Так, сказал капитан, внимательно на нас поглядывая и делая замечания в своей записной книжке. Он был уматов как никогда и просто спешил на выручку своему судно. Трубку мы ему дали, сигар не успели. Выкурить он сам все не смог, поэтому не было смысла делать ему замечания. Сигары были отлидчные, но не больше
Ястем, позвал я его. Ты Бог, почему я здесь?
Ты правишь, отстань! и сделал знак замолчать. Надо было молчать дальше. Я правил судном, на котором правил его сын. И остальные, включая матросов, пили коньяк не меньше, чем ты сам в своем детстве. Литр в день. Вот твоя доза, и теперь скажи, почему ты пьян?
Потому что я страдал из за разбитого сердца хотя она и была дурнушка, эта Сата из востока.
Забрать коньяк, налить ему виски! скомандовал Ястем и отвернулся, пряча улыбку, нахальную и гордую! Он был гордым, потому что сотворил Мир однажды. Исправил его сам. теперь полностью подчинился своему творению. Это символ дьяволизма, но с другой стороны мы же его дети. Не прямого поколения, а спустя несколько Новых Миров он бы разбил сердце Сатаны. Так зачем терпеть? Ястем. Это его русское имя. Запрещенное навеки. А как оно звучит? У каждого по разному. Я его назвал Ястемом, он сразу согласился.
Налить больше, отмахнулся Ястем. И пошел спать на камбуз. Плавающее в небе судно. Оно было нашим домом. Огромный город с двадцать входами Вечности. Двенадцать легальные, и восемь восемь жен и все легальные. Я с ними справлюсь ли? Набрал еще двоих, теперь стало лучше. Села была права, я был гадом, когда взял первую. И последний был гад, когда взял Селлу, и назвал ее первой, потом последней, потом гонялся за ней по пляжу, потом она разделась и стала ласкать меня языком, кок когда то Иисуса Христа. Или как я когда то Свету. Случайно получилось. Надежда на жизнь она всегда заканчивается обкусыванием пальчиков ног женщины. И Селла была права «Ты гад и все». «Шлюха!» крикнул я ей вслед, когда она убежала за новым женихом. Хотя. Это оказалась не Селла, а Хелена. Еще хуже. Селла то тут была причем?
Задымленная комнаты здания управления. Вот что меня ждало. И я был против пару секунд, зато с гордостью принимал штурвал управления. Было скучно и засыпающие матросы, а наши качки-культуристы, коих было абсолютное множество, с гордостью принимали штурвал матроса и бросали его за берег, где он тонул в море, и обрастал ракушками, пока доплывал до берега. Там раздевался, сушил свою мокрую одежду и пешком, через пустыню, шел домой.
Селена ободряешь ли ты меня?
Ни за что! воскликнула она и ушла в вечность.
Раз в неделю можно купить себе и шоколад, но отвергать себе удовольствия мира, включая шоколад и сигары, будет непросто. Они стоят дорого. Я знаю, но ароматизированные дорогие сигары стоят того, чтобы их покупать раз в месяц, не чаще.
Итак, надо было править судном, которое зависло в воздухе на высоте двенадцати сантиметров над песком и морем. Было весело и не только. Мы пили вино, дорогое миски и коньяк,.которым можно было натирать чубуки и напрочь забывали о том, что Вечность была в самом начале разработки.
Яхалафа: я смотрел на это все с презрением и унынием. Было неинтересно, как они смотрели Вечность на пороге нового дома, и там было темно, тоскливо и несколько уютней, чем на некоторых планетах солнечной системы, не больше. Мне не нравилось.
Так он и сидел, тоскуя дальше о себе, потому что ему смастерить удавалось мало что. Он был негодяй, но его терпели из принципа. Все таки ему удалось смастерить себе ночлег из нескольких крыш, и несколько больше, чем можно себе представить, например, несколько раз переспать со своей женой и родить ребенка. Когда мы читали его отчеты, то просто ржали: и зачем? Зачем так мало? Не строит, не пашет, только понтуется и больше и не хочет даже ничего мастерить. И зачем он нужен в таким виде? Пьяный. Пьяный матрос! Выкинуть его за борт! Пусть плывет домой пешком!
Играла Сепультура, косящая под Аэросмит. Веселье только начиналось, несмотря на рассвет новой эры. Это то дерьмовое время, когда Ястем правил ненавязчиво, а его Сын, извини меня господь сам Иешуа, был ненадежен в том, что вечно скрывал от нас свои планы и зачем ему это? Он тоскливый. Ему надоело бороться. Хотя по моему, он просто устал ему надо больше отдыха.
Так мы текли по пустыне, переливая светом огня и снилось нам то, что вечно живем в Новом мире, под правлением нашего правительства и то, что от Земли, в том виде, в котором мы ее помнили, к сожалению, ничего не осталось. Или к великому сожалению всех политиков почему оставили в покое и они сами поились в море, собирая матросов, пьяных от передза Элегии. Хорошая марка сигарилл, ничего не скажешь И ничего нового: обычный покрывной лес войлоков, которые собирали пьяные в хлам матросы, почему то подписываясь своим же именем, мочились на него, а потом оказалось, что они потом курили табак своего же собственного происхождения.
Ястем говорит: так надо писать и дальше ничего. И показывает Иешуа: там дальний и берег и ничего пока нету. Поэтому сотвори так, чтобы там была зелень, и ЗЕЛЕНАЯ! А не синяя!
Тот ответил: а почему нет? Синяя с оранжевым отлично сочетается!
Итак продолжалось до вечера. Много было рано, Марс был уютным и веселым, пьяные матросы спускались за борт, периодически собирая ракушки с Яхалафой и показывали ему, как надо готовить его брачный ужин для любимого человека.
Было две планеты. Марс был обеспокоен нами, но мы были добры и счастливы от того, что ели Элегию на завтрак, Элегию на обед и Зло на ужин. Это было зло: заснуть посреди ужина. Но мы ели так мало, что казалось прекрасным хоть немного занять свое же время, чтобы стать красивее, сильнее и прекраснее в глазах Иеговы.
Ястем: так почему Элегия? Она что, пьянит не на шутку?
Я: просто облегчает душу, ненавязчиво просветляя разум, даря счастье, покой и уют
Яхалафа: больше не наливай мне Элегии, Алекс! Мне так счастно, что я сейчас
И уснул сном трезвенника.
Элегия это сигара. В любом ее виде. Ее главный омпонент был забыт и утерян всеми, кроме Кубы. Поэтому такие вот сигары ценятся во всем мире. И любые сигары: пряной аромат, веселый запах. И абсолютная элегия. Поэтому и Элегия.
Нет ничего нечестивого в том, чтобы писать Элегию в своем сне праведника, сказал Яхалафа про своего господина, и тот согласился, навеки подумав о том, зачем надо злить Ястема, записывая его мысли и на то была своя причина: нечего страдать там! Просто тоска от бурной вечеринки наверное И наверное ты прав, сказал он однажды убрать вечеринки и будет Ястем. Убрать вечеринки и будет Ястем. Я не будет Вечеринок. И не будет
Ястема. Он любит вечеринки и все. И ты их любишь, поэтому меньше проектируй, больше веселись и больше работай, чтобы пожинать свои же плоды в вечности!
И больше Элегии, пожалуйста!.. завопил Яхалафа, в ужасе проснувшись от наших голосов. Они проснулись и замычали нечто очень даже вразумительное. Но что? все было понять трудно.
Нечего понимать то, что пишеться. Пишешь Ястема? Убери Иисуса Хрисат. Он просто элегично отдохнув начал писать про засоренную планету Ястмы, которую мы знаем, как Солнечная Система. И ничего больше.
И эйфория. Она запрещена в целом мире, кроме как у нас. Мы наши и ничего больше. Сару понизили до судомойки, Старую суку, которая называлась Светой растлили до конца, оказалось, что на любит девушек. А Одинел который оказался Александр и который писал про Элегию бы убит собственным горем дважды в сутки. Это была его традиция. Хотя зачем? Зачем зачем? Он просто так хотел: встречаться с новыми девушками и растлевать в новых сердцах огонек надежды на вечную жизнь, и брак ему обеспечен, пока он понимал, что происходит.
И не надо Элегии больше. Это наша разработка и все. Но откуда она взялась? Из старого мира, который вечно прозябал в нищете и роскоши, который нуждался в Боге, как никто прежде иной, и прежде не нуждался ни в чем, кроме как в Яхалафе по сути. Один ангел отступил и все отступили за ним. Это Яхалафа. Это он так пишет. Был Ястем, был Иегова и оказалось, это одно и то же лицо, который собирает подарки и любит их не за подарки, а за то ощущение счастья и покоя, которые они ему давали. Это любовь и ничего больше.