15 июня 1934 года на построении объявили приказ о зачислении нас курсантами Военно-морского училища им. М. В. Фрунзе на авиационный сектор. В то время училище готовило вахтенных командиров для надводных кораблей, подводных лодок, гидрографов и с 1933 года морских летчиков-навигаторов для зарождавшейся авиации Военно-морских сил. В Ленинграде произвели только два выпуска морских летчиков, дальнейшую подготовку по этой специальности осуществляли в Военно-морском авиационном училище города Ейска. Зачисленных курсантов постригли наголо, одели в белую пахнущую нафталином негнущуюся рабочую одежду из парусины (роба на диалекте моряков), выдали тельняшку, сапоги и бескозырку. Это было далеко от того, что в феврале привело меня в восхищение на платформе в Бологом у военного эшелона, но лучше, чем возвращение домой.
На другой день пригородным поездом нас отправили в Петергоф. Разместили в двухэтажной казарме, рядом с бывшей церковью и зданием с учебными классами. Разделили на роты, взводы и отделения. Назначили командиров подразделений и приступили к обучению. Много времени отводилось общевойсковой подготовке стрельбе из стрелкового оружия, отработке строевых приемов одиночно и в строю, четкому выполнению военных строевых команд. Всему этому учили командиры взводов старшины-сверхсрочники с двумя и тремя узкими галунами на рукавах. Нашим командиром был П. Пахоменко, могучий мужчина с двумя полосками на рукаве, старшиной роты В. Солнцев, с четырьмя галунами.
Ежедневно по 34 часа изучали общеобразовательные предметы: математику, русский язык, физику, географию. В порядке повторения для тех, кто изучал это в школе, и заново для таких, как я. Занятия проводили штатные преподаватели училища, хорошо знавшие свой предмет и умевшие блеснуть эрудицией. Одновременно с общевойсковой и строевой подготовкой нас обучали морской практике.
Изучение пулемета. Второй слева Г. К. Васильев. 1934 г.
Шлюпки разных размеров и предназначений стояли в канале Петергофского парка у гавани. Учили гребле, хождению под парусом, корабельной и морской терминологии, применявшейся при управлении шлюпкой. Было довольно тяжело грести без перерыва на 16-весельном баркасе до Александринки и обратно. Тренировал нас старшина В. Молаенков, он отвечал за шлюпочное обучение. Белесое небо, серая грязная вода Маркизовой лужи (так моряки называли Финский залив), в которой было все, что выбрасывали канализационные стоки трехмиллионного Ленинграда и его пригородов. На горизонте виднелся купол Морского собора и маяки таинственного Кронштадта. Такой серой и суровой предстала перед нами Балтика.
День начинался пробежкой по берегу Финского залива и заканчивался прогулкой в строю с обязательным исполнением песен, многие из которых мы знали с детских лет: «Распрягайте, хлопцы, кони», «Вперед, Особая Дальневосточная», «Фрунзенцы, на Комсомолец», «Завтра мы в поход идем», «Их было три: один, второй и третий, и шли они в кильватер без огней» и другие.
Много времени уделялось физической подготовке. Мы старательно выполняли упражнения на спортивных снарядах, прыгали в длину и высоту. Необходимо было выполнить установленные нормативы. По асфальтовому шоссе совершали пробежки до Ромбов, так на жаргоне балтийских моряков назывался Ораниенбаум. Во время войны 19411945 годов его переименовали в город Ломоносов. Для человека в спортивной форме эта дистанция не столь велика и трудна, но мы бежали кросс в тяжелых кирзовых сапогах, форма одежды трусы и сапоги. Местные жители к этому маскараду, видимо, привыкли. Насмешек было мало, чаще выражали сочувствие.
Кормили нас прилично и регулярно. Утром выдавали по половине французской (городской) булки с маслом и чай с сахаром. На обед было первое суп мясной или рыбный, борщ или щи, второе мясо или рыба с гарниром и компот, а на ужин второе и чай. Хлеб делился между новобранцами поровну. Большинство из нас, изголодавшихся дома, радовались любой еде. Ежедневная физическая нагрузка и растущий организм еще больше разжигали волчий аппетит. Постепенно установились дружеские, доверительные отношения с Андреем Лукьяновым и Колей Бобковым со станции Столбовой Московско-Курской железной дороги, Федей Караваевым, Колей Лобановым из Москвы и другими ребятами. Отношения между курсантами были ровные. Претендентов на лидерство было немного.
Кормили нас прилично и регулярно. Утром выдавали по половине французской (городской) булки с маслом и чай с сахаром. На обед было первое суп мясной или рыбный, борщ или щи, второе мясо или рыба с гарниром и компот, а на ужин второе и чай. Хлеб делился между новобранцами поровну. Большинство из нас, изголодавшихся дома, радовались любой еде. Ежедневная физическая нагрузка и растущий организм еще больше разжигали волчий аппетит. Постепенно установились дружеские, доверительные отношения с Андреем Лукьяновым и Колей Бобковым со станции Столбовой Московско-Курской железной дороги, Федей Караваевым, Колей Лобановым из Москвы и другими ребятами. Отношения между курсантами были ровные. Претендентов на лидерство было немного.
На казарменном положении нас держали целый месяц, делали хотя бы внешне похожими на военных людей. После «обкатки» нам выдали черные суконные брюки, темно-синие суконные рубашки-форменки, хромовые ботинки, ленточки на бескозырки и по выходным дням стали отпускать в город. Это называлось увольнением на берег. Иди, куда хочешь! А куда? Первым делом пошли в Петергофский парк и сфотографировались у фонтана «Ева», чтобы послать фотографию домой. На втором снимке крупным планом мы с Колей Бобковым.
В один из выходных пошли на экскурсию в Большой Петергофский дворец. Нас поразило невиданное великолепие внутреннего убранства бывшей резиденции русских царей. Впечатление от увиденного было ошеломляющим и неизгладимым. Рассказ экскурсовода не доходил до сознания. Зрительные впечатления подавляли все. До этой экскурсии не предполагал, что в мире существуют подобные шедевры архитектуры, живописи и скульптуры. Декор, убранство дворца, мебель, зеркала и яркая позолота переносили в другой, неведомый, сказочный мир. В следующие выходные осмотрели достопримечательности Петергофа: Верхний и Нижний парки, дворцы, беседки, фонтаны. Выезжать за пределы города не могли, не было денег.
Занятия проводились ежедневно. Текущие оценки по общеобразовательным предметам были достаточно высокими, и меня официально зачислили в училище. Одолеть за два месяца трехлетнюю программу по математике не удалось. Этот пробел в знаниях сказывался всю последующую жизнь. В конце августа после окончания курса общевойсковой подготовки нас привезли в Ленинград.
Георгий Васильев и Николай Бобков, Петергоф. Июнь 1934 г.
Здание ВВМУ им. Фрунзе. Фото 1930-х годов(слева)
Мемориальная доскаучилища(справа)
Училище находилось на набережной Лейтенанта Шмидта, в доме 17, на 12-й линии Васильевского острова.
Старейшее в России военно-морское учебное заведение ведет свою историю от Навигацкой школы, созданной в Москве Указом Петра Великого 14 (25) января 1701 года: «быть Математических и Навигацких, то есть мореходных хитросно наук учению». Идею создания Навигацкой школы в России Петр I высказывал еще в 1697 году. Навигацкая школа стала первым в России высшим светским учебным заведением и первоначально размещалась в Москве, в Сухаревой (Сретенской) башне. Его становление связано с именем адмирала Ф. А. Головина.
Быстро растущему флоту требовались офицерские кадры. Указом Петра I от 1 октября 1715 года на базе старших классов Навигацкой школы в Петербурге образуется Морская академия, или Академия морской гвардии, в нее из Москвы переводятся 305 учеников мореходных классов. Академию разместили в одном из домов А. В. Кикина, располагавшемся на месте теперешнего Зимнего дворца. В 1716 году учредили воинское звание гардемарин, в переводе с французского страж моря, морской гвардеец. Это звание было переходным от воспитанника (ученика) к чину мичмана, который являлся младшим офицерским чином в Российском флоте с 1732 по 1917 год. После 1752 года воспитанников старших классов стали называть гардемаринами. Российский флот в отличие от армии комплектовался исключительно выпускниками своего учебного заведения. 15 декабря 1752 года указом императрицы Елизаветы Петровны на базе Академии морской гвардии создается Морской шляхетский (дворянский) кадетский корпус, который располагался в Петербурге, на Васильевском острове, во дворце бывшего фельдмаршала Миниха, сосланного Елизаветой в Сибирь.
Летом 1771 года огромный пожар уничтожил половину жилых строений на Васильевском острове. Сгорели деревянные дома Морского шляхетского кадетского корпуса. Последующие 25 лет корпус находился в Кронштадте в Итальянском дворце. В 1796 году вступивший на престол Павел I, генерал-адмирал Российского флота, личным указом вернул Морской корпус на прежнее место в Петербург. К этому времени архитектор Ф. Волков, в 17961798 годах, построил величественное здание в классическом стиле, существующее поныне. В 1802 году корпусу было присвоено новое название Морской кадетский корпус.