Бабушка, вы и мысли читаете?
Да чего там читать? У тебя на лице все написано, тебе бы научиться лучше скрывать свои эмоции, бабушка с нравоучением хмыкнула.
Меня это не беспокоит.
Сейчас нет, со временем это изменится, посему был бы полезный навык. Со своими родными и близкими нужно быть искренними, в момент опасности это может быть минусом.
То есть лекарь советует мне научиться врать?
Лекарь советует тебе научится защищаться, некоторые защищаются через ложь и закрывают себя от других, но это может быть не твоим оружием и щитом. Выбери, что послужит для тебя.
Бабушка, вы же знаете, что находится в Апогене?
Твоя мастерица туда направляется, Троф кивнула, значит, и про Араила из Апогена наверняка знает.
Вы знаете, как ей помочь?
Откуда мне знать такое? Я обычная старушка из Сумятицы.
Троф начинала злиться, эти игры ее сводили с ума:
Бабушка!
Что, путница? лекарь невозмутимо смотрела на путницу и не понимала, в чем же она таком могла провиниться.
Прекратите, я не раскрою ваш секрет, мне просто нужна помощь.
Путница, тебе нужна надежда, я не могу ее дать. Ты двигаешься за мастерицей, что тебя ждет, когда ты нагонишь ее, я не знаю.
Вы знаете его слабые стороны?
Я не могу их раскрыть, да и ни к чему они тебе, путница.
Троф вздохнула, ей нельзя было сдаваться, но когда другой лекарь отказывает в помощи, руки сами опускаются. Хотя она и так знала, что лекари не самые надежные источники помощи. Одни требуют твою жизнь за отвар, другие выдают травы, противные необходимому эффекту.
Может, то была месть за старые раны в том кровавом сражении людей и лекарей, а может, у них чудаковатое чувство юмора. Любопытно, старушка участвовала в том сражении?
Я расскажу тебе историю, она будет тебе спутницей до следующего города. Нехорошо оставаться одной на пути, Троф хмыкнула с такими спутниками в одиночестве чувствуешь себя в большей безопасности. Голос старухи мелодично лился, и Троф, будто завороженная, все же начала с интересом слушать рассказ ее попутчицы.
В тех лесах, что тебе могут встретиться на пути, существовала деревушка, созданная и не дожившая до твоего появления на свет. Всякий, кто был беден внутри себя или в миру, мог прийти туда и попросить о помощи. Будь то совет или отвар, приправленный заклинанием, но каждый житель этой деревеньки знал: никакой платы нельзя брать за свою доброту, иначе лекарю самому придется расплатиться за свой дар.
Со временем в совсем молодом юноше стали угадываться странные изменения. Он был хорош собой, многие девушки бегали восхититься его красотой, но холоден юноша был с каждой, ни одна не приходилась по душе. И вот стала его красота таять, высокий красивый юноша превращался в сгорбленного мужчину, шрамы все глубже рисовали лабиринты на его лице. Забеспокоились тогда жители, что происходит. Узнали они, что тот юноша берет плату за каждое свое заклинание, да и плату, что не снилась многим, а заклинания были черны, словно смоль. Решили жители его наставить на путь истинный, но поздно было.
Юноша не захотел терпеть несогласных, власть затмила его чистый когда-то взгляд, ему не хотелось жить в тени людей. Юноша собрал соратников и рано поутру, пока все спали, уничтожил деревню, а его верные волки гнали выживших так долго, что многие испустили свой дух на дороге.
Потом случилась война с людьми, и победили они того юношу, но не убили, он смог сбежать. Люди скрыли, что другие лекари помогли им в сражении, и объявили охоту на весь их род. Выжившим пришлось скрываться, но люди странные существа, они продолжали ходить к лекарям за помощью. Но обиделись лекари на них, ведь они помогли тогда юношу одолеть, и теперь за каждую услугу требовали плату, плату кому-то малую, а кому-то неподъемную. Так и повелось: укрытые от глаз, они продолжили существовать и принимать путников, которые ищут их.
Рассказ старушки был окончен, но слова продолжали звенеть в воздухе. Старушка глубоко дышала, Троф показалось, что на момент у старушки выступили слезы, но наваждение быстро пропало. Троф смогла лишь выдавить из себя два слова:
Мне жаль, старушка махнула рукой.
Не твоя вина, путница. Каждый ответственен сам за свои поступки. Мне нужно поспать, а то ты совсем меня уболтала, старушка перебралась в повозку и тотчас уснула, а ее громкое бормотание во сне распугало даже птиц неподалеку, Троф улыбнулась.
Чем ближе становился город, тем реже был лес, появлялись фонари на дороге, что развеивало некоторые страхи Троф. В Сумятице она закупит провианта и спросит, куда ей дальше ехать, может, удастся даже переночевать. Старушка уснула, усталость Троф так и не одолела.
Через несколько часов рассвет посетил их компанию, и, немного проехав по каменной дороге, Троф увидела табличку с названием «Сумятица». Старушка снова заговорила, Троф встрепенулась от неожиданности, ей казалось, что она еще спит:
Тебе не нужно заезжать в город, высадишь меня тут, сама сверни направо после второго знака.
Почему, бабушка? Лошади нужно отдохнуть, а мне провиант закупить, да и направление к Апогену уточнить.
Люция резко остановилась.
Послушай свою лошадь, ей туда не хочется.
«Вот еще, слушать Люцию. Она устала, вот и не хочет дальше ехать, в этот момент браслет угрожающе начал нагреваться. Да чтоб вас».
Ладно, поверну на повороте, браслет вернулся в привычное состояние покоя.
Хорошая девочка. Я про лошадь, старушка улыбнулась, собрав свои котомки, она спустилась с повозки.
Путница, запомни, в Сумятицу рановато еще тебе. Тебе нужно продолжить движение, приезжай в Сумятицу, когда у тебя уже не останется никакой надежды, тогда я напою тебя вкусным чаем.
Почему вы живете там, бабушка?
В этом мире я могу жить лишь в Сумятице в безопасности, этот город не может мне навредить, а вас, простых путниц, этот город любит пробовать на вкус.
«Города-монстры, безумные бабушки-лекари, не о том я беспокоилась, отправляясь за своей сестрой все же», Троф вздохнула.
Путница, слушай свой браслет и найди свое оружие до Апогена, иначе сама с собой не справишься.
Вы что-то путаете, мне явно оружие для другого может понадобиться.
Откуда тебе это знать? Хотя откуда мне это знать? Ох, голова старая, тяжело думается. Удачи, путница!
Прощай, бабушка.
Силуэт ее спутницы медленно удалялся по дороге в Сумятицу, Троф повернула после второго знака Сумятицы и отправилась дальше.
Уже к вечеру Троф въехала в город Опаллен. С коммуной они не раз проезжали мимо этого города, но ни разу не останавливались в нем. Мама Троф любила говорить: «Туда приходят люди за счастьем, а нам и своего хватает». Что такого особенного было в Опаллене, Троф не знала.
Дорога в городе была из серого камня, а дома отливали от света заходящего солнца красным цветом, создавалось впечатление, что едешь по дорожке пепла, а вокруг полыхает огонь.
Может, стоило ехать через Сумятицу, чем через огненную стену? Троф заметно нервничала.
Счастье тут явно не пряталось, стены же начинали душить. Вдали показалось двухэтажное здание, через которое проходили черные глубокие трещины, а вывеска гласила «Фламма. Приют для путников». До следующего города далеко, а запасов было слишком мало, Троф решила все же переночевать здесь, выжила же она с лекарем две ночи, значит, и тут продержится.
Троф в этом городе беспокоили не только странные стены, похожие на непрекращающийся пожар, но и отсутствие людей, хотя в такое время жители обычно только возвращаются со своих работ.
Подъехав к приюту Фламма, Троф привязала лошадь и толкнула тяжелую деревянную дверь. Внутри помещения преобладал черный цвет, он будто бы засасывал внутрь и поглощал тебя, хотя он был лишь обычным цветом краски на стенах. Трофа подумала, что нужно найти хотя бы одного человека, пока эти стены не решили ее захватить в свои объятья.
Вокруг располагалось пара кресел и камин, в одной арке слева виднелась кухня, а около нее лестница. Маленькая конторка находилась в глубине комнаты и напоминала островок, на котором правили различные виды мхов и грибов. Подойдя к нему, Троф дернула ниточку и привела в действие колокольчик, шум от него отскочил от стен, кресел и даже лестницы, но комната от этого не оживилась.
Может, на кухне кто-то есть? Троф заглянула в соседнюю комнату.
Там, подставив под голову большую кастрюлю, спал мужчина, чей храп мог заглушить любые звуки вокруг. Троф подошла к нему и аккуратно потрясла его за плечо.
Господин, проснитесь! Господин! но храп сего господина был сильнее прикладываемых Троф сил, тогда она решила взять ложку и постучать по кастрюле, на которой отдыхал мужчина.
Господин, просыпайтесь! удар по кастрюле. Храп затих, но дальнейших движений не последовало. Троф ударила еще раз, глаза мужчины открылись, но снова ничего не произошло. Троф ударила в третий раз, вложив в удар все свое непонимание ситуации, и вот, наконец, мужчина подал голос, а точнее, он просто громко зевнул.