Нино, подруга детских лет его искренняя, непосредственная, смешливая Нино и невеста другого человека? Неужели когда-нибудь её заливистый смех и чистый, игривый голос будут ласкать слух постороннего мужчины? Кому-то чужому она будет рассказывать все свои секреты, делиться непосильными горестями и самыми сокровенными мечтами? Её пламенный взор будет загораться всеми цветами радуги, только когда кто-то из Агиашвили будет шептать ей на ушко слова любви, крепко целовать или сильно сжимать её в своих объятьях вай ме, вай!
Во рту запершило, и Шалико ещё раз сильно дёрнул себя за воротник, оглядываясь по сторонам. Он схватил с подноса рядом проходившего слуги шампанское и осушил его одним глотком, чтобы забыться. В ушах всё ещё звенело, и лишь сквозь пелену, покрывшую на время его разум, юноша смог расслышать дальнейший диалог:
Честно признаться, я не планировал отдавать её замуж так скоро к тому же сначала мне следует озаботиться судьбой Тины, не так ли? Она ведь старше на пару лет.
Какое счастье! Юный князь облегчённо выдохнул, передумав выпивать ещё один бокал. Просто спасение, что её отец не подержал эту затею, и Шалико почувствовал безграничное облегчение. Он даже довольно мстительно глянул на Агиашвили и мысленно позлорадствовал над его сыном, младшим братом или племянником Да всё одно! Кем бы ни был этот потенциальный жених, теперь он не представлял опасности. Но ведь появятся ещё и другие? И он всё время будет испытывать эту душащую панику? Испытывать этот страх?
Почтенные мужи обменялись ещё несколькими фразами и разошлись в разные стороны, но юноша всё ещё стоял подле отца и смотрел на людей вокруг невидящими глазами, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Сердце отдавалось в ушах, а в коленях внезапно обнаружилась такая слабость, что он медленно опустился на стул возле стены рядом со старыми матронами и постарался отдышаться.
Генацвале! Голос Нино послышался прямо за спиной, но на этот раз он не обрадовался ей так, как мог бы. Всё это смятение ей не следовало видеть его в таком состоянии! Признавайся же, о чём папа так долго беседовал с Агиашвили?! Ты ведь тоже там был. Рассказывай!
Она без умолку тараторила, и, хотя парень поднялся на ноги с её приходом, он едва ли её расслышал. Мысли в голове почти заглушили подругу, но Шалико не мог и не хотел вникать в смысл её слов. Слишком высоко ему удалось воспарить, и, глядя на Нино на её растрёпанные косы, разгорячённые щёки и даже на россыпь родинок на шее, он впервые признался себе в самом сокровенном.
«Гмерто чемо! Я люблю её и какое же сильное это, оказывается, чувство!»
Ну так что там? слегка коснувшись его руки, тревожно переспросила Нино. С Агиашвили?
Шалико еле заметно улыбнулся и заговорил так тихо, что она еле его расслышала:
Ничего. Ничего с Агиашвили, твёрдо заверил сердечный друг. Ничего с ними не сложится.
«Сложится только со мной когда-нибудь! Со мной и только со мной или я точно сойду с ума!»
Рассказать о своих чувствах? Признаться? А что, если это испугает её, оттолкнёт? Как оно скажется на их дружбе?
Но ведь и копить всё в себе больше не осталось сил!
Я не верю, что скучал! застреляла глазками Нино, вернув его в реальность.
Почему это? вполне искренне возмутился Шалико, хоть и не переставал улыбаться.
Совсем забыл меня в этой своей гимназии! Девушка театрально надула губки и сложила руки на груди. Если бы я не знала, что ты учился с одними мальчишками, я бы подумала, что какая-то наглая девица вскружила тебе голову, поэтому-то ты и перестал писать своей Нино!
Тебя забудешь! со знанием дела заявил ей друг, хотя про себя посмеялся над замечанием про «наглую девицу». Знала бы она!..
Вано сказал то же самое, удовлетворенно заметила княжна, очень обрадованная этим наблюдением. Молодые люди обменялись счастливыми улыбками.
Я не писал, потому что занимался дни напролёт. Прости! Шалико пристыжённо опустил глаза в пол. Мне нужно было усердно готовиться, чтобы сдать все выпускные экзамены на «отлично». Ты ведь знаешь, что Московский Императорский
Нино не дала ему договорить подошла поближе на цыпочках и, положив руки на плечи юноше, тихо произнесла на ушко:
Я тоже скучала, генацвале.
Нино не дала ему договорить подошла поближе на цыпочках и, положив руки на плечи юноше, тихо произнесла на ушко:
Я тоже скучала, генацвале.
3
Все гости собрались только к половине одиннадцатого. По неписаным правилам бал решили открывать вальсом. Старый князь Джавашвили и Тина лично оттанцевали его в ведущей паре, а потом Георгий ангажировал среднюю дочь ещё и на полонез, желая подольше «размять ноги».
К величайшему неудовольствию Пето, в бальной зале Сакартвело в тот летний вечер негде было упасть даже соломинке. С презрительной усмешкой княжеский зять вглядывался в лица самой просвещённой тифлисской аристократии, которую он, Пето Гочаевич Ломинадзе, с трудом терпел в своём сердце горячего социалиста. Георгий Шакроевич водил дружбу и с Чавчавадзе из Цинандали, и с родственными им Орбелиани, и они все, истосковавшись по балам не в сезон, с радостью приняли приглашение князя.
Из Тифлиса к именинам племянницы приехала и незамужняя старшая сестра Георгия, княжна Екатерина Шакроевна Джавашвили, и Пето изрядно устал слышать оды, которые пел ей брат за помощь в воспитании дочерей. Она прибыла в Сакартвело с двумя сыновьями ещё одного своего брата, который находился на тот момент в Петербурге и подписывал какие-то векселя у своего столичного поверенного. У Георгия имелась ещё и младшая сестра, в чью честь Нино получила своё имя, но та перестала поддерживать отношения с семьёй, как только вышла замуж в Москву.
Двоюродные братья очень тепло перецеловались с Вано и сёстрами, как только встретились с ними у дверей, где уже толпился кое-кто из материнской родни. Обе стороны, частенько встречавшиеся на похожих приёмах, сразу же друг друга узнали, а Екатерина Шакроевна ещё и от всей души обняла каждого, не забыв справиться у Вано о его скорой предполагаемой женитьбе.
Тут и там раздавалась не только русская, но и грузинская речь, однако у Пето не обнаружилось никакого желания присоединяться или заводить здесь новые знакомства. Даже пресловутые Циклаури, бывшие на устах у каждого члена его семейки, не интересовали его настолько, чтобы ради них прерывать своё сладостное уединение.
Только что довольно громко заиграли польку, и Ломинадзе в очередной раз с отстранённым видом закурил свою трубку. Когда из другого конца зала шурин активно замахал руками, Пето ещё не заподозрил ничего дурного. Но когда Вано настойчиво двинулся в его сторону вместе со старшими Циклаури, а под боком как будто из-под земли появилась жена, он безоговорочно рассудил: дело дрянь!..
Не будь таким хмурым и безразличным, миролюбиво попросила Саломея и широко улыбалась приближавшимся гостям, как самая приветливая из хозяек. Неприлично так вести себя на балу!
К чёрту приличия! устало фыркнул мужчина и спрятал руки в карманы. Ты ещё не поняла, что мне на них наплевать?
«На приличия». Конечно, он имел в виду их. Но Саломея почему-то не сомневалась, что муж легко мог послать к чёрту и их всех.
Мои хорошие! Вано настиг их и встал по правую руку от зятя, когда супруги закончили свой короткий диалог. Я надеюсь, вы хорошо проводите время? Не скучаете? Милый сидзе я не помню, представлял ли тебе Давида Константиновича?
Пето поднял глаза на старшего Циклаури и своим деятельным взглядом быстро оценил, каким тот казался красивым молодым человеком. Печальный ореол покорителя женских сердец так и витал вокруг статного измайловца, а Георгиевские кресты на мундире, должно быть, и вовсе слепили глаза всем представительницам прекрасного пола в этой зале.
Он видел насквозь подобных Давиду не слишком умных военных, будто раскалывал некрепкие орешки. Они ведь только и умели, что выполнять без разбору все приказы, которые давались им сверху, и никогда не думали, не размышляли своей собственной головой Как предсказуемо!
Но они, эти военные, были довольно безобидными существами, по сравнению с теми убеждёнными монархистами, в одного из которых медленно, но верно превращался Шалико, младший сын Константина Сосоевича. Этот малолетний умник мечтал о Париже и Вене и задирал нос так высоко до небес, что у Пето нестерпимо чесались руки спустить его поскорее на землю. Они виделись нечасто к счастью, будущее «светило дипломатии» не так-то много бывал в отчем доме из-за своей престижной гимназии, в которой учился почти круглый год, но и нескольких встреч хватило, чтобы Пето составил о юном князе совсем не лестное мнение. Стоило признать, что эта неприязнь взаимно сложилась и со стороны самого Шалико.