Вот и пришли, сказал я, когда мы остановились у двухэтажного из зеленого камня сложенного коттеджа с лоджией и мансардой на крыше. Мне почему-то с трудом дались эти слова. Глаза увлажнились, в носу защипало. Хотел, было сказать, что дом у нас будет красивый, но вовремя сообразил, как глупо и неискренне это прозвучит.
Она пожала плечами и покосилась на меня мне показалось с некоторым смущением.
Неплохой дом. Буржуйский.
С тех пор, как я его покинул, отправляясь в санаторий, в нем мало что изменилось. Мы обошли его не спеша, посмотрели все комнаты и расположились у камина в гостиной на первом этаже. Два бокала я наполнил «мартини».
Признаться, Анатолий Егорович, меня удивляет, что вы обратились ко мне.
Что же тут удивительного?
Она опять пожала плечами.
Видите ли, я ведь знаю, что вам нравлюсь, поэтому представляю, что меня ждет здесь. Мне конечно нужны деньги, но я вынуждена отказаться и вам, и мне будет лучше от этого. Найдите себе молоденькую с ногами от ушей. Уборки она будет делать некачественно, зато все остальное закачаешься.
Она отхлебнула из бокала и продолжила:
Возможно, мне придется жалеть об отказе, но извините. Я знаю, что вы очень умны. Возможно, намного умнее меня, и вам не составит труда понять почему но я не могу у вас работать.
В принципе что-то подобное я ожидал, поэтому сразу же предложил другой вариант.
Отлично! Все карты раскрыты нам стоит повысить ставки. Я предлагаю вам пять санаторских зарплат, но к обязанностям горничной вам добавятся функции моей любовницы. Вы согласны?
Она, опустив взгляд к полу, тихо сказала:
Да
Любовь моя еще на кухне разложила еду на две тарелки. Я взял одну, а другую на подносе протянул ей.
Нет, возразила она, оставьте поднос себе. Ведь вам не на что поставить тарелку.
Поставлю на колени.
И обязательно перевернете. Подождите, держа поднос в одной руке, другой она пододвинула к себе прикроватную тумбочку и поставила на нее свою тарелку, чайник и две чашки, а поднос отдала мне.
Все это время я с иронией наблюдал за ее действиями, однако от подноса не отказался.
Как вижу, вы отличная дрессировщица, подытожил я, ставя свою тарелку на поднос и накалывая на вилку кусок пирога.
Почему вы так решили?
Для вас «нет» не ответ. Вы даже Чапу (пудель, полная кличка Чемпион) приучили к порядку. Никому не позволяете одержать над вами верх ни собакам, ни мужикам.
Это комплимент или жалоба?
А вы хотите, чтобы был комплимент?
Она пожала плечами.
Комплименты легче воспринимать поэтому я бы хотела, чтобы это был комплимент.
А это и был комплимент, улыбнулся я.
Я налил чаю в обе чашки, недоумевая, почему вдруг задрожали руки. Почувствовал на себе ее взгляд, и внезапно стало жарко. А с сердцем творилось нечто странное оно едва не выскакивало из груди. Да, устроил я себе «волочаевские дни» с надеждой на «штурмовые ночи Спасска».
Сейчас поясню, что имею в виду.
На мое предложение делить со мной ложе за пятикратное увеличение заработной платы она ответила после длительного колебания согласием, но с оговоркой наши интимные сцены будут происходить по ее инициативе, а на мою возможную несдержанность она ответит немедленным уходом навсегда. Причем зарплату потребовала предоплатой.
И вот я стал заложником собственной порядочности. Я знал, что долго мне не выдержать рано или поздно я ее изнасилую и потеряю навсегда.
Мне было проще сдерживать свои чувства, когда она была деловита и холодна. Когда же она становилась такой милой, как сейчас, я тут же начинал волноваться. А еще эта обстановка я лежу в кровати по причине легкого простудного заболевания, а она угощает меня завтраком. Очень интимная вся из себя. Чересчур интимная. Интересно, все жены наливают чай своим мужьям, когда те хворают?
Молоко? Сахар?
Да, пожалуйста.
Она добавила все это в чашку, размешала и подала мне. Я, было, взял ее, но тут же отдернул руку чашка оказалась горячей, а ручку сжимали ее пальцы.
Простите, поспешно проговорила она и поставила чашку мне на поднос.
Беседа. Надо завязать разговор. Но о чем можно говорить с купленной за деньги женщиной, которая не хочет спать с тобой?
Я подсматривал, как она маленькими глотками пьет чай.
Вы сегодня бледнее обычного. Может быть, я заразил вас?
Я подсматривал, как она маленькими глотками пьет чай.
Вы сегодня бледнее обычного. Может быть, я заразил вас?
Она пожала плечами:
Кашлем? Не может такого быть. Просто редко бываю в саду дожди, внуки и две работы.
Вот я поправлюсь, и мы вместе будем гулять обязательно, хоть два-три часа в день. А лучше, больше. Еще я могу помочь вам в саду лопата и тяпка привычны мне с детства.
Поправляйтесь, там видно будет.
Она уехала.
А мной опять овладели сомнения. Необходимо найти срочное решение перебороть рок. Я не простыл и заболел, а устал и выдохся, у меня депрессия. Она упорно противилась исполнению моего простого желания увидеть ее улыбку посвященную мне. Капельку нежности, немного тепла. Счастье так близко! Счастье имеет конкретный образ. У него удивленные глаза и улыбка, которая не для меня. Да, моим надеждам она противостоит упорнее, чем волнорезы морю.
Она уехала, а мне захотелось ей позвонить. Я воображал себе ее в маленьком уютном домике сада или уже на грядке с тяпочкой, или. Наверное, мне просто хотелось поговорить, как делают друзья в разлуке, если им нужна помощь. Впрочем, какой бы ни была причина, она скажет, что я ее отвлекаю, и, если нет проблем со здоровьем, послезавтра она приедет опять.
Я прекрасно ее понимаю. Терпеливо, сам себе удивляясь, я искал основательную причину для звонка. Сердце бешено колотилось надо же, какие страсти! В конце-то концов, я ее работодатель и имею право на.
Взял трубку, отыскал номер, нажал «вызов». Пошли длинные гудки первый, второй. На десятом нажал «отбой». Горло перехватила судорога отчаяния. Я лежал в своей кровати, не зная, что предпринять. То в жар, то в холод бросает все от волнения.
Хотя, что тут страшного? переоделась, вышла в сад, телефон оставила в домике на столе. Когда вернется, увидит вызов и перезвонит. Придется подождать.
Надоело лежать, претворяясь больным. Вышел из дома и пошел по аллеям гулять без всякой цели, сам не зная, что буду делать дальше. Ноги в кроссовках мерно отбивали такт по каменным плитам. И мысли вслед за ними играли бравурный марш я добьюсь тебя! я смогу! мне хватит сил и воли! «Я очень тебя люблю», думал почти против воли.
Эти мысли, как лейтмотив, задавали ритм, наполняя энергией кровь и мышцы.
И еще была призрачная мысль о счастье и доме, где нам хорошо и уютно вдвоем.
Звонок.
Анатолий Егорович, вы звонили?
Ужасно захотелось картошки жареной.
Может быть, послезавтра? Я обязательно приготовлю. Не обижайтесь, я так устала.
У меня предложение давайте возьмем мотор и смотаемся в Южноуральск, в какое-нибудь кафе, закажем картошки.
И кока-колы, выдохнула она.
Вы закончили в саду? Тогда одевайтесь я сейчас вызову такси и заеду за вами.
Я сказал это достаточно жестко, чтобы дать ей понять возражений не потерплю.
Час спустя мы сидели в «Старом мельнике» и ели свою картошку.
Любите сюрпризы? спросил я.
Да, она нервно сглотнула. Но что-то вроде такого, а не дурных чьих-то шуток.
Пауза. Молчание. Хруст картофельных палочек.
Ну и что теперь? спрашивал я себя, внутренне уже решив рискнуть безумно и бессмысленно. Доел картошку, допил пиво, дождался, когда прикончит ужин она и предложил покататься по ночной трассе.
Может, в Троицк сгоняем или в Челябинск? все равно.
В другой раз была бы не против, но завтра на сутки мне надо бы отдохнуть.
Меня одолевали сомнения. Я чувствовал, что мы сделали шаг к сближению, вернее полшага. Теперь главное не останавливаться. С каждой минутой неясное ощущение желанной победы превращалось в уверенность.
Сев в машину, она совершенно расслабилась светло и по-детски улыбаясь, смотрела в окно на огни и улицы ночного города.
Ну и кретин! думал о себе, глядя на черную ленту шоссе. Она устала, она о подушке мечтает, а я о черте чем. Я догадывался, что и эта ночь не принесет мне удачи.
Она уснула по дороге, а я не повез ее в пансионат только насмелился обнять и пристроить ее голову себе на плечо.
Размышляю.
Чтобы добиться того, что задумал одних денег мало. Любви, похоже, тоже. Надо быть дьявольски изворотливым, чтобы добиться этой женщины. Напоминаю я не просто хотел затащить ее в свою кровать, я хотел видеть счастье в ее глазах, обращенных ко мне. Дело это не простое требует всех достоинств, присущих гениальному шпиону.