Лена Ребе
Прогулки по матрасу
Есть мистика. Есть вера. Есть Господь.
Есть разница меж них. И есть единство.
Одним вредит, других спасает плоть.
Неверье слепота, а чаще свинство.
В результате этих прогулок автор сменил пол на мужской, имя на Давид и ринулся делать карьеру.
Части текста, могущие помешать карьерному росту, удалены из открытого доступа и обозначены знаком КАР!
Места, в которых удалено более одной страницы, обозначены КАР!КАР!
Давид РебеЧасть 1: с И.Бродским
Краткое вступительное слово.
В качестве разминки перед тяжелой и неблагодарной умственной работой чтением первой части читателю следует ознакомиться с повестью Дины Британ, «Промеж печальных глаз или исповедь бывшего брюнета», http://zhurnal.lib.ru/b/britan_d/, иначе многое в тексте так и останется непонятым.
Существ, являющихся одновременно и читателями, и бывшими брюнетами в указанном выше смысле, просят не беспокоиться. Если это всё-таки произойдёт, то им разминаться следует водочкой, пока душа принимает, и ещё два часа после того. За десять минут до окончания второго часа рекомендуется выключить компьютер, не приступая к чтению Записок.
Все эпиграфы и цитаты в тексте первой части выделены курсивом и большей частью взяты из поэмы Иосифа Бродского «Два часа в резервуаре».
Сам текст является свободным переложением темы резервуара для игры на матрасе женским голосом. Исполняется в темпе Allegro Vivace.
Глава 1. Матрасный запев
Их либе ясность. Я. Их либе точность.
Их бин просить не видеть здесь порочность.
Началось всё с матраса. Вернее, с моего решения купить новый матрас. И начать новую жизнь. На новом матрасе. С моей новой любовью. Каковую я встретила в январе, в золотом городе, под голубым небом, как конечно же помнят все мои читатели.
Встретить-то я её, в смысле ЕГО, встретила, но больше ничего не происходило. Умудренные жизнью боксеры, с перебитыми носами, надорванными душами и побаливающими к перемене погоды местами давно сросшихся переломов, мы неторопливо кружили по рингу наших жизней, не приближаясь друг к другу ближе, чем на расстояние вытянутой руки.
Разве что иногда.
В такие моменты становилось совсем плохо речь пропадала начисто, то у него, то у меня, то у обоих сразу. А ещё я иногда глохла. Помню, мы спускались по узкой лестнице, и он почему-то оказался сзади меня, прямо на следующей ступеньке обычно-то нас по крайней мере 5-6 ступенек разделяет, это само собой так выходит, никто ничего специального для этого не делает. Ну вот. В тот раз он оказался так близко, что его щека коснулась моих волос. Я чувствовала спиной или волосами? что он что-то говорит, но слов разобрать не могла. Переспросила. Опять не поняла. Ощущение близости стало всё, и я стала оно, и больше уже на всем белом свете ничего не было, только это одно оно, которое было и я и он, и он и я, и нас обоих уже не было, и было это в институте, и это круглое совершенное оно шаровой молнией скатилось вниз по лестнице и разбилось на множество мелких искр, как-то нелепо слепившихся в два несовершенных облака в штанах. Облака сели в машину и уехали в Линц. Молча.
Так мы и толклись бестолково на этом ринге, и дни сменялись ночами, и недели месяцами, уже в июль катилось лето, и жара была, и плыла, плыла
КАР! КАР!
Нельзя сказать, чтобы за эти полгода уж совсем ничего другого не происходило.
К примеру, я ещё в декабре писала создала, мол, новую теорию волновой турбулентности. Разъяснила, мол, Колмогорова с Арнольдом и Мозером. Ха. Создать теорию дело нехитрое. Вот ознакомить с нею мировое научное сообщество это дело другое. Так что пару месяцев заняла переписка с рецензентами числом три, первоначальное мнение которых было одинаковым очень интересно, но ни фига не понятно. Зато этот самый непонятный «фиг» был у каждого рецензента свой собственный. Так что некоторые куски текста пришлось раз по десять переписывать, не меньше а текста-то всего 4 страницы. В апреле статью опубликовали.
История с Псушкой и Перлом перешла из состояния «острое респираторное заболевание» в состояние «хронический бронхит», и контракт мой продлевался теперь с помощью кувалды и какой-то матери каждый раз только на полгода, по окончании которых наступала очередная торговля насчет того, кого именно включать соавтором в мои статьи и какие именно безмозглые псевдо-математические измышления Псушки я не должна комментировать официально.
Выбрав промежуток поспокойнее между ответами рецензентам, любовным томлением и торговлей с Перлом, в середине февраля я позвонила Цаку, чтобы уговорить его заняться одной задачкой по плазме в токамаке. Устойчивые состояния посчитать.
Если её решить, то Нобелевская премия обеспечена. Можете мне поверить. Только слово «решить» нужно правильно понимать. Решить математически я могу прямо сейчас. Нет проблем. Решение прямое следствие моей новой теории. Но математикам нобелевка не положена болтают, будто бы то ли жена, то ли подружка Нобеля изменяла ему с одним математиком (он у меня в тексте потом промелькнет). Вот Нобель и отомстил всем математикам разом, не включивши их в список. Честно говоря, я в эту историю не верю и вообще, как выразилась одна моя знакомая студенческих лет, кому нужны математики, когда на свете есть физики?!
Так или иначе, но Тор мне ещё в 1998 году сказал, что мне нобелевка положена. Конечно, бывают премии за мир там или по литературе, но мне показалось, он имел в виду физику. Превратить же мое математическое решение в физические метры и килограммы для этого по-настоящему хороший физик нужен, таких, положим несколько десятков в мире найдётся. А вот умеющих найти сотню-другую миллионов долларов, чтобы поставить эксперименты и продемонстрировать все величие, и простоту, и справедливость моей теории такие физики уже товар штучный. И Цак один из них.
Цак кокетничал ровно 1 минуту и 43 секунды (я по часам засекла) мол, и старый он, и плазмой лет двадцать не занимался, и позабыл всё давно а потом спросил строго, готова ли я жить и работать в Америке. Я ответила, что если по этой тематике то готова (правда, пальцы на левой руке на всякий случай скрестила не хочу я в Америку, я Австрию люблю). На том и распрощались. Цак пообещал разузнать насчет денег и перезвонить через две-три недели. Поговорить конкретно про задачу решено было в апреле, на конференции в Венеции.
Больше я с Цаком не разговаривала и, по-видимому, уже и не буду. По крайней мере, в этой реинкарнации.
Случилось же всё из-за великого Тау (далее вТау). Или из-за моей любви к добрым делам, каковые, как известно, неотомщенными никогда не остаются. Или же потому, что так в Книге записано
Так или иначе, произошло вот что. В конце февраля я как раз вернулась с одной скуууушной конференции в Берлине мне позвонила дочка вТау, вся в слезах, с тем, что у папы неоперабельный рак, врачей хороших нет, знакомств нет, денег нет, и что теперь делать никто не знает. И я, как всегда, немедленно бросилась помогать ближнему которого (отмечу просто для полноты картины) я ещё в декабре прошлого, 2005 года, с радостью и облегчением покинула навсегда. Если кому непонятна причина почитайте Дину Британ, и станет понятнее. А поводом послужило то, что он категорически запретил мне лететь на симпозиум по турбулентности в Варвике.
Он заявил, что если я в Варвик поеду то это будет то же самое, как если бы я ему с Цаком изменила. Они с Цаком когда-то были большие друзья и коллеги, и даже Государственную премию вместе получили, причем вТау остался в числе получателей только благодаря самоотверженной борьбе Цака с антисемитски настроенной советской администрацией. В результате каковой из двух зол Ленинскую премию без вТау или Государственную с ним вместе Цак выбрал второе Но это всё дела прошлые. Последние четверть века они страшные враги. Я так и не смогла доискаться до конкретного повода, положившего начало вражде, но настоящая причина тривиальна: зависть. вТау, со всей своей известностью в узких научных кругах, дальше профессора не пошёл, и никаких наград или премий, кроме той самой, единственной, подаренной ему Цаком, тоже ни получил. Даже школы научной не создал. А Цак и академик, и директор, и лауреат, и основоположник Кто же такое выдержит? По крайней мере, вТау не выдержал, и пошел делать мелкие пакости Цаковским ученикам чистый математик всегда может найти математические дыры в физической работе, что, впрочем, ничего не говорит о её качестве. Не разговаривали они лично уже лет десять, и мой бывший брюнет (сокращенно ББ) решил отчего-то, что я тоже должна поддерживать вражду. В частности, не ехать в Варвик, где Цак, главный турбулентщик современности, естественно ожидался.
Моё заявление о том, что я поеду, ББ прокомментировал по телефону из России словами: «Ну, я ему покажууууу!» Я процитировала в ответ свою виртуальную подругу Леночку Березину: