Вдруг он остановился. Остановился у большого перекрестка. Закрыл глаза и с жадностью вдохнул в себя родной воздух.Такого не бывает? Это отжило себя? Это патэтично? Нет, только не запах! Запах всегда настоящ.
С минуту он постоял не двигаясь, жадно вдыхая воздух обейми ноздрями. На его губах играла улыбка. Переходить тут ему не разрешали до двенадцати лет. Здесь самое оживленное движение в городе. Потом окинул полным любви взглядом светофоры и скорым шагом продолжил путь. шагал он быстрее,чем до этого, подпевал себе под нос какую то мелодию и почти не смотрел, что пройсходит вокруг. Внезапно он остановился и стал удивленно почесывать затылок. Путник, мягко сказать, был удивлен. Странно было, но было похоже, что он ходил кругами и теперь стойт на том же самом перекрестке. Как же это могло быть? Он же точно помнит, что минут десять назад уже был тут. Стоял на этом самом перекрестке, и даже явственно помнит все ощущения! Нет, этого не может быть! Что то тут не так. Но что? Может все это изза жары? Из за несносной, полуденной жары? Может он слишком переутомился? Он очень надеется, что его не хватил солнечный удар. Но ведь он в шляпе! Так что это маловероятно. И не найдя рационального объяснения пройсходящему, путник, как мы это чаще всего делаем, просто пройгнорировал случившееся и продолжил путь. Ну мало ли чего! Однако настроение немножко попортилось и в душу путника закрался червь. Червь, который разъедает сердце и душу человека, со времен Адама и Евы, и которого разные народы зовут по разному. Теперь он шагал не так весело, стараясь дойти до дома как можно быстрее, не смакуя больше знакомые указатели. Рассматривать улицы больше не доcтавляло удовольствия. Он просто шел домой
Время не стоит. Оно бежит, противоставляя себя вечности. Сам по себе и человек частица вечности во времени, ограничен как Бог, в Его земном Проявлении так рассуждал путник, ушедший в себя, пока его не заставила очнуться сирена пожарной машины. Слово не в состоянии передать то, что он почувствовал, окинув взглядом место, где находился. Перед ним был перекресток. Все тот же. Раньше любимый, а сейчас такой ненавистный. Путник был разбит. Он стоял в оцепенении, разинув рот и его жгли злость, непонимание и ощущение собственного бессилия. Это последнее было хуже всего. Немного погодя он, как бы собрав все моральные силы в кулак, громко выругавшись, резко двинулся, стремясь всей силой здравого смысла разрушить возмутительную невозможность ставшей единственной реальностью абсурда. Но в его боевой решительности было что то напускное, сквозила неуверенность не раз разочарованного человека. Он не сделал и нескольких шагов и остановился как вкопанный, поняв что не сможет сделать и шага. То, чего он боялся больше всего. То, что он пытался заглушить в себе, уничтожить, убить, утопить, всплыло на поверхность, став единственной непререкаемой истиной, всепоглощающей действительностью перед лицом несчастного человека. Так он стоял неподвижно, пока не очнулся, почувствовал чье то приконовение на плече. К обернулся и рассеяно взглянул на подошедшего к нему полицейского.
Извините, синьор начал полицейский, Я за вами наблюдал. Кажется вы немного сбились с пути!
Ничего подобного, раздраженно бросил путник.
Да вы не стесняйтесь! В нашем городе живет больше двадцати миллионов, и даже людям давно живущим здесь бывает иногда трудно ориентироваться в нем. Так, что ваша проблема нам знакома. Позвольте помочь вам
Постойте! вырвалось у путника. Я здесь родился, и прожил здесь больше тридцати лет, и хотя не берусь утверждать, что знаю его как свои пять пальцев, но этот квартал действительно знаю, разрази меня гром! С вокзала до площади свободы всего шестьсот метров! А я уже больше получаса топчусь на одном и том же месте. Можно с ума сойти! Полицейский как то задумчиво посмотрел на него, как будто хотел что то сказать, но передумав подал честь и удалился со словами,что мол если ему чего нибудь понадобиться, он тут рядом и т.д.
Да пошел ты! пробормотал путник. Он дрожал от злобы и был готов задушить всякого, кто бы посмел заговорить с ним. Сам он об этом не задумывался,но разговор с полицейским вывел его из пограничного с сумашедствием состояния. Фантасмагория как бы отошла,уступив место " видимому врагу", с лицом, в форме и с пистолетом. На время позабылась вся чудовищность ситуации. Бормоча и ругая полицейского, путник шел глядя под ноги, ощущая все равно присутствие неумолимого рока. Предвидя что то ужасное, катастрофическое, но стараясь подавить это в себе. Забыть. Даже мысль о том, что "это" могло пройзойти, наводила на путника такой ужас,что охватываемый пламенем нервных тиков, только тут выдавших свое существование, начинал наскоро плеваться и покусывать душившую его уже, пятнадцатую за час сигарету. Он старался не думать не о чем, опасаясь того, что при наличии хороших мыслей могут появиться и плохие. Вечно старавшегося выглядеть красивым и заботившегося даже о походке путника больше не волновало, как глупо и нелепо он может выглядеть и он как идиот прыгал с красной плиты на красную, то сильно задирая одну ногу, то делая черепашьи шаги по вымощенному разноцветной плиткой тротуару. По детски уверяя себя, что если будет ступать только по красным плитам, все будет хорошо. Разумеется вскоре менял мнение и прыгал только по серым плитам и т.д. Выгладел он действительно глупо и вызывал невольную улыбку на лицах у прохожих. Все соки, которые путник выжимал из себя, все титанические усилия которые он предпринимал и которые в конце концов превращались в сизифов труд, были направлены к одной-единственной цели, к избежанию самого страшного. Перекресток!.. это слово само собой возникало иногда в голове и то было подобно падению сизифого камня с самой вершины. Но подобну своему мифологическому собрату,путник собирался с силами и дрался вперед. Он устремлял взгляды на всякую дрянь, валявшуюся под ногами, лишь бы не смотреть по сторонам. Однажды взгляд его нашел на довольно приличную купюру, но тут же отошел.
Как известно глаза сами убегают туда, куда не надо. Красный свет светофора остановил путника. Все смешалось. То, чего он больше всего боялся, то за забытие чего бы он отдал пол, если не всю жизнь, стояло перед его глазами.
Стояли светофоры на перекрестке. Без малейшего намека на цинизм и иронию. Они просто стояли, как и должны были стоять в многомилионном городе. Лишь меняли окраску время от времени, давая дорогу то одному, то другому потоку машин, мчащихся, в принципе, в никуда
.
* * *
Я совсем недавно бросил курить. Не из за силы воли или здравого смыслы, не из за уговоров матери, прочитнного бесплатного журнальчика "Как бросить курить" или духовного наставника. Из за страха. Вообще главный мой мотиватор страх. Плохо то, что он изъел мою душу и превратил меня в существо, боящее даже радоваться, но хорошо, что он отвращает меня от греха. Ведь при всем моем маловерии, падкости, похотливости я все таки думаю о вечности..