Кивнув радисту, Илья молча попросил выключить звук, так чтобы экипаж катера не слышал его дальнейших слов.
Капитан, мы никак не можем их принять. И тут дело не столько в моем личном мнении. По правилам они обязаны искать помощи на крупной станции. Мы не можем рисковать, пуская судно с заражёнными на стыковку. Запасы лекарств последнего поколения очень малы, каждая колба на счету, расходовать их на любого первого встречного я просто не имею никакого морального права.
Всё верно, они рассчитаны по колбе на одного члена экипажа, я согласен сам пойти туда и отдать свою! с вызовом бросил Андрей.
Борясь с желанием схватить этого наглого юнца за шкирку и выкинуть с мостика, Илья сжал кулаки и процедил сквозь зубы:
Бортврач, меры пресечения эпидемии на борту станции. Громко и чётко!
А стушевался юноша, вновь почувствовав себя на ученической скамье, Обнаружение источника заражения, назначение карантина для больных, идентификация штамма, полное медикаментозное лечение для всего экипажа.
И как мы по вашему будем проводить последний этап, если на вас, бортврач, не хватит ампул?
Но ведь вероятность
Но она есть!
С обучением покончено, а сейчас нужно сделать свою работу и принять жесткое решение:
Мы не можем никак помочь больным.
Как вы думаете, санинспектор, они успеют долететь до станции Ремула? сухо спросил капитан, зная ответ заранее.
На экране видеосвязи всё ещё ожидал решения пилот разведочного катера. Его бледное лицо блестело от пота. То и дело облизывая пересохшие губы, мужчина тяжело дышал, иногда оборачиваясь на больного товарища, который уже не в силах был даже сидеть.
До Ромула лететь три месяца. Мне очень жаль.
Ясно, на следующем сеансе связи с главной станцией я передам, чтобы подобрали катер и нашли источник заражения, где-то же они подхватили инфекцию.
Им нужно лучше заботиться о комплектации разведки. Радист, включайте микрофон Я сам им объявлю.
Илья повернулся к экрану связи и не смея отвести взгляд, глядя пилоту обречённого катера глаза в глаза, озвучил своё решение, как судья зачитывает приговор осуждённому на смерть: холодно, безлично, безучастно.
***
Двадцать третье декабря четыре тысячи пятого года.
Испуганное лицо того пилота навсегда запечатлено в моей памяти. Не он первый, не он Надеюсь, он не будет проклинать меня до самой последней своей секунды. Он должен понимать, что я не имею права рисковать
Но есть и хорошие новости. К Риму причалил Рем, как и положено, раз в полгода. Но в этот раз на его борту не только почта, новые медикаменты и прочий необходимый груз, но и мои родные: Алла и Лиза. В дороге им сбило антенну, потому видеосвязь пока наладить не можем, но со слов капитана, на борту всё в порядке, так что мы увидимся вживую через семь дней, аккурат под Новый Год.
Забавно, что мы всё ещё храним традиции этого праздника, хотя действительно насладиться наступлением нового года могут лишь земляне. Но как бы была плоха жизнь без маленького ожидания чуда, особенно здесь, на самом краешке исследованного космоса.
***
Узкие коридоры станции едва ли напоминали те блестящие и идеальные интерьеры, что рисовали в своём воображении люди прошлых тысячелетий. Не без смеха Илья вспоминал кадры старинных фильмов: аккуратные, гладкие, отороченные светодиодными лентами стены, просторные комнаты и чёткое разделение на верх и низ. Совершенно неприспособленные к полётам корабли получались. Ни тебе лееров, за которые можно зацепиться в случае аварии, ни кислородных масок. Даже мебель не закреплена, лёгкая тряска или плановое отключение искусственной гравитации и прости, прощай.
В такой же тесной, как коридор, но уютной, как и вся станция, кают-компании царило оживление. Новость о причалившем Реме уже разнеслась по всем уголкам станции. Экипаж ждал почту и передачки от близких, каждый надеялся, что ему прислали что-то особенное в честь праздника.
Бросал бы ты это, Андрей, твоё увлечение идеями этих террористов могут неправильно понять, Елена сидела напротив бортврача и что-то мастерила.
Сама подумай, чем дальше мы заходим, тем больше ресурсов тратим. Человечество истощило родную планету и взялось за космос, может, вирусы предостережение, что пора бы нам остановиться? Наше общество больше напоминает армию со всеми этими строгими правилами и инструкциями! И дураку ясно, что-то нужно поменять
У-у-у-у, ещё немного и вступишь в ряды Сообщества Конечной Вселенной! шутливо отозвалась женщина и протянула Андрею свою поделку, Это тебе! По-моему, эта миниатюрная ёлочка станет отличным брелком, прикрепи к своему поясу. И, смотри, она ещё и светится!
Да ну тебя, разве можно вообще с тобой разговаривать о чём-то серьёзном? И разве эта атрибутика не устарела?
Дурашливо Елена показала язык и взглянула на часы. Ей оставалось около десяти минут до вахты.
О! А вот и Илья, ну-ка, Андрей, сделай гримасу поприветливей.
Не обращая внимания на недовольство бортврача, Илья сел рядом и протянул Елене свёрток. С детским любопытством она приняла и развернула его. Внутри лежала коробочка с монпансье.
Думал подождать до праздника, но у тебя сегодня выход в открытый космос, захотелось поднять тебе настроение.
Знаешь ты мои слабости. Угощайся! И ты, Адрей, тоже возьми парочку.
Но в ответ на предложение юноша только поморщился и демонстративно встал:
Мне пора. Время.
Да минут пять ещё точно есть, попыталась уговорить Елена, но напрасно.
Андрей с кислым лицом покинул кают-компанию, даже не взглянув в сторону Ильи.
Вам бы выпить друг с другом, или как это у мужчин делается. Нам, девчонкам, достаточно посмеяться вместе и всё, подружки, а что с вами делать, ума не приложу, так и будете дуться друг на друга.
Монпансье весело брякнули в коробке, когда Елена убирала их, затыкая за пояс. За иллюминатором её уже ждал космос, пустой и холодный. Какой бы смелой она ни была, сколько бы раз уже не выходила за пределы станции, каждый раз Елене становилось не по себе. Глядя в бесконечную черноту, она признавалась сама себе, что ей страшно. Но только самой себе, больше никому! Её чувства напоминали детский страх темноты, когда выключив в комнате свет, спешишь лечь скорей в кровать, хотя знаешь, что никакой опасности на самом деле нет, но каждый раз кажется, что именно сегодня на тебя накинется тот самый выдуманный монстр из-под кровати.
Пойду, починю твоим антенну! Дай мне пару часов, и посмотришь, как выросла дочурка.
По-дружески Елена потрепала товарищу волосы и вышла.
Пригладив причёску, Илья про себя медленно отсчитывал минуты до конца вахты, Андрей уже наверняка приступил к своим обязанностям, значит можно расслабиться, почитать книгу, посмотреть кино или просто посидеть, наблюдая, как в иллюминаторе сияет Рея старая одинокая звезда, вокруг которой теперь спутником вращается Рим. Любой способ скрасить ожидание встречи был бы сейчас хорош. Нужно просто дождаться когда Елена закончит ремонт. Всего пару часов, но почему же именно сейчас каждая секунда кажется вечностью?
***
Илья проснулся от того, что кто-то тряс его за руку. Видимо, сказывалось напряжение от недавних событий, сон сморил мужчину прямо посреди кают-компании, не смотря даже на шум. И теперь ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать себя, а затем, чтобы протереть глаза и увидеть наконец перед собой растерянное лицо Андрея.
Бортврач никак не мог остановиться и всё тряс Илью, будто пытаясь вытряхнуть его сознание из тела.
Чего тебе?
Елена только и прошептал юноша, остальное читалось в его расширенных от страха глазах.
Где она?
Сон как рукой сняло, Илья уже отстегнул страховочный карабин и встал с кресла, слегка оттолкнув от себя ошалевшего Андрея.
В стыковочном отсеке. Изолирована.
У неё с собой должна быть инъекция на такой случай.
После введения лекарства улучшения не зафиксированы.
Андрей рапортовал словно робот, чеканя каждое слово и не слыша самого себя, он даже и вопросов не слышал, знал что саниспектор спросит по инструкции.
Симптомы.
Повышенная температура, потливость, кашель, сухость во рту, покраснение глаз
Другие заболевшие.
Не зафиксировано.
Время.
Три часа пятнадцать минут.
Время в открытом космосе.
Два часа сорок семь минут.
Елена сидела на полу стыковочного отсека. Даже сквозь объёмный скафандр было заметно, как от тяжёлого дыхания поднимается её грудь. Увидев в смотровое окно Андрея и Илью, женщина через силу улыбнулась и помахала рукой, приветствуя. Движения давались ей нелегко, высокая температура то и дело пыталась увести разум, но Елена сражалась, не позволяя себе бредить.
Почему она без шлема?
И тут бортврач словно очнулся ото сна, соображая, пытаясь вспомнить, как же он смог совершить такую ошибку. Илья не стал ждать ответа, он знал, Андрей запаниковал, Елена пожаловалась, что ей тяжело дышать, возможно, даже сама сняла этот дурацкий шлем. Уже и неважно, важно, что теперь заражён весь стыковочный отсек, значит открыть его просто так нельзя. Чтобы вытащить оттуда больную придётся эвакуировать отсек, а затем проводить дезинфекцию. А время уходило, как песок.