Где вы работаете, если не секрет?
В мэрии.
Он даже откинулся назад, глаза выразили приятное удивление:
Вас мне сам Бог послал. Дело в том, что я хочу найти в вашем городе одно место, одного человека и один дом. Согласитесь, мне самому оперативно сделать это будет довольно сложно.
«Слово-то какое «оперативно»! Как на фронте, честное слово», машинально отметила я про себя.
А что будем искать? Где эта улица, где этот долг? Разборки какие-то?.. Межрегиональные?
Вы не совсем правильно меня поняли.
Он как-то смутился, видимо, прикидывая про себя о чём можно мне говорить, а что и приберечь. На всякий случай.
Здесь больше истории и никакого криминала. Даю слово.
Для убедительности он приложил свои волосатые руки к области сердца.
Я скорчила кривую улыбку и, глянув в затемненное окно, бросила:
Возьмите его обратно, ваше слово. Я мужикам давно перестала верить. Пять раз верила. Сколько можно?
Но я же не предлагаю вам он запнулся, подыскивая подходящее слово. Не предлагаю что-то неприличное.
Помолчав некоторое время, я, по-прежнему глядя в окно, как бы про себя и для себя самой, произнесла:
Вы думаете, что замужество это уже неприлично?
«Понеслась, родная» мысленно одернула я себя, но было уже поздно.
А вы что, пять раз были замужем?
Официально да. Может, и гордиться нечем. Осознаю. Но не жалею ни о чем.
Глаза Свиридовича округлились, и он растерянно спросил:
Но почему? Так часто? Вернее так много?
Во-первых, потому, что дура. А во-вторых, потому, что врать не умею, поэтому дура вдвойне. Судите сами. Даже сейчас, я вижу вас в первый раз, и то не могу соврать. Может, поэтому вижу в последний раз. Поболтаем и разбежимся.
Но почему в последний? Неужели вам со мною неинтересно? Мне, например, очень. Вы интересная женщина.
Он так широко и искренне улыбнулся, что я на самом деле поверила, что ему со мною интересно. Дура.
Почему неинтересно? Нормально. Во всяком случае, как сказала бы внучка, прикольно.
В этот момент в затемненное окно осторожно постучали. Стекло немного приспустилось, и Вадим немного другим тоном бросил, полуобернувшись:
В чем дело?
Уловив интонацию хозяина жизни, Янычар подобострастно, так, как это умеют делать только восточные люди, спросил:
Не желаете взглянуть?
Всё? Так быстро?
Надо посмотреть. Вам. Лично.
Работа закончена или нет? Я не спешу. Сделай как следует не обижу.
Окно бесшумно закрылось. Палящий зной исчез за тонированным стеклом. На лице моего нового знакомого заиграла прежняя, располагающая к себе улыбка:
Кофейку?
Не помешает.
Откуда-то сбоку он вынул небольшую кофемолку, из золотистого пакетика всыпал туда горсть зерен и начал не торопясь вращать её ручку. По салону поплыл аромат молотого кофе. Достал термос, чашки.
Откинувшись на мягкую спинку сиденья, я прикрыла глаза. Через несколько минут передо мною на крохотном откидном столике стояла чашка с кофе. Я благодарно взглянула на Свиридовича. И вдруг в моем животе предательски заурчало.
Мне почему-то стало так неловко! Но Вадим меня опередил:
Простите. Я совсем не подумал. Вы голодны. Какой я идиот! Он так смешно хлопнул себя по лысине, что я невольно рассмеялась.
Не буду врать, я действительно хочу есть. Когда волнуюсь, мне всегда надо что-то пожевать. Сегодня это случилось уже несколько раз. Короче, доставайте, что там у вас в загашнике. Вы же в пути, значит, и заначки есть.
Да. Есть кое-какие недоедки.
Вы хотите сказать объедки?
Что вы!
А! Всё равно, доставайте!
Позвольте. Я вас побеспокою. Вон там, слева дорожный холодильник. Давайте его сюда. Впрочем, не надо. Я сам к вам переберусь.
Он откинул сиденье и, несмотря на возраст и весьма солидную комплекцию, хорошо отработанным движением легко перелез, вернее, перепрыгнул на заднее сиденье. Похоже, это было для него в некотором смысле привычным ритуалом.
Интересно, как часто он прыгал туда-сюда по салону. И зачем? Хотя и так понятно, зачем. Вон какие удобные и пружинящие сиденья.
Эта мысль мне почему-то не понравилась.
Вообще на первый взгляд он производил впечатление крутого и весьма ушлого мужика. Одна тачка чего стоит. Все расспрашивает, присматривается, а сам о себе что-то не очень распространяется. Сильный, ловкий, в хорошей физической форме, несмотря на годы. Похоже, ему далеко за сорок пять лет.
В принципе, большая часть жизни прожита. И судя по тому, как он упакован, прожита не без пользы для его кошелька.
Очень ухоженная модная щетина, придающая мужественность его немного округлому лицу. Глаза спрятаны за стеклами слегка затемненных очков. Усы краса и гордость мужчин, коротко пострижены волосок к волоску. Видно, что он любит ухаживать за собою. Всё при нем, всё в наличии. Упакован, что называется, по первому разряду. Интересный экземпляр
Не замечая, что я исподтишка внимательно его разглядываю, Свиридович деловито разложил на сиденье салфетки, тарелочки и достал из небольшого холодильничка пакеты ветчина, сыр, зелень.
Ну, что? За знакомство! И он плеснул мне в кофе немного коньяку.
Сам пить не стал, объясняя, что за рулем.
Кофе, коньяк и три куска ветчины, положенные на три куска сыра, как на хлеб, сделали свое дело. Мне стало сытно, уютно и хорошо.
Само собой возникло ощущение, что я знаю этого человека давно, тыщу лет. А между тем, он по-прежнему ничего о себе не рассказывал. Только то, что из столицы и зовут его Вадим Свиридович. Или Свиридович? Куда тут ставить ударение? А может, он Сильвестр, как Сталлоне. А может это его родственник? Нет, он вроде как бы говорил, что его родственники отсюда, из этих краев. Хотя, у Сталлоне тоже вроде бабка из-под Одессы. Это недалеко. Он здесь что-то ищет. Или кого-то Не помню
От выпитого кофе с коньяком я постепенно проваливалась куда-то в теплую и уютную дрему. Хорошо Никуда не надо спешить. Сквозь затемненные окна не видно день на улице или вечер. Главное, не жарко. А я так устала, мне так хочется отдохнуть Но это чужая машина Неудобно А! Не всё ли равно
Я свернулась калачиком и закрыла глаза. Мне приснился сон, будто я лечу верхом на крылатом грифоне. А глаза у него были почему-то красные, как рубины. Он взлетел так высоко, что я увидела весь город, а потом и весь Крым, как будто из космоса. Но мне не было страшно, ведь грифон испокон веков хранитель нашего города. А я здесь живу. Я знала он меня не обидит Не обидит, если у него ничего не отнимать Он же хранитель
Проснулась оттого, что мне стало холодно. В салоне вовсю шарашил кондиционер. Когда открыла глаза, не сразу поняла где нахожусь. Лежать было немного тесно. Одна нога затекла, рука занемела и не слушалась.
Я огляделась и сразу всё вспомнила. Удар, обморок, ремонт и перекус с новым знакомым. Да, ещё было кофе с коньяком.
В салоне машины было тихо. Судя по всему, я была одна. Неожиданно водительская дверца открылась. Солнечный свет хлынул мне прямо в лицо.
Проснулась? Отдохнула? Вот и замечательно! Всё готово. Я рассчитался. Поехали.
Я долго спала?
Не очень. Это коньяк. После такого удара головой тебе нельзя было пить.
Нет. Это кофе. Хороший кофе на меня часто так действует, и я засыпаю. Хотя ты прав. С моей головой явно не все в порядке. Немного болит и кружится. Так куда едем?
В гостиницу. Мне же надо где-то остановиться, поставить машину.
Но мне надо домой.
Он согласно кивнул головой, включая зажигание.
Надо, значит надо. Поехали. Показывай.
Что тут ехать. Чуть выше по улице, за углом.
Отлично! Командуй.
Вадим так интересно разговаривал. Очень короткими фразами, как приказами. Общаясь с ним, я невольно переняла эту манеру говорить. Кстати, так и не заметила, как мы перешли на «ты».
Вот что значит немного поспать в машине чужого мужика проснулась и сразу на «ты».
Сверкающая громадина внедорожника, как ни странно, легко уместилась в нашем небольшом дворе, увитом со всех сторон виноградом. Здесь даже в летний зной никогда не было жарко, так плотно оплела лоза прутья старого навеса.
С одной стороны двора стоял дом. С другой, метров на пятнадцать, возвышалась массивная, выложенная из огромных каменных блоков подпорная стена, в которую упиралась Гора. Один из контрфорсов этой массивной стены перегораживал двор на две неравные части. В толще стены, как раз посреди двора, были довольно высокие ворота не то гаража, не то бункера. Он уходил вглубь Горы на какое расстояние, никто точно и не знал.
В свое время мой прапрадед поставил на скорую руку стенку из ракушки на расстоянии двух десятков метров от начала бункера. С тех пор она так и стоит, уже почти сто лет. Моя родня знала, что дальше вглубь Горы, причем неясно, на какое расстояние, уходят проходы и ходы. Но никто так и не брался пройти по ним. Что там за стенкой, пока никто всерьез не интересовался то революции и репрессии, то войны и перестройки. Не до этого всё было. Да и зачем?