Мистический лабиринт. Лирика и мистика - Любовь Сушко 10 стр.

От пламени останется свеча,
Как рукопись прочесть и как согреться,
Там силуэты, он идет встречать
Своих гостей на бал, и огляделся.

И там, в тиши оставленных миров,
Он размышляет вновь о королеве,
Старик устал, печален, не здоров,
Он ждет Пилата, он ему не верит.

Но что там снова, в мире тишины,
Истории, которым нет предела,
Огонь свечи, совсем иные сны,
И вдруг она в отчаянье влетела.

Да, так любить, как любит только та,
Что ведьмой стала  эта жуть расплаты.
И где теперь мираж и высота,
И все мы перед ними виноваты,

А в преломленье чувства только страсть,
Еще осталась тьма и оправданье,
И Воланд снова проступает в нас,
Как торжество стихий и наказанье.

Он знает мир, нет, он не хочет знать,
И махом обнажая силуэты,
Он будет обреченно миру лгать,
Но мир его простит за слабость эту

Ведь благо совершить лишь он готов,
И это бал с другими не сравнится,
Когда она одна среди шутов,
Когда легко подняться и разбиться.

Там силуэты, он идет встречать
Своих гостей на бал, и огляделся.
От пламени останется свеча,
Как рукопись прочесть и как согреться.

Она прошла сквозь кладбище и тьму,
В тот странный дом на бал она явилась,
И тихо улыбается ему,
Не зная, что там ужас или милость.
И к ней пришел тот суматошный кот,
И бесы или ангелы гуляют,
Она по мукам в этот час пройдет,
И все поймет, и всех простит, и знает,

Что есть еще последняя глава,
В тумане и живых, и мертвых лица,
И начат бал, и ведьма там права,
И только в тишине мираж кружится.
Она прошла по душам и телам,
Тех, кто отравлен этой жизнью странной,
Кого  то от кошмара увела,
А с кем-то оставалась неустанно.

И было ей так тяжко и легко
Жить снова в преломлении романа,
И так хотелось в тишине оков,
И так была ей даль и высь желанна,
Что тайну Маргариты видел свет,
И тьма ее пути в тот мир узнала,
И пусть исхода в этом танце нет,
Она одна над бездной танцевала

Иуда был так молод и красив,
И в теле обнаженном страсть томилась,
И зазвучал предательства мотив,
И что осталась? Только боль и милость.

Почто они казнили в грозный час,
Ведь никогда б другого не узнали,
И этот призрак, остается в нас,
В своей немой и яростной печали.

В том действии так много наготы,
Предательства, отчаянья, порока,
Но где сегодня, бедный мальчик, ты?
И почему тебе так одиноко.

Любовница, Афраний и Пилат 
Они тебя оставят и отплатят,
За все, в чем был и не был виноват,
И распят тот, кто защитит, не хватит

У них желанья, света и любви,
И где-то там, где призрачные тени,
Лишь Маргарита, в розовой пыли
Несет тебе прозренье и спасенье.

Мы все заснем однажды в темноте,
Нам больше не проснутся, милый призрак,
Но что там отразилось на холсте,
Какой там мир иллюзии капризной?
Мы все кто в Пекле, кто на небесах,
Останемся в плену своих пророчеств.
И только где-то в музыке, в стихах
Проступит этот танец одиночеств.
Он нам напомнит, но о чем, мой друг,
О том, что жизнь была такой красивой,
И страшно жить в сцеплении разлук,
Когда уже не манит злая сила.
Мы все заснем, но только в этот час,
Когда нас манят бури и тревоги,
Корабль призрак вдруг подхватит нас,
Умчит в туман и пустоту дороги.
В бескрайности туманов и морей,
Как страшно, и так трудно пробудиться,
Но я смотрю смелей и веселей,
На эти дали и на эти лица.
Миг торжества, в котором скрыта боль,
В том страшном сне терзает и тревожит.
Кот снова спросит:  Что теперь с тобой?
Послушает, но он понять не сможет.

И пусть мятеж закончится морозом,
И сном о вдохновении огня.
Получит Демон пламенную розу.
И сможет боль чужую он понять,

Когда своя ему невыносима,
Душа, как снежной розы лепестки,
И Маргарита, пролетая мимо,
К реальности вернет его почти.

 Ты сделай шаг туда, откуда снова
Врывалась жизнь, в мечтания и сны,
Он встрепенулся, и душа готова
Очнуться и шагнуть в туман весны.

Без Демона, без снов его бурлящих,
Жизнь только бред иллюзий и стихов,
Но он пришел, живой и настоящий,
Несущий в мир и розу и любовь.

Адонис нас сегодня не оставит,
Ярила будет с нами в звездный час
И Маргарита милая лукавит.
Покой лишь снится, не касаясь нас

И к мастеру приходит на рассвете
Печальный Демон в сумраке ночном.
 Мы, только мы за этот мир в ответе,
Я не мечтаю больше об ином.

Молчит Иуда, а Афраний дерзок,
И страшное задумал наш Пилат.
Но только бунт спасет нас, хоть и мерзок,
И будут жертвы, как же без расплат.

Мочал устало Мастер, сны и грезы
Ему казались бытностью вполне,
И падали кровавой жизни розы,
Пилат пришел к творцу опять во сне.

 Страницы позабытого романа
Тебе придется вновь переписать.
Не выжить нам в сплетении обмана,
И не вернемся в этот мир опять.

Как Демон и Пилат потом схватились,
Какой там был ужасный гомон вновь,
И только звезды вечные светили
И ненависть сражалась за любовь.

Когда любовь и ненависть едины,
То рушится внезапно этот мир,
И только гроз и только грез лавины
Свергал уже поверженный кумир.

Не распинайте Иуду, он здесь не причем,
Тот, кто безгрешен, пусть камни упрямо бросает.
Разве с рожденья Иешуа не обречен?
Так почему же Афрания он посылает?
Сон, говорите, да какой же там к Дьяволу сон,
Все так реально, что страх или сон убивает?
Не распинайте Иуду, ведь тот вознесен,
Тот воскрешен, так за что же Иуда страдает?

Все спасены? Если все, так при чем же здесь он?
И Леонардо допишет портрет на рассвете,
Тихо натурщик заснет, этот стон, этот сон,
В пропасть уносит Эол  той иллюзии ветер.
И восстает пред луной обнаженной Пилат,
И Благородный Афраний приказу внимает,
Не распинайте Иуду, не он виноват,
В том, что устроен так мир, и опять убивают.

Жить пострашнее, чем стать на рассвете огнем,
Горсточкой пепла упасть, и остаться частицей
Призрачных дум, все о нем, и о нем, и о нем,
И в пустоте бытия для страданий родиться.
Все спасены? Если все, то при чем же здесь он?
Только мечта в незакрытые окна стучится,
И Благородный Афраний в поклоне склонен,
И улетает душа в сферы горние птицей.

А вот она дорожка до Луны,
Ведущая нас к звездам и провалам,
Тот свет, в потоках звездной тишины,
Два Мастера  исход пришел к началу.
Им есть еще, о чем поговорить.
Как Иешуа с Пилатом на закате.
Лишь горько усмехнется Михаил,
А Игорь улыбнется. О расплате

И о не встрече говорят они,
Забывшие о мире совершенно.
 О, ангел мой, да ты туда взгляни,
Там только бездна. Там покой блаженный,
Там люди.  Да какие люди, сброд.
Мы ради них болели и страдали?
Твой пес рычит и бедокурит кот.
 Но остаются светлые печали
 Ты веришь в это? Нет, не может быть.
 Я знаю их, и все-таки я верю.
Огня любви в душе не погасить.
Нас ждут прозренья.  Нет, нас ждут потери.
О чем еще? Любви извечный плен 
Останутся до срока Маргариты.
И улыбнется Мастеру Елена,
И улыбнется Мастеру Ирина.

О, странный век крушения надежд,
Всем кажется, что он летит к финалу.
И только от Луны внезапный свет,
И только Штраус  много или мало?
Сокрытый код пытаясь разгадать,
К Луне свой взор все время обращая,
Я знаю, очень страшно там страдать,
О нашем мире ничего не зная.

И снова все внезапно изменив,
Пилат идет к Иешуа навстречу:
 Скажи мне, стал еще страшнее мир?
Там только мрак, там погасили свечи.
 Да нет, не хуже -Как же твой Нерон?
Не остановит пес его, я знаю.
И на Рублевке похоронный звон,
Над ней нависла лишь Морена злая.

 Но где-то остаётся Иероним,
Он сохранит бессмертные тетради.
 Поэтам верить? Боже сохрани
И вдруг вдали, в тумане, в звездопаде
Несется всадник. Дьявол или бог?
Им не понять, взирая обреченно,
Два мастера, поверив в силу строк,
Идут в туман легко, завороженно.

А этот свет ласкает лишь Луна,
И Солнце жжет, желая уничтожить.
Истерзанная бедная страна,
Печали их безжалостная множит.
Уходят, не оглядываясь, сон,
Крест станет плюсом, погружаясь в лето,
Русалок хоровод, и смех иль стон?
И тишина в преддверии рассвета

Наступит ли рассвет? Пока они
Дорожкой лунной увлеченно бредят,
Текут года, и месяцы, и дни,
И верится, что этот не последний.
Звучат над вечной пропастью стихи,
Творения, обретши снова силу.
И только все победы и грехи
Гармония в тумане осветила

Под радугой два мастер стоят,
На них взирает радостная Лада,
И много лет, и много дней подряд
Беседуют в сиянье звездопада.
Мир еле жив, но чудным эхом строк
Откуда-то из вечного покоя
Они идут к нам, и придут в свой срок,
Волнуя, будоража, беспокоя