Связь на большом камне в «месте смысла» была по-прежнему устойчивой, и Кирилл подробно обсудил ситуацию с Андреем. Решено было в ближайшие часы разобраться с «северным проходом» и снова связаться, если получиться, вечером или завтра утром, чтобы договориться о помощи, если таковая потребуется, и эвакуации автобуса, без которой в любом случае едва ли удастся обойтись.
Начинало темнеть, когда обе группы, занимавшиеся фотографированием и обмерами грандиозных находок, отправились в сторону автобуса и вскоре прибыли на место. В это время Кирилл с Серёгой подошли к южной стене у обрыва и стали оглядываться в поисках хозяев синей дорожной сумки и других вещей, аккуратно сложенных под большим кустом жимолости, усеянным синей с фиолетовым отливом ягодой.
Осторожно приблизившись к краю резко обрывавшегося зелёного ковра, они вдруг услышали голоса своих товарищей, доносившиеся откуда-то снизу. Земля под ногами опасно прогибалась под их весом, и ребятам пришлось отойти подальше от обрыва. Между тем сумерки быстро сгущались и Кирилл с Сергеем не заметили, как совсем близко от края стены на фоне еще синего, но уже темнеющего неба появились фигуры Платона и остальных членов группы.
Вы уже здесь? воскликнул Шурка, увидев Кирилла и Сергея, А мы всё нашли! И дорога здесь в двух шагах прямо под обрывом!» в захлёб излагал растущий в собственных глазах стажёр, победно встряхивая рыжей копной совсем уже спутанных волос с цветными включениями в виде фрагментов местной растительности. А рядом Варенька, тоже сияющая, хотя и не так ярко, пыталась безуспешно чем-то дополнить не вполне связную речь товарища. В конце концов, она взяла оратора за руку и очередное слово застыло, запечатав уста Шурки. Трудно сказать, какие именно чувства вызвало у молодого талантливого архитектора прикосновение маленькой женской руки, но мысли его в этот момент явно смешались, спутались и возможно совсем покинули своего счастливого хозяина.
Платон терпеливо, с улыбкой, если и не отеческой, то доброй, смотрел на Шурку и, воспользовавшись паузой, произнёс спокойным и отчётливым, как обычно, голосом.
В основании стены, со стороны обрыва и чуть ниже поверхности земли оказалась очень удобная ступень, с которой можно просто сойти на дорогу, идущую под обрывом в направлении нашего лагеря внизу. Так, во всяком случае, мы думаем. А то, что мы ни ступень, ни дорогу не увидели раньше, совершенно не удивительно, учитывая, что они скрыты за стеной и краем обрыва. Чтобы подойти вплотную и заглянуть вниз нам пришлось больше чем на метр обрушить свисавшую часть грунта.
Вместе с кустом жимолости, добавила Варенька, Так жалко!
Отлично! Молодцы! объявил Кирилл, А теперь быстро показывайте ваш «Северный проход», пока совсем не стемнело.
Все подошли к обрыву у самого края стены, а оживший снова Шурка, демонстрируя сказанное, легко спрыгнул на выступающую из каменного массива довольно большую, не меньше метра в длину и ширину, и почти ровную площадку. Удивительно, но чтобы попасть отсюда на обочину дороги достаточно было просто сделать шаг вниз. Дорога, хоть и с крутым уклоном, была достаточно широкой, чтобы на ней могли разъехаться даже два автомобиля.
Удача выглядела сказочной, и было ясно, что «северный проход» действительно вел к свободе, поскольку привёл к простому выходу из естественной ловушки. Ни у кого из стоявших сейчас у обрыва не было ни капли сомнений, что они вырвались из плена и оставался лишь один по настоящему серьёзный вопрос: «Как освободить автобус?
Назад возвращались почти в полной темноте, накрывшей лес подобно огромной тени. Шли, светя фонариками и настороженно прислушиваясь к наступившей тишине. Несколько раз направление теряли и приходилось высматривать стену, чтобы правильно сориентироваться.
Стоянку увидели издалека, благодаря ярко светившему костру и громким голосам товарищей. Конечно, их ждали и ждали с нетерпением.
Сообщение о спуске и дороге привело в восторг всех, кроме шофера, с непроницаемым лицом сидевшего у костра и не принимавшего участия во всеобщем ликовании. Может именно поэтому Антон первым услышал звук, заставивший его сначала поднять голову и прислушаться, а затем быстро встать и призвать всех к тишине. Впрочем, увидев как вскочивший Антон сосредоточенно всматривается в темноту справа от костра, все замолчали почти одновременно.
Глухое, но мощное и какое-то очень низкое рычание, громче прозвучало в ночной тишине, накатившись волной парализующего страха на собравшихся у костра и теперь невольно потянувшихся ближе к огню и блестящему стеклянными глазами белому силуэту автобуса.
Глухое, но мощное и какое-то очень низкое рычание, громче прозвучало в ночной тишине, накатившись волной парализующего страха на собравшихся у костра и теперь невольно потянувшихся ближе к огню и блестящему стеклянными глазами белому силуэту автобуса.
Антон, сохранивший способность двигаться и рассуждать, скомандовал:
Быстро все сюда, к машине! и добавив, я сейчас», скрылся в темной кабине. Спустя несколько долгих секунд автобус ожил: заработал успокаивающе урча двигатель, зажглись мощные фары, сразу разрушив стену темноты, скрывавшей так жутко рычащую и угрожающую неизвестность.
Забирайтесь в автобус, а мы с Платоном подежурим тут пока, снова потребовал Антон, и стал подбрасывать в костер толстые длинные ветки, не выпуская из рук охотничьего карабина. В томительном ожидании какой-нибудь развязки, все молчали, либо совсем тихо переговаривались, боясь нарушить казавшуюся хрупкой тишину, будто именно в ней, в её сохранении было спасение от страшного нечто, глядящего из тьмы и выбирающего сейчас жертву.
Новое рычание, раздавшееся минут через десять, было много более глухим и тихим, словно его источник находился теперь значительно дальше.
Похоже уходит, тихо сказал Платон, да вот только куда здесь можно уйти? Туда, откуда пришёл, наверное, только опять же откуда?
Думаю, он уже не здесь, отозвался Антон, а вот где и кто или что это было не понятно. Подождём, что-нибудь да проясниться. А это что за ответ там сидит? вдруг добавил он через мгновение, вскочив и вглядываясь в заросли.
Платон тоже последовал примеру Антона, но сразу не понял, что именно привлекло его внимание. В царившей тишине вдруг послышались совсем тихие и совершенно не страшные мелодичные звуки. Наверное это можно было бы назвать пением, особенно если бы удалось различить хоть слово. Звуки стали чуть громче, а спустя минуту им удалось рассмотреть наконец сидящую на земле фигуру человека, со светлыми, вероятно седыми волосами. В руках у него был длинный предмет, поблескивающий вспыхивающими в свете костра искрами, слишком массивный для посоха. Одежда тоже была светлой.
Человек действительно тихо пел, то ли приветствуя таким образом наших путешественников, то ли призывая их к чему-то. Когда через несколько минут песня закончилась, он встал и, обернувшись назад что-то произнёс, одновременно махнув кому-то рукой. Большая тень шевельнулась за спиной певца и беззвучно растворилась в ночной чаще.
Человек некоторое время смотрел вслед исчезнувшему спутнику, будто выжидая чего-то, затем вновь повернулся к Антону и Платону и медленно подошёл к костру.
Доброй ночи, люди, произнёс высоким чистым голосом ночной гость, оказавшийся высоким крепким человеком неопределённого возраста с совершенно седыми очень длинными волосами, спускавшимися почти до пояса и скрывавшими значительную часть лица.
* * *Ваши друзья видели древних. Я должен теперь много рассказать.
Да вы садитесь, спохватился Платон, есть хотите, чаю?
Ночной гость внимательно посмотрел на Платона, покачал головой и, кажется, улыбнулся:
Хорошие люди, молодые, и показав на автобус, добавил, Остальные пусть тоже придут. Боятся не надо. Ирдик хороший зверь. Он ушёл, будет меня ждать.
Ребята начали подтягиваться к костру, выходя по одному-по двое из автобуса и усаживаясь на траву у ровно горящего огня.
А Ирдик это кто? осторожно спросил Платон, во все глаза глядя на чудного, и в то же время обладающего какой-то необъяснимой внутренней силой гостя. Глаза под темными бровями, казавшиеся то светло-зелёными, то почти синими, светились таким спокойствием и такой уверенностью, что слушатели почти сразу забывали о своих страхах, сосредоточив внимание на тихом, но удивительно отчётливом голосе ночного гостя.
Я Алон, с достоинством сообщил он, прижав руку к груди, Ирдик мой друг, сторож горы. Ирдик людей не тронет, не надо бояться. Это Илика, громко рычала, страшно. Илика жена Ирдика. Она домой ушла, детей кормить.
Варенька, сидевшая на коврике, прижавшись будто от страха к Шурке, на лицо которого вернулась некоторая отрешённость и совершенно счастливая улыбка, вдруг, набрав воздуха, выдохнула:
А вы кто? Это, конечно, был главный вопрос, который мучал каждого, и народ с жадным интересом уставился на неожиданного и сказочно привлекательного пришельца, ожидая ещё какого-нибудь чуда.