Нашли, ответил один из сопровождающих, на ногах у которого были большие охотничьи сапоги. Семен на глухарей охотился, а эта тварь на него. За дальним березняком поджидала И главное, не съела, а просто убила. Теперь из деревни не выйти, пожрут они нас Яков хмуро посмотрел на говорившего, тот сразу замолчал и накрыл покойника. Телега поехала дальше. Яков вернулся к оторопевшему Краеву.
Вот судьба у Семена. Болел в городе, у него была самая опасная разновидность рака та, которая развивается быстро и почти не поддается лечению. Медицина хоть и пыжится, что они сделали важные открытия в этой области, но врачи только продлевают жизнь больных. Но в его случае и это было поздно. Опухоль вовремя не обнаружили, и исследования показали, что метастазы уже затронули многие органы. Семену предложили обычный курс лечения химию и радиотерапию, но он отказался и приехал к нам.
Вылечили? осторожно спросил Сергей, смотря вслед ковыляющей лошади. Рука покойника упала с телеги, как будто пытаясь схватиться за землю.
Вылечили, мы не только наркоманов лечим, а видишь, как вышло Судьба-судьбинушка. Ну так, ты поедешь, не передумал? Краев покачал головой то ли в знак согласия, то ли отказываясь.
ГЛАВА 4
Игорь Анатольевич Школов, живя в таежной деревне, опять сошелся с подсадившим его на иглу Матвеем Сизовым. Последний постоянно испытывал угрызения совести в отношении своего друга. Окончательно очищенный от дряни мозг напомнил ему о таких вещах, как слабость, подлость, жадность. Матвей не раз вспоминал свое знакомство с Школовым Игорем в ИК номер 12 Мордовской Республики, куда он прибыл отбывать наказание по 228 наркотической статье.
Сизов по прибытию в колонию сразу попал под пресс этнической семьи за «барыжную» статью. Непонятно, как бы он выжил без крепкого Школова, который почему-то взял его под свое крыло. После отсидки друзья часто встречались, и Сизов, снова севший на героин, быстро уговорил Игоря на первый укол. Школов, как бывает в таких случаях, из сильного человека быстро опустился до обычного нарика, со всеми вытекающими последствиями.
Два друга во время таежного лечения от наркозависимости дистанцировались друг от друга. Школов понял, в какое дерьмо он попал по вине Матвея, а последний не навязывал своего общества, искренне осознавая степень своей вины в поломанной судьбе друга. После месяца жизни в глуши два товарища снова стали близки и делали вид, что у них не было прошлого, покрытого гнилой пленкой героина.
Сейчас они сидели в крайнем доме деревни с земляными полами, где никто не жил. Расположившись на ящиках возле ржавой печки, дверца у которой почти отвалилась, они подбрасывали небольшие ветки в умирающую буржуйку. Время от времени печка через прогоревшие дырки выплевывала угольки, которые создали вокруг выгоревшее пространство. Пламя было небольшим, но угли крупные, пропитанные ярким светом, согревали пространство и собеседников.
Скучно, аж слышно, как ногти растут, сказал Матвей, ни телефона, ни интернета, два телевизора на деревню с двумя программами. Живем как XIX веке. Когда уже домой?.. Может, хоть поганок наедимся? Поняв, что сказал глупость, Сизов замолчал. Любые наркотики ассоциировались с героином, который они начали забывать. Школов молчал, смотря на потухающий уголек возле его ноги. Потеребив губу, он сказал:
Домой уже скоро, у Якова спрашивал, и я знаю, что ты по поганкам прошелся со своим дружком Макаром. Сизов действительно сошелся с местным мужиком, с которым они охотились, ставили силки и общались. Макар сначала вызывал интерес у Матвея своим незамысловатым образом жизни и философией, а потом надоел своей простотой и однообразием.
Ну в жизни надо все попробовать. Вот Карлос Кастоньеда ел ядовитые грибы с индейцами в правильной дозе и сколько книг написал. Матвей был начитанным малым и за годы пребывания в колонии перелопатил сотни книг. Особенно его интересовали темы наркотиков и все, что с ними связано. Что я сделал? продолжал Сизов. Пошёл в лес, набрал поганок, хорошо прожарил и съел одну ложку, как Макар учил. И что, ты думаешь, со мной произошло?
Ну, судя по тому, что здесь сидишь, ничего страшного, предположил Игорь, пиная вылетевший уголек к печке.
Да После ложки поганок я выключился и ушёл из своего мира куда-то за дальние горы в непонятно цветное неконтролируемое забытье. Не я все пусть лоси эти грибы жрут. Ничего смертельного, но повторять не буду.
Да После ложки поганок я выключился и ушёл из своего мира куда-то за дальние горы в непонятно цветное неконтролируемое забытье. Не я все пусть лоси эти грибы жрут. Ничего смертельного, но повторять не буду.
Ты прекращай, экспериментатор, мало тебе было? С одной заразы на другую. Тема наркотиков раздражала Школова, он нервно встал и пошел к выходу, оставив поникшего Сизова одного.
Школов быстро шел по деревне к своей девушке, которую полюбил с первого взгляда. Их отношения были более чем странные: он городской парень, видевший жизнь, и Люба, «дикарка», жившая в тайге, мывшая волосы шелухой лука и не пользовавшаяся косметикой. Но ее огромные бездонные глаза, точеная фигура и необыкновенно красивое лицо, которое переплюнет любую московскую модель, увлекли Игоря в омут искренних чувств и эмоций.
Встретив девушку возле ее большого свежесрубленного дома, они пошли гулять к своему любимому месту небольшому незамерзающему лесному ручью. Тихо журчащая вода, казалось, напевала им незамысловатую любовную песенку. Школов уже неоднократно предлагал Любе выйти за него замуж и уехать из деревни. В это свидание он опять неловко просил руку своей возлюбленной, но Люба, промолчав, ответила:
Я люблю тебя, но замуж не выйду и никуда с тобой не поеду. Это просто невозможно! Она наклонилась к ручью и опустила в холодную воду свою руку. Несмотря на ежедневный физический труд, руки ее были всегда ухожены и опрятны.
Люба, вы в который уже раз отвергаете мое предложение, но никаких объяснений. Я хочу их знать! А я вправе знать их, понять и доказать серьезность моих намерений. Так скажите же почему?
Тебе не надо этого знать, Люба улыбнулась и попыталась положить голову ему на плечо. Она казалась забытой, затерянной во времени и пространстве.
Я хочу знать причину! И узнаю! Школов вскочил на ноги, нахмурился, стиснул кулаки; вид у него был самый решительный и даже, пожалуй, агрессивный. Казалось, что он готов встряхнуть Любу, лишь бы узнать, в чем дело. Женщина больше не улыбалась она смотрела ему в глаза неподвижным, холодным взором, в котором была пустота.
Тебе непременно хочется узнать мою тайну? спросила она ровным тоном, который совершенно не соответствовал ее странному взгляду.
Да, да, я все хочу знать о тебе, я не представляю жизни без тебя! волновался Игорь.
Я не всегда бываю в своем уме. Игорь дернул плечом, потом пристально взглянул на нее. На лице его явственно читались недоверие и готовность рассмеяться. Я одержимая, продолжала девушка. Больше ничего не сказав, Люба встала и пошла в деревню. Игорь в задумчивости остался сидеть на бревне, которое мгновенно стало холодным.
ГЛАВА 5
УАЗик уже минут сорок бросало на ухабах, как шарик от пинг-понга. По этой дороге Краев никогда не ездил, дорога уходила вглубь тайги и больше напоминала большую заросшую тропинку между деревьями. Яков крепко сжимал руль и каким-то чудом объезжал все препятствия на таежной брошенной дороге.
Машина ревела, лязгала железом, выбрасывая грязь из-под колес. Краев держался одной рукой за бардачок, а второй за ручку над дверью. Тем не менее он несколько раз подпрыгнул в кресле и один раз сильно стукнулся головой о крышу.
Внезапно дорога стала относительно ровная, и Краеву показалось, что по ней недавно ездили автомобили. «Как-то странно посередине тайги существует какой-то анклав с собственными дорогами», подумал Сергей, но его мысли тут же переключились на собственные проблемы. С каждым днем его чувства становились все острее и острее. Бывало, он слышал, как под травой шуршат мыши и жучки, как белки сопят в своих дуплах. Это его пугало. УАЗик резко остановился. Краев чуть не ударился головой о лобовое стекло и тихо прошептал нехорошее слово, которым он редко пользовался.
Приехали! сказал Яков и выпрыгнул из машины. Перекур пять минут, потом пойдем в тайгу, проверим кое-чего. Сергей вышел из машины и сел рядом с Яковом на поваленное дерево.
Солнце поблекло и съежилось, утонув в мутной розовой дымке, вдалеке висели две грязные тучи, похожие на опухоль. В лесу было тихо, казалось, что все живое примолкло, наблюдая за назваными гостями.
Яков молча курил, смотря в непроглядную чащобу леса словно чего-то ждал. Краев долго молчал, но то ли удаленность от людей, то ли одиночество и тишина толкнули его поделиться своими страхами с Яковом. Сначала Сергей говорил медленно и осторожно, словно боясь обжечься, но потом расслабился и, как на исповеди, вывалил всю правду о своих метаморфозах и изменениях. Яков внимательно выслушал собеседника и, выкурив вторую сигарету, долго молчал, играясь поднятой с земли веткой. Краев тоже примолк и слушал напряжённый вой ветра, который напоминал чей-то детский плач. Краеву почему-то сразу показалось, что это плачут заблудшие души, которые не могут вырваться из этого мрачного места.