Ничего не случится, зачем-то пообещала я начальству. К десяти они обычно расходятся по своим номерам, и до утра не выходят.
Дай Бог. А то, помнишь, немцы приезжали? Что ни ночь, то фестиваль. Менты, как на работу к нам ездили.
То немцы. Они громогласные и шумные.
Николай Аркадьевич недовольно поджал губы, а в такт моим словам покивал.
А эти незаметные. И их много. Потеряем кого, проблем не оберешься.
Почему мы должны кого-то терять? удивилась я. Они все взрослые люди. Сами за собой отлично присматривают.
Николай Аркадьевич устремил на меня серьёзный взгляд, посмотрел мне в лицо, после чего взгляд его как бы сам собой сместился ниже, куда-то в район моей груди. Я старалась сохранить на лице нейтральное выражение. Смотрела на него и ждала, когда начальник опомнится. Прошло секунд тридцать, и Николай Аркадьевич, нервно кашлянув, от меня отвернулся. Я всеми силами делала вид, что разглядывал он меня совершенно незаметно, и меня происшедшее нисколько не покоробило.
Я ещё побуду в гостинице, сказал он мне, если кто будет меня спрашивать, проводи вниз.
Вниз? удивилась я. Внизу у нас располагались хозяйственные помещения, и обычно если кто и проводил там время, то это сотрудники. Помощники повара, официанты, уборщики, рабочие, временами горничные устраивали чаепитие вдали от глаз управляющего и руководства. В общем, всем, о чем начальству не нужно было знать, они занимались именно там. Отдыхали, болтали, смотрели футбольные матчи временами, превращая хозяйственные помещения едва ли не в спорт-бар. И почему-то все в гостинице были свято уверены, что владельцы об этом ничего не знают. А вот теперь Николай Аркадьевич зачем-то собрался вниз. Но не допрашивать же мне его, правда? Поэтому я молчала, лишь в ожидании смотрела на него. Он моего выжидающего взгляда не понял, только кивнул, подтверждая, затем развернулся и пошёл прочь. А я мысленно пригорюнилась. Что-то мне подсказывало, что ночь моего дежурства простой не выдастся.
Но поначалу, часов до десяти вечера, всё проходило в штатном, так сказать, режиме. Постояльцы возвращались с экскурсий, прогулок по городу, из ресторанов после ужина, кто-то разговаривал, сидя в креслах в холле гостиницы. Китайские туристы с энтузиазмом выискивали новые места для фотосъемки, пару раз ко мне обратились с просьбами о помощи, но проблемы были настолько мелкими, что я с чистой совестью перепоручала заботы более младшему по должности персоналу. В общем, со всем справлялась и всё разруливала, запросто.
А потом случилось кое-что неприятное. Совершенно неожиданно для себя, я увидела своего вчерашнего знакомого, Роберта Лысого. Звучит прямо как имя какого-нибудь зловредного короля из Средневековья. Но ни с чем другим у меня этот человек, судя по всему, ассоциироваться упорно не хотел. Так вот, Лысый совершенно нахально вошёл в гостиницу через главный вход, приостановился, огляделся, и уверенно направился мимо стойки ресепшена к лифтам. Я в молчании и некоторой растерянности наблюдала за ним. Совсем не ожидала, что он может здесь появиться. Разве что при самом плохом развитии событий, по мою душу. Но Роберт в мою сторону даже не взглянул. Или намеренно сделал вид, что меня не замечает. От такого коварного типа всего чего угодно можно ожидать. Он прошёл через весь холл, вызвал в лифт, и через минуту уже скрылся из моего поля зрения. А я продолжала стоять за стойкой, ощущая жуткое напряжение, и мысли в голове скакали, вызывая в душе панику и сумятицу. А ещё пыталась припомнить, возможно, я и раньше его здесь встречала, просто мне до этого человека никакого дела не было? Что ему, вообще, может понадобиться в нашей гостинице?
Прошёл час. Я сидела на своём месте, поглядывала на экран компьютера, на котором отображалась съемка камер слежения, установленных в некоторых особо многолюдных обычно местах гостиницы, но Роберта ни в одном из них за целый час я не заметила. Переключалась с одного вида на другой, пока ко мне не подошёл охранник и не поинтересовался, что я так усердно пытаюсь высмотреть на мониторе. Так я узнала, что охрана может наблюдать не только за тем, что происходит в гостинице, но и за тем, что делаем мы за стойкой ресепшена. Неприятное, но весьма полезное открытие.
В ответ на вопрос я пожала плечами, а Илье, нашему молодому, привлекательному представителю охранной службы, откровенно поведала о своём беспокойстве:
В ответ на вопрос я пожала плечами, а Илье, нашему молодому, привлекательному представителю охранной службы, откровенно поведала о своём беспокойстве:
Николая Аркадьевича не видел? Он как пришёл вечером, так больше и не показывался. Сказал, куда-то вниз пойдёт
Ну да, он внизу. А ты его зачем ищешь?
Да ни за чем я его не ищу, чуть возмущённо фыркнула я. Надо же знать, уехало на начальство или нет.
Илья понимающе усмехнулся, навалился на стойку всем своим весом, наклоняясь ближе ко мне. И сообщил таинственным шепотом:
Не уехало. Так что, держи ухо востро.
Что за напасть сегодня такая?
Для окончательного убийства моего настроения, позвонила Люба, и принялась намёками и полунамёками рассказывать мне о том, как мой бывший муж провёл время на дне рождения друзей. Без меня. Я понимаю, что Люба хотела сделать, как лучше, поступить, как настоящая подруга, и, наверное, она мучилась сомнениями, кто она больше подруга мне или сестра, близкий человек для брата. Оттого и говорила со мной дурацкими полунамёками. Я её слушала и впадала в уныние. Не оттого, что у бывшего, возможно, судя по всему, скорее всего, кто-то появился или вот-вот закрутится серьезный роман, а оттого, что мне на всё это как-то надо реагировать, а у меня попросту нет на это сейчас сил. И меня, по всей видимости, снова сочтут бессердечной, равнодушной и холодной. Не женщина, а сосулька замороженная в эмоциональном плане. Если честно, мне надоело такой быть. Но объяснить окружающим, отчего я не испытываю по некоторым жизненным аспектам бурных эмоций, я не могла. Не умела, наверное. Поэтому временами приходилось притворяться. Вот только сегодня, да и в связи с последними событиями в жизни, сил на притворство у меня не было. Так что, в какой-то момент я протяжное, запинающееся повествование бывшей золовки перебила и открытым текстом поинтересовалась: