не страшатся мифического Аида,
Что сейчас. Что тогда,
похоронить в земле надобно того глупца,
возлежащего на площади, что красна.
Вот протягиваю вам, маску сей,
терпение иссякло,
берите или уходите.
Атрокс
Отчаяние во мне зачла свою меньшую дочь,
Она печалью названа
терзает сердце мне, что не решить, никак,
не вымолвить отказотдайте или уберите.
Слаб, как же слаб, я страстей своих невольный раб.
О, что же это, будто свет
Хозяин лавки
Нет
Атрокс
Озаряет помещенье, я в оцепененье,
и чувствую, искореняются сомненья,
Они словно яд, кои жгли,
совершая черный свой обряд.
Из неоткуда, с небес должно быть,
из другого измеренья.
Свечи церковные горят.
Спокойно,
благодатью я объят.
Совесть
Внемли глас великий,
он покажет, образумит
Заблудшего ягненка своего,
спасение коего славней,
чем покорного пастбища всего.
Никто не оставался без помощи в трудный час,
всегда провидение укажет
Путь верный, истинно покажет жизнь твою,
после и до того.
Как выбор, сделав скверный,
обрек себя ты на муки страшные изо дня
В день, предвосхищая славу,
о красоте на весь мир трубя.
Театральную маску единожды одев,
на крест людьми воздев,
Пожалеешь в последнюю секунду,
как каждый убийца самого себя.
Но былого не воротить,
другие чистые одежды в час надев,
Душу не очистят,
в пламени пороков безропотного горя.
Не выбирай, вглубь воззрись и увидишь то,
что будет
И откровение прейдет во сне,
молчи и видь как будто изнутри
Судьбу свою, что на том пути,
словно чистую воду камнями мутят,
Так и жизнь человеческая содрогается
под тяжестью раздора, смотри
Со стороны как рушатся мечты,
Иллюзией вмиг стали,
они пусты.
Происходит внезапное вмешательство божественного провидения, настолько явно и не скрыто, что Атрокс по началу пугается, однако вскоре мысленно соглашается, и вовлеченный в необъяснимое, открывает веки и видит ту же лавку, ничего не изменилось, кроме внутреннего дисбаланса. По-прежнему хозяин лавки протягивает маску. Атрокс будто выходил из себя на несколько часов или дней, вернулся именно в ту секунду, когда необходимо сделать выбор. Зрит на жизнь со стороны, и будто сам живет.
Бессловесно, отрекшись от всех чувств, он протягивает руку в перчатке и забирает маску, свет меркнет, существо улыбается, в скором времени удаляется. Бесцветными глазами смотрит он в провалы черные подобные бездне, но не видит избавленья. Трудно унять, свершенный грех, так чувствуем в себе, то малая часть последствий внешних, на душе же кровоточат раны, добродетели залечивают их, перебинтовывают, но стоит только, снова вступить на стезю зла, так она снова станет медленно умирать от полученных ранений. Часто не осознаем этого, не представляем, если бы я видел, как изуродована душа моя, то сразу же перестал заботиться и так самодостаточном теле, а попытался бы излечить тяжелобольную душу свою, для человека невозможно, для Бога возможно все. Не задумываемся о том, что один поступок, раз и навсегда может излечить жизнь, внести свои корректировки, самое простое деяние и будто мир перевернулся. Знакомо каждому столкновение добра и зла в нас, и мы должны принять чью-то сторону. В замешательстве. Пока не сделан выбор, возможно все, не правда ли; не всегда, перед смертью выбор не столь велик, покаяние, либо пустота, куда будет устремлена ваша душа, к мирскому или духовному, решать вам, мне же, пока рука может писать, а душа мыслить, поведаю далее. Взятие маски, еще не падение, а лишь шаг к нему, поэтому не будем судить строго, лучше, конечно, и вовсе воздержимся от осуждения, не будем ставить себя на его место, у каждого оно свое.
В комнате воцаряется тишина, безжизненно, и в ней слышан лишь прерывистый голос Атрокса.
Сцена третья (Монолог)
Лавка Чудесные кошмары.
Атрокс
Темнота вокруг, и внутрь меня прокралась,
кто ты, враг иль друг?
Не рассталась с судьбой страшного изгоя,
но дайте, дайте озаренье!
Дабы я прозрел,
но зачем я взял тебя о печальный дух.
Просили об излечении Христа, взывали,
на что он отвечал с вопросом поясненья.
Ведь чего только люди не пожелают,
нужно с точностью сказать Помоги мне Боже в том.
В чем?
О чем, просить мне,
В чем?
О чем, просить мне,
чтоб сей предмет злодейский растворился?
Так долго шел я, искал, неужто зря?
Не оставить на потом,
Ведь нужно жить сегодняшним ныне и присно днем,
но за будущее лениво уцепился.
Покорился страстному сердцу своему,
пред совестью я теперь в долгу,
Живу, иль только вижу, не пойму,
я всё могу.
Но к чему прейду, познав страданий глубину,
вкусив блудницу в мыслях и не одну,
Как и все, подобно кораблю, пойду ко дну.
Вечная жизнь и мука вечная, уготованы людям,
одно и другое обрести
Возможно, в столетнюю жизнь
или за пять не долгих тех секунд,
Вознестись легко и трудно, отступиться также,
из мира ничего не унесли,
Но как хотелось бы с любимыми встретиться однажды,
неразлучны мы, и снова вместе.
В пороке прозябая, от нее все дальше удаляя,
не оказаться бы в ином мне месте.
Чтоб мы, в раю держась за руки,
невинно Господа прославляли,
жили, умирали, и повстречали
друг друга здесь, надеялись, верили и знали.
Можно ли познать, мудрствуя,
умом не обладая знания постичь.
В одиночестве остался я, чтобы самому решить,
не спешить, вразумить.
Лукавый говорил, что дарует она мне красоту,
избавленье от уродства.
Но так ли это, в восточной Азии я слышал,
что маски черно-белые являют честность,
но обман сулит сей жертвенник покорства
Пред участью и роком,
нальются очи цветом когда-то серые.
Преобразится лик, словно лучший стих,
звучат последствия того
Чего не предопределить, не вообразить,
солгать он мог скорей всего,
Одев, помру подобно Геркулесу,
но не так приму я смерть.
Так что же ты изменить,
иль погубить твое предназначенье?
Чья душа однажды возжелала сотворить,
на безумство страшное посметь.
Ответа нет, отныне моя она,
вот последнее определенье.
Вложил маску в карман пальто, с долей сомнений в обозначении подлинности, бросив взгляд в последний раз на то место, где недавно стояло нечто, затем вышел из лавки, победивший или побежденный. На улице Умалишон, по-прежнему безлюдно. И каких только не хранит улица тайн, страхов, ужасных происшествий. Может именно здесь неподалеку обитает привидение молодой девушки, известно, полюбив джентльмена, та не снискала взаимности, злодей подшутил над нею, предложил провести ночь на крыше в зимнюю пору, дабы доказать таким образом честность признания. Бедная леди, приняв близко к сердцу слова, сделала то, что он просил. Будучи уверенным на ее неспособность, трусливость, оказался потрясенным известием, которое гласило девушку нашли на крыше, мертвую и замершую, раздевшись она ждала утра, надеясь выжить, согреться рассветным солнцем и доказать свою любовь, определенно доказала, но какой ценой. Какие только истории не передают из уст в уста, пока они способны говорить. Прибавить ко всему этому разнообразию ужасов можно и Атрокса, однако, он фигура иного рода. Поэтому возле фонаря стоял экипаж, ожидающий отправку, возница совсем еще молодой юнец трясется от холода, кое-где запорошил иней, изо рта от дыхания исходит пар. Атрокс садится в кэб, совершенно один, дверь закрывается, затем толчок и экипаж трогается. Он прижался к окну, через одежды видны лишь глаза, коими всматривается в мир быстро движущийся, через стекло, оставаясь незамеченным, наблюдает.
Чувства потеряли баланс, точка опоры рушится, сравнения с канатоходцем вполне подойдет, сомнения, чем дальше, тем они крепнут, превращаясь в доводы рассудка. Вероятность отстранения мала, все же растет и прогрессирует забывчивость, отвлеченность от главного вопроса, расплываются все нарастающими впечатлениями, зачастую видя нечто, новое более интересное, бросаем дела и спешим увидеть, вот так Атрокс созерцал в окно то, что вдохновляло его и восхищало, позабыл о себе, об участи своей, каковы видения, он поведает нам самолично. Итак, действо следующее, из лавки перенесемся вовнутрь кареты, со стороны окна которой, проносятся, либо не двигаются множество разнообразных людей, спешат, либо, озираясь по сторонам, ищут ответы на свои мечтательные вопросы.
Сцена четвертая (Монолог)
Внутри кареты.
Атрокс
Прекрасны люди, умны, красивы,
неповторимы уникальны,
Вижу своими тусклыми глазами
с безрадостными тенями,
Не тщеславие движет взор,
столь дивен замысел Творца,
те тайны