Остаётся последний путь. Вскрываем рыбу, хотя и очень жаль портить такой уникальный экземпляр, и принимаемся искать анальное отверстие, начиная от нижней части рта через брюхо до самого анального плавника, утратившего в данной ситуации смысл своего наименования. Раскрываем брюшную полость и, следуя к хвосту, осторожно перебираем внутренние органы. Рот, глотка, пищевод, желудок, кишечник (он изгибается почти на сто восемьдесят градусов в том месте, где в норме должен быть выход), кишочка тянется в обратном направлении к голове и заканчивается поди, догадайся! под мышкой, в подплавниковой впадине, в бесчешуйной кожной складке левого грудного плавника. И оно становится видным и открытым только тогда, когда плавник оттопыривается под прямым углом к телу. Вот как бывает!
У рыб, как и у прочих животных, не редкость появление различных уродств. Как-то в Каркинитском заливе Чёрного моря мы поймали осетра, изогнутого, как коленвал, в двух плоскостях. В заливе Сонмиани мне встретился сом-альбинос, различные отклонения бывают у ставрид, в особенности много их у ставрид рода декаптерус из вод архипелага Чагос, что невольно наводит на мысль а не в этих ли краях зарождаются новые виды этих рыб? Бывают и вот такие феномены.
ЗЕМНЫЕ ИНОПЛАНЕТЯНЕ И ЧАРУЮЩИЙ ВЗГЛЯД ТИБИИ
Бумага шелестит, стало быть, наука подталкивается вперёд.
Не помешал? это Женя Чуков, матрос из траловой команды. Он пробирается на своё любимое место под иллюминатор, в уголок между мной и Костей, устраивается там и наблюдает за нашей работой.
Я заметил, что в каждой экспедиции среди членов команды всегда находится человек, тяготеющий к научной группе и предпочитающий свободное от вахты время проводить в нашем обществе, иногда помогая по мелочам, чаще просто отдыхая. Предполагаю, что Женей движет не только интерес к нашим занятиям. Прекрасная половина научной группы пользуется заслуженной популярностью и, как окажется дальше, чем ближе к концу рейса, тем большей. Кому симпатизирует Чуков, пока непонятно, его отношение равно уважительно к обеим нашим дамам. Он без навязчивости и подобострастия услужлив, и потому к нему просто приятно обращаться за помощью. Два раза просить его не надо, если сказал что сделает, то так и будет.
Высоко поднявшееся солнце при крене судна проникает в лабораторию и освещает укреплённый на уровне глаз Чукова аквариум и его обитателей. Наиболее примечателен в нём моллюск тибия.
Тибия, так можно было бы назвать звезду или цветок, а может быть прекрасную женщину, но это всего лишь брюхоногий моллюск, раковина которого покрыта невзрачной буро-коричневой защитной шубой рогоподобного конхиолина. Среди моллюсков немало обладателей и более изящных раковин, раскрашенных столь изумительно прихотливо и неповторимо, что останавливают на себе взгляд не только самого обычного человека, незнакомого с морской живностью, но даже привередливого коллекционера моллюсков конхиломана.
А тибия Представьте себе десять-пятнадцать спиральных завитков, конусовидно сходящихся на нет к верхушке раковины и расширяющихся в головной части в её устье. Здесь же по краю устья жабо из пяти-шести коротких и одного длинного пикообразного отростка, наиболее длинного у тибии фусус у неё он составляет, при общей длине раковины до двадцати трёх сантиметров, почти половину её.
Образ жизни тибий не столь уж и привлекателен, медленное передвижение на илах и илистых песках в вечных сумерках, почти ночи у нижнего края шельфа на глубинах около двухсот метров, где обитает тибия инсулэ хораб, и до сорока тибия фусус. На этих глубинах нет пиршества красок и фейерверка жизни кораллового рифа. Так почему же у тебя такие прекрасные колдовские глаза, тибия? Почему тебя, невзрачное дитя своё, природа наградила столь удивительными глазами? Что ты видишь ими? Кому там любоваться ими!
Мне знаком взгляд насекомых и пресмыкающихся, я смотрел в глаза птицам и рыбам, млекопитающим и ракам. До сих пор помнится безразлично-оценивающий, с кошачьим разрезом зрачка глаз акулы на краю рифа или настороженно-выжидающий мурены в глубине его А хитро ухмыляющийся глаз слона, выпрашивающего бакшиш!
Даже пришлось как-то ощутить, а потом и увидеть, не подберу другого слова изумлённый взгляд льва. Фотографируя бабочек, сам не понимаю как, я забрался в оставленную служителями незапертой клетку льва в зоопарке Карачи. Его Величество, видимо, недавно покормили, и царь был настроен миролюбиво.
Даже пришлось как-то ощутить, а потом и увидеть, не подберу другого слова изумлённый взгляд льва. Фотографируя бабочек, сам не понимаю как, я забрался в оставленную служителями незапертой клетку льва в зоопарке Карачи. Его Величество, видимо, недавно покормили, и царь был настроен миролюбиво.
И всё же, признаюсь, вопрошающий неземной взгляд тибии поражает больше всего своей осмысленностью. Он не только очаровывает, но и заставляет задуматься: а что если она тоже способна понимать и чувствовать? Что если она тоже думает, а мы на нынешнем уровне знаний просто не способны понять, каким образом она это делает? Ведь, в сущности, животные это земные инопланетяне, и прежде чем пытаться разыскать и постигать язык жителей иных планет, стоило бы научиться понимать наших инопланетян.
И первые шаги в этом направлении уже делаются. Как и следовало ожидать, впереди оказались японцы, день-то с них начинается, вот они время и не теряют. Вроде бы расшифровали язык самых близких друзей наших собак и кошек.
И вообще животные, в особенности высокоразвитые, прекрасный объект для поиска самого пути подхода к пониманию других. И мне кажется, другая жизнь из Вселенной просто не хочет обозначать себя, изучает нас со стороны и терпеливо ждёт, когда же мы достигнем уровня сознания достойного, чтобы с нами общаться. Что они могут получить от нас, если мы не способны договориться друг с другом, и как бандиты в переулке чуть что хватаемся за нож, пистолет, а то и бомбу?..
Чуков, как и все мы очарованный взглядом тибии, следит за её передвижением по аквариуму. Она не любит мельтешения за стеклом своего дома и яркого света, старается держаться теневой стороны, и то медленно ползёт по обросшим водорослями камням, деликатно исследуя их хоботком-сифоном, то, выдвинув ногу с крепкой хитиновой подошвой и заякорившись ею, рывком перепрыгивает-перекатывается на другое место. После шага-прыжка тибия сжимается, прячется в раковину, прикрываясь словно щитом подошвой ноги, как бы в ожидании возможной опасности на новом месте, затем снова осторожно выдвигает ногу из-под края раковины и постепенно переворачивает себя на брюшную сторону.
Вот робко, изучающе показывается пара щупальцев, затем сифон, и наконец крошечные, пронзительно-зелёного цвета наивно-доверчивые глазки на длинных гибких стебельках, всегда готовые как потянуться к чему-то, что надо рассмотреть более пристально, так и мгновенно скрыться от любой, даже мнимой опасности под надёжную броню раковины.
С разных сторон к разделяющей их стеклянной перегородке приближаются обитатели двух стихий: воды и воздуха моллюск и человек, и долго внимательно смотрят друг на друга. Что видим мы ясно, но что видит тибия?
А ведь это он, земной марсианин, или, поскольку это она, то марсианка-венерианка, установите с ней контакт. Так нет, куда-то в космос посылаем сигналы, ждем ответа. А что, если там такие вот существа живут, и нет им дела ни до числа пи, ни до теоремы Пифагора, не говоря уж о бюсте Ленина или знамени СССР, говорит Чуков, почти дословно повторяя мои мысли.
Он отодвигается от аквариума, окидывает нас взглядом: согласны ли мы с ним, и продолжает:
Будь я художником и решив изобразить доброго духа моря, взял бы для него глаза у тибии. В этом взгляде загадочности, пожалуй, не меньше, чем у Джоконды!
Мы и сами так думаем, и поэтому никто не возражает, когда Чуков завешивает аквариум полотенцем.
Чувствуешь себя как-то неловко, ёжится он. Словно и она меня изучает.
ФЕНОМЕН ЧУКОВА
Между тем мы продолжаем делать анализ. Чуков заинтересовался манипуляциями Кости, после вскрытия рыбы повторяющего в различных вариантах самка-самец, в сочетании с цифрами от ноля до пяти и словом «желудок». Понаблюдав некоторое время за ним и приглядевшись к той рыбе, которую Костя после вскрытия бросал в ведро, Чуков вдруг упредил его и, глядя на ещё не вскрытую рыбу, сказал: «Самка».
Костя вскрыл её: действительно, самка!
Следующая снова самка, определил Чуков.
Мы переглянулись, и было чему удивляться. Рыба, на наш взгляд не имевшая видимых половых признаков, легко распознавалась матросом, только что впервые увидевшим её.
После этого, невозмутимо насладившись произведённым эффектом, Чуков, словно фокусник разбросал оставшихся рыб на две неравных кучки, а три самых маленьких рыбки отложил в сторону: «Не пойму, кто такие?»