого отношения не имел. Откуда уж бумаги взял, черт его знает. Может, в карты выиграл. Он числится в налоговой, как индивидуальный предприниматель, но за последние лет пять ничего так и не предпринял. Разъезжает по стране, дурочек ищет. Одна на него квартиру переписала, другая отцовский дом с гектаром земли в Алтайском крае. Третья, как Люба наша, кредит на строительство дома взяла. И всех он любил, и все его любили, а то, что не сложилось, так он, как бы, и не при чём. И не принуждал никого ни к каким поступкам и тратам, всё исключительно по любви.
И что, много таких Я запнулась на определении «дур». Жертв?
Да десятка полтора наберётся.
Люба потерянно хлопнула длинными ресницами, а Серега с кресла выразительно проговорил:
Офигеть.
Во-во, поддержал его Снегирёв. После чего даже вздохнул. Прям удивляешься Заявлений на него написано с десяток, но ни разу ему ничего вменить не смогли. Всё по-умному делает. Бабы приходят, и сами все документы добровольно подписывают, при свидетелях.
Вот и наша тоже, не удержался Серега, тоже, взяла и подарила.
Я не дарила ничего! обиженно воскликнула Люба. Я семью строила!
Я взяла её за руку, а на бывшего мужа кинула предостерегающий взгляд.
В чём ты её винишь? Ты с Денисом тоже и водку пил, и по спине его хлопал, родственником называл. И ничего не заподозрил.
Серега недовольно надул губы и отвернулся от меня. А я на Снегирева посмотрела.
Лёня, нам-то что теперь делать?
Тот плечами пожал.
Чёрт его знает. Ждать. Заявление написали по факту мошенничества, теперь подождём, может, прихватят его где. Конечно, если Прохоров не дурак, а он, поверь мне, не дурак! то сейчас на дно заляжет
Заляжет он, фыркнула я возмущённо, я его уже с новой бабой видела! В нашем же городе!
Лёня снова плечами пожал, но продолжил гнуть свою линию.
Я не думаю, что он затихарится здесь, город для этого слишком мал. Скорее всего, он подастся в родные края.
В Питер? переспросил Серега.
Лёня согласно кивнул. Подумал и добавил:
По крайней мере, я бы так поступил. Там затеряться куда проще. Или в Москве.
Я крепко держала Любу за руку, потом аккуратно переспросила:
А с чего ты взял, что Питер его дом?
Три первых случая, три первых заявления на него поступили именно оттуда. Затем седьмое. Судя по датам. Думаю, он периодически туда возвращается. А, значит, там его дом, привычный круг общения. К тому же, сам он из Выборга. Вполне логично, что со временем перебрался в Петербург.
Люба дёрнула рукой, я разжала пальцы. Золовка кинула на меня странный взгляд.
Ты чего в меня вцепилась?
Нервничаю, призналась я.
Люба печально выдохнула.
Понятно. Посмотрела на брата, потом Лёню и неожиданно выдала гениальную идею: Может, нам туда съездить?
Куда? обалдели все.
Хотя бы, в Выборг. Поспрашивать о нём.
Люба, он сто лет по месту прописки не живёт, сказал Снегирёв. Этот факт уже не раз устанавливался. А в Питере вы его где искать будете? Да и зачем? Думаешь, он увидит тебя, засовестится, и всё вернёт? Очень сильно сомневаюсь. Лёня постучал кончиком шариковой ручки по столу. Единственный шанс, это если его арестуют и по всем этим заявлениям привлекут к ответственности. Вот тогда можно идти в суд и оспаривать кредиты и договор купли-продажи. А в остальном, он красноречиво развёл руками.
В общем, мы все окончательно расстроились. Вышли от Снегирёва, в молчании спустились вниз и вышли на улицу. Остановились. Если честно, даже друг на друга почему-то смотреть было неловко. Чувствовали себя обманутыми глупцами, по самолюбию которых прошлись бульдозером. А на Любу и вовсе было страшно смотреть, такой расстроенной она выглядела.
Его ведь не найдут, да? спросила она нас.
Серега пожал плечами, а я честно сказала:
Вряд ли.
И что мне делать? Через десять дней в квартиру должны заехать новые жильцы. Сереж, что делать-то?
Вещи собирать, огрызнулся брат. И переезжать к родителям.
Люба заревела в голос, а я порадовалась тому, что домой её повезёт Серега, а не я. Любу было жалко, а смотреть, как она убивается, очень тяжело. Правда, и терпеть было трудно. Как-то невыносимо тоскливо, а ещё злость на Любу просыпалась. Я понимала, что ошибаться могут все, и её обманули в самых лучших чувствах, и сыпать на её голову все обвинения, несправедливо, но каждый раз, когда Люба заходилась слезами, хотелось взять её за плечи, встряхнуть и поинтересоваться:
Где были твои мозги? Почему ты не посоветовалась ни с кем?
Вот только после драки кулаками не машут.
После долгого дня готовить не хотелось. А вот есть хотелось зверски, и я, совершенно бессовестно, достала из морозилки Серегины пельмени. Сварила на двоих. Когда он спустя полчаса появился дома, горячий ужин был готов.
Круто, выдохнул голодный бывший муж, пельмешки.
Прозвучало это так, будто ничего вкуснее он за много лет и не ел. Между прочим, обидно. Во времена нашего с ним общего жития, я готовила много и часто. А тут он пельменям радуется.
Как Люба? спросила я его.
Ревёт. Без конца ревёт.
Повод есть, вздохнула я, лопая пельмени. В одиннадцать часов вечера, между прочим.
Квартиру жалко, вздохнул бывший муж.
Я согласно кивнула. Встала из-за стола, сполоснула свою тарелку, а ему сказала:
Завтра уеду на два дня.
К тётке? поинтересовался он.
Да. Давно не была.
Где давно, десяти дней не прошло.
Всё равно
Я видела, как Серёга на меня смотрит, упёр в меня недовольный взгляд, насупил брови, и даже губы надул. Всё это было мне знакомо, и обычно с этого у нас и начинались ссоры и скандалы. Муж принимался выговаривать мне, что я занимаюсь совсем не тем, чем необходимо заняться. Что у нас, как бы, семья, и уделять внимание я должна именно ему, а не каким-то непонятным родственникам в деревне. А меня хлебом не корми, дай сбежать из дома к ним. И, вообще, непонятно, зачем мне тогда нужен муж В общем, все его претензии мне были отлично известны, из-за них мы, в конце концов, и развелись. А сейчас Серега не имел никакого права мне их озвучивать, поэтому молчал и только надувался привычным недовольством, как воздушный шарик. Чтобы не видеть этого, я забрала у него грязную тарелку и отвернулась к раковине.
Следующие два дня дома меня не будет, и он успокоится. Хоть бы уже завёл себе кого-нибудь, постоянную девушку, что ли. Не стало бы необходимости за мной следить.
Утром я проснулась рано и в приподнятом настроении. Перед отъездом в деревню, я всегда просыпалась в хорошем расположении духа. Улыбалась без причины, радовалась, и этим мужа всегда раздражала. А как только поняла, в чем именно причина его недовольства, старалась не демонстрировать так явно свои чувства. Но, по всей видимости, они всё равно упорно прорывались наружу. И вызывали у Сереги бешенство. Но раньше мне приходилось с мужем прощаться, чувствуя себя перед ним виноватой, а после развода этого процесса можно было избежать. Я чувствовала облегчение. После официального развода я, вообще, чувствовала облегчение. Чувство вины из-за этого тоже возникало, прорывалось, но на него уже можно было не обращать внимания. Я радовалась тому, что уже через несколько часов буду там, где так хочу быть.