ПАРФЮМЕРИЯ И СИСТЕМАТИКА РЫБ
И ничего удивительного, что каждый изыскивает эти названия в близкой ему области. У Тамары явно парфюмерно-галантерейный уклон: цвет чешуи над боковой линией той же барабульки, по её мнению, соответствует теням для век, какие, чтобы нравиться самой себе и чаровать поклонников, она мечтает приобрести в первом же порту, где нам выдадут валюту.
Костя пытается убедить нас в своей правоте, основываясь на отроческих воспоминаниях о токарно-фрезерной обработке разных металлов, уверяя, что те же чешуйки точь-в-точь как искра при шлифовке титана. Я склоняюсь к орнитологической концепции, в свою очередь доказывая, что они наиболее похожи на бирюзово-голубоватое зеркальце в крыле сойки
Принимаем соломоново решение, и Тамара записывает все три мнения.
Но описание цвета четверть дела, после этого начинается счётно-тактильная работа. Костя, не показывая мне, читает определительный ключ, что-то бормоча про себя, поглядывая то в книгу, то на рыбу. Тем временем я считаю количество колючих и мягких лучей в спинном и анальном плавниках, а закончив, сообщаю ему эти цифры. Костя покряхтывает и просит пересчитать, не говоря мне, что написано в книге, потому что, зная ориентировочную цифру, я подсознательно буду стремиться выйти на неё.
А скажи-ка мне, дорогой, сколько у неё жаберных тычинок?
Вырезаю жаберную дугу, расположенную первой к левой жаберной крышке и считаю на ней тычинки. Это ихтиологический стандарт, принятый для однообразия измерений. Хорошо считать тычинки у хищников: их мало, и они грубые, крупные, хотя частенько жутко крючковатые и колючие. Ими подводные лисы и волки дополнительно удерживают добычу. В их крепости и колючести мне пришлось убедиться на собственном oпыте. А вот у планктофагов, любителей бесскелетного мягкого планктона сельдевых рыб, разных скумбрий и особенно сардин, тычинок сотни, считать их сущее наказание не дай Бог сбиться! ведь это своеобразные сети, сквозь которые процеживается вода и отбирается нужное для еды. Замучаешься, пока сосчитаешь.
Так-так, выслушав меня, веселеет Костя, а, что там у неё с зубами?
В два ряда клыков нет, раскрываю рыбий рот на всю ширину, заглядываю в самую глотку. Глоточных глоточных не видно, не нащупываются что-то.
Не видно или нет?
Так и сяк верчу рыбу, стараясь, чтобы лучик солнца высветил глотку.
Нет.
Чудесненько, а как насчёт сошниковых?
Просовываю в узкий рот рыбы мизинец (он более чувствителен), шарю по нёбу, пытаясь ощутить лёгкую шероховатость, как от самой мелкой наждачной шкурки, но даже размокшим мизинцем я ничего не ощущаю. А может, там и нечего ощущать? Призываю на помощь Тамару. Тамара оттопыренным мизинчиком водит по рыбьему нёбу, от усердия прикусывая губку:
Вроде бы нет!
Костю такой ответ не удовлетворяет, он требует точности:
Вроде бы или нет?
В поисках сошниковых зубов приходится разрезать рыбью голову надвое, исследовать под лупой, но и лупа не помогает сошниковых зубов нет.
Ладненько, пиши, Тома.
Зачем же ты нас мучил? Если они есть, так сразу шершавятся!
Надо было точно убедиться.
Мне нравится Костина дотошность. Такой он и в отношении с людьми.
После нашего анализа от рыбы часто почти ничего не остаётся, поэтому второй экземпляр определяемого вида, снабжённый этикеткой и аккуратно упакованный в марлю, консервируется в специальной формалино-спирто-глицериновой смеси, разведённой морской водой. Такие экземпляры хранятся в музеях, чтобы в случае необходимости иметь возможность сравнить их со вновь добытыми рыбами, удостовериться в идентичности видов или в том, что они разные.
Позже, собирая материал для диссертации, работал я в питерском зоологическом институте со сборами ставрид ХIХ века и дивился чёткости и аккуратности надписей. Спасибо, неведомые коллеги-предшественники, через полтора века, через блокаду, как можно после вас работать небрежно!?
Покончив с анализом мелких рыб, принимаюсь за крупных красных рифовых окуней лутьянов, сине-зелёных летринов. Ждут своей очереди несколько разного вида некрупных каменных окуней. И вот тут-то я попадаю в самый настоящий просак. Весы безмен закреплены возле мачты, закрывающей от меня Костю. В простоте душевной подхватив более чем пятикилограммового лутьяна под жабры, водружаю его на крючок безмена и пытаюсь вытащить руку, но не тут-то было острые шипы жаберных дуг впились в размякшие пальцы с обеих сторон и вытащить их без повреждений нет никакой возможности. Оттягиваю жаберную крышку другой рукой, но и она угождает в тот же цепкий капкан.
Покачивает, и мне надо было как-то удерживаться на палубе хоть зубами держись.
Да что ты там возишься! нетерпеливо окликает Костя.
Рыба держит, не могу отцепиться, помоги.
Это был мне первый урок обращения с океанскими хищниками. Их жаберные тычинки превратились в самые настоящие крючковатые захваты, крепко удерживающие жертву, перед тем как сделать глоток. Вырваться из них невозможно. А ведь меня они удерживали пассивно, лутьян уже погиб.
Пришлось Косте брать большой нож, пинцет, ножницы и вырезать сначала жаберную крышку, а потом и жаберную дугу, удерживающую мои руки. На память на них остались долго незаживавшие раны.
Во время работы нас то и дело отвлекают любители узнать название какой-либо диковинной рыбы, но мы вынуждены почти всех разочаровывать, так как большинство их в русском языке названий не имеет, а если и имеет, то на всю группу одно. Бесчисленные коралловые рыбки: рыбы-бабочки, хотя среди них можно выделить подгруппу щетинозубов, амфитрионов, неонок
Это что? приносит кто-нибудь заинтересовавшую его рыбу, похожую на пучеглазый шар, утыканный со всех сторон не очень длинными иглами с чёрными и жёлтыми пятнами между ними. Шар ворочает глазами, клацает зубами, вяло трепещет прозрачными плавниками.
Костя отмечает пальцем место, где читал, поднимает голову:
Отпусти его, дорогой, это диодонхистрикс.
А-а, понимающе тянет матрос. А по-русски как его дразнят? Рыба-ёж? Вот это годится!
А это? уже другой несёт такой же шар, только калибром поменьше и с более короткими колючками.
Костя снова отмечает пальцем строчку, также неторопливо поднимает голову, вглядывается в рыбёшку циклихтисорбикулярис!
Ишь ты, циркулярисорбитихтус, перевирает матрос, пытаясь запомнить дивное название. Язык его спотыкается в непривычных звукосочетаниях латыни и тут же всё забывается окончательно.
В подобных ситуациях один мой университетский преподаватель, орнитолог, на вопрос дотошных студентов как называется та или иная птица, называл всех одинаково, зная, что студенты тут же его забудут карапус-маракус.
Мало-помалу нас оставляют в покое и не мешают работать. Меня удивляет спокойное долготерпение Кости, я бы уже давно разогнал всех, кто несёт рыб и спрашивает одно и то же по десять раз. Но Костя каждому уделяет внимание, и не только не сердится на то, что его отрывают, но, кажется, даже доволен этим.
Пусть несут, объясняет он свою позицию. Уловы будут и повесомее, мы всё осмотреть не сможем, а они, глядишь, что-нибудь интересненькое да и найдут.
Пока мы возимся с определением рыб, другие отряды научных сотрудников выполняют гидробиологическую, гидрологическую и геологическую станции и приступают к снятию показаний температуры воды с термометров, укреплённых на батометрах Нансена берут из него воду для анализа её состава на разных стандартных горизонтах. Кстати, геолог Владимир Бортников, добыв трубкой и дночерпателем образцы грунта, пакует их в вышеупомянутые пресловутые изделия номер два, а затем, чтобы не порвались, в полотняные мешочки и расфасовывает по ящикам. Камеральная обработка будет произведена в Москве и ляжет в основу его кандидатской диссертации.
А судно тем временем перебегает на другую станцию, в другую траловую точку. Надо торопиться, скоро трал, а у нас впереди ещё и биологический анализ. Но если не успеваем до следующего трала, то материал для работ по систематике и видовому определению откладываем в холодильник или на полки.
НУЖЕН ЛИ РЫБЕ ЗОНТИК?
Есть поговорки, символизирующие крайнюю степень никчемности: нужен как зайцу стоп-сигнал, или как собаке пятая нога, или как рыбе зонтик.
Зонтик рыбам и в самом деле ни к чему, а вот хотя бы кратенькая биографическая справка не помешала бы. Конечно, нужна она нам, а не рыбам, потому что у ихтиологов к ним множество вопросов, и ответ на большинство из них может быть получен только при помощи различных анализов, в том числе и биологического.
К сожалению, ни одна рыба или другое более «разговорчивое» и доступное изучению животное не в состоянии ответить на самый простой вопрос: сколько ему лет? А получить ответ на этот вопрос необходимо для того, чтобы знать, в каком возрасте мы её ловим? Чтобы не было перелова и, следовательно, не подорвать репродукционные, то есть восстановительные способности популяции.