Петербургско-Московская (Николаевская) железная дорога имела 34 станции четырех классов. Станции I класса располагались на расстоянии примерно 160 км друг от друга. Станции II, III и IV классов 80, 40 и 20 км соответственно. Для обеспечения надежного технического обслуживания и ремонта паровозов на 9 станциях I и II классов через каждые 80 км были построены здания депо.
Круглое депо станции Бологое
Станции I класса Петербург, Малая Вишера, Бологое, Тверь и Москва. Станции II класса Любань, Окуловка, Спирово и Клин. Депо строились по типовому проекту архитектора К. А. Тона. Они были круглыми, с внешним диаметром около 67 метров. Внутреннее пространство разделено арочными конструкциями на 22 секции длиной 15 метров. Четыре секции были сквозными, использовались для въезда паровозов в здание депо и для проезда в мастерские. Остальные 18 были тупиковыми, служили для ремонта и обслуживания стоявших в них паровозов. Каждая секция (паровозное стойло) перекрывалась сводчатым потолком с отверстиями для установки вытяжных труб, отводивших паровозный дым. В центре (внутреннем дворе) располагался поворотный круг. Для защиты поворотного круга от атмосферных осадков внутренний двор перекрывался легким металлическим куполом, на верху которого была надстройка застекленный фонарь для освещения и вентиляции.
Бологое, железная дорога
Круглое депо находилось рядом с вокзалом. Во время войны оно было полностью разрушено немецкой авиацией.
Мы ходили в промасленных спецовках с «концами» (кусками материи) в карманах для обтирки рук и фанерными чемоданчиками с обедом из дома, как взрослые рабочие, подражая им во всем. На работу ездили на местных служебных поездах. Старый паровозик «ДВ» медленно, остановками через каждые 34 километра, тащил состав из 45 таких же старых, довоенной постройки, вагонов третьего класса. В прокуренные вагоны набивалось много народа. Те, кто успевал войти первыми, сидели на скамьях, остальные стояли в проходе или лежали на боковых полках. Возвращались домой обычно на пассажирском поезде 402 МоскваЛенинград. Он останавливался на всех станциях и полустанках. Часто, особенно зимой, опаздывал на 46 часов. В ожидании поезда приходилось околачиваться на вокзале или возвращаться на тормозной площадке товарного поезда и спрыгивать на ходу. Березайский паренек, ученик ФЗУ Миша Строганов, погиб, попав под колеса вагона. Я ехал на том же поезде, но спрыгнул раньше, когда поезд на подъеме шел с небольшой скоростью. Миша хотел подъехать ближе к дому и спрыгнул на платформу. После этого случая я поклялся никогда больше не ездить на товарных поездах, но через 23 дня снова добирался до Березайки на тормозной площадке. В вагонах скорых поездов ехали пассажиры из какого-то другого мира. Нас, чумазых деревенских пареньков, туда не пускали сердитые проводники.
Железнодорожная станция Бологое, вокзал
В 1931 году меня приняли в комсомол. По социальному происхождению вступающие делились на три категории: 1) рабочие, крестьяне и кустари, не использующие чужого труда; 2) служащие и интеллигенция; 3) кулаки, нэпманы, торговцы и служители церкви. Детей рабочих и крестьян в комсомол принимали без всяких проблем. Детям служащих и интеллигентов вступить в комсомол было сложно, их количество в молодежной организации намеренно ограничивали. Для детей кулаков, нэпманов, торговцев, служителей церкви комсомол был закрыт. Отказ в приеме в комсомол делал молодого человека отверженным. Ему были закрыты двери средних и высших учебных заведений, перспектива служебного роста, назначения на ответственные должности. Большинство «бывших» уехали из Березайки в Ленинград и там каким-то способом устроились в жизни. На моей памяти был случай, когда сын купца Кадочникова Николай после отказа о приеме в комсомол застрелился. Его отец долгое время не работал, болел, с большим трудом передвигался, получал мизерную пенсию от железной дороги. К сожалению, дети стали отстраняться от него, чтобы скрыть свое происхождение. Отец все больше замыкался в себе. Взаимоотношения в семье испортились, начался разлад. На шестьдесят первом году жизни он умер. По решению матери его похоронили по церковному обряду на местном кладбище. На месте захоронения установили вырубленный из сосны крест.
В этом же году вернулся из армии мой брат Иван. Вскоре он женился на Клаве Строгановой, дочери заводского мастера Владимира Строганова. Поселились они в бараке рядом с заводом. Брата Михаила призвали на военную службу в дивизию им. Киквидзе, дислоцировавшуюся в окрестностях Новгорода. Сестра Дуся и брат Павел поступили работать на стекольный завод. В Березайке построили новый клуб, сейчас на его месте стоит другое здание. Рядом с клубом располагались футбольное поле, волейбольная и баскетбольная площадки. В клубе регулярно показывали кинофильмы, часто выступали ребята из самодеятельности. Летом проводились футбольные матчи между местными командами. Они собирали многочисленных зрителей. Сама собой возникла танцплощадка, прозванная в народе «сковорода», представляющая собой круглый грунтовый участок, утоптанный ногами танцующих.
После революции и Гражданской войны население России жило более чем скромно. Одежда не отличалась изяществом и разнообразием. Легкая промышленность страны была разрушена. Носили то, что могли сшить сами, получить по карточкам или где-то достать.
Местная молодежь одевалась в соответствии с достатком семьи. В основном донашивали старую одежду. Перешивали и переделывали довоенные пальто, костюмы и платья по новой моде. Жизнь продолжалась. Несмотря на трудности, слабому и сильному полу хотелось хорошо выглядеть. Модных журналов не было. Считалось, что у советских людей другие идеалы отличные от европейских, но мода, хотя и очень специфичная, в стране существовала. Мужчины носили зауженные брюки-дудочки, узконосые ботинки «Джимми», серые рубашки и пиджаки. Галстуки считались признаком буржуйства. Кожаные тужурки и «толстовки», получившие широкое распространение во время НЭПа (период новой экономической политики, 19211929 гг.), к тому времени вышли из моды. Девушки делали короткие стрижки. Модными стали маленькие береты, которые для сохранения формы на ночь влажными натягивали на тарелки. Особым спросом пользовались полосатые футболки. Летом носили белые теннисные туфли. Перед выходом из дома их подкрашивали зубным порошком, разведенным в воде.
На зимние каникулы 1932 года мы, учащиеся ФЗУ, отправились в дом отдыха в Крым. Ехали на поезде, разглядывали южный пейзаж с редкими поселками, заметными издали по группам пирамидальных тополей. Проехали легендарный Перекоп, Джанкой, станичную часть северного Крыма. Утром впервые увидели Черное море. Поезд остановился на станции Феодосия. Разместились в двухэтажном доме на набережной. Для нас провели экскурсии в Генуэзскую крепость и картинную галерею Айвазовского. Картины знаменитого мариниста произвели на меня неизгладимое впечатление. В свободное время, пользуясь теплой солнечной погодой, бродили по городским улицам или набе-режной. Вроде ничего особенного не произошло, а жизнь стала восприниматься как-то по-другому. Расширились горизонты увиденного мира. Отдыхали недолго, через неделю нашу группу посадили в поезд и отправили обратно.
В этом же году мой задушевный приятель Павлик Иванов, с которым я провел много дней и вечеров, поступил в нашу школу ФЗУ. Он был прекрасным рассказчиком, балалаечником, весельчаком и балагуром, любимцем девушек, организатором всяческих забав, в общем мастером на все руки. С ним было легко и просто. Чувство равенства, взаимной симпатии, общих интересов и еще чего-то необъяснимого поддерживало наши дружеские отношения. В зимние вечера мы иногда ходили в березайский клуб, смотрели кино, а чаще ходили в Дубровку на беседы (на местном диалекте свидания, встречи парней с девушками). Петь песни и частушки я еще кое-как мог, танцевать не умел и очень стеснялся девушек. После бесед каждый парень провожал свою девушку до крыльца ее дома. В морозном воздухе из труб деревенских домов поднимались столбы дыма, в небе светила полная луна, под ногами скрипел снег. Кругом была такая звенящая тишина, что отчетливо были слышны шаги человека, идущего на другом конце деревни. А вернувшись домой, затопишь маленькую печурку, наваришь горохового киселя, поешь и заснешь сном праведника после ночной юношеской гулянки.
В мае 1933 года моя учеба закончилась. В июне получил свидетельство об окончании среднего специального учебного заведения с присвоением квалификации 5-го разряда.
«В течение всего срока обучения Георгий Васильев показал успехи по предметам:
а) технологии металлов, описательному и ремонтному курсу паровозов отличные;