Можно без преувеличения сказать, что этот комплекс средоточие величайших умов нашего времени. Но, несмотря на высокий интеллект, некоторые из сотрудников, как я выяснил, не избавлены от суеверий. В разгар рабочего дня ко мне в кабинет аккуратно, почти робко постучались.
Да-да, войдите. Мой кабинет находился в медицинском отсеке десятого уровня, поэтому нужно было получить специальный талон, чтобы туда попасть. Так что я знал, что меня не отвлекут по пустякам: этого человека уже направили ко мне.
Доктор Райто Феникс? на всякий случай спросил низенький молодой человек в очках с тонкой оправой. Я узнал его: видел сегодня утром в обсерватории. Кажется, он делал ставку на то, что я скажу «где он?».
Ну да, это я, Райто, собственной персоной, не близнец и не самозванец, ответил я, дружественно улыбнувшись. Но астроном, похоже, не оценил моего юмора.
Да, конечно, меня же к вам направили. Но всё равно не шутите так.
Простите. Присядьте на кушетку и расскажите, что вас беспокоит, я извинился, так как опасался, что нарушил какое-то негласное правило Айсберга. Кушетка больше напоминала уютное кресло и была даже покрыта пледом. Вообще, в помещении, в котором я принимал пациентов, было много разных мелочей, и обстановка получалась даже более домашняя и расслабляющая, чем в моей жилой комнате. В принципе, вполне логично, раз сюда приходят те, кому Айсберг особенно действует на нервы.
«Доктор» перед вашим именем означает только то, что вы врач, или вы уже и докторскую защитили? вдруг спросил он.
Я Нет, я кандидат наук, но ещё не доктор.
И всё же, вы уже в Айсберге Сколько вам лет, если можно спросить?
Двадцать восемь, я не показывал лёгкое раздражение, которое у меня начал вызывать этот человек. Как говорится, обычно вопросы задаю я, но я не дал ему ввести меня в замешательство, догадавшись о предпосылке вопроса: вы сомневаетесь в моей компетенции?
Маленький человек промолчал. По моим прикидкам, он был ниже меня почти на голову и субтильнее, хотя я и сам ростом и телосложением пошёл не в отца. А вот возраст при первой встрече я определил неверно: в бодром белом свете обсерватории астроном показался мне совсем молодым парнем, но теперь я понимал: он старше меня на несколько лет.
Просто мне очень тревожно, доктор, вздохнул посетитель. Из голоса исчезли намёки на напористость, я немного почитал о вас в сводке о сотрудниках. Ваша основная работа посвящена снам?
Ну, не совсем снам, а физиологическим и биоэлектрическим процессам в коре больших полушарий головного мозга в некоторых фазах сна и способам их медикаментозной
Мне в последние дни снятся очень странные сны, медленно и тихо проговорил он, явно не слушая меня. Да что я ему, толкователь? Хотя, во время рассказа о сне я куда больше узнаю о том, что его беспокоит, по интонациям и его собственным комментариям, попыткам истолкования.
Это и есть то, на что вы жалуетесь?
Да.
Отлично, тогда заполните небольшую анкету и начинайте рассказывать.
Он откинулся на кушетку, снял очки и положил на столик рядом. Задумчиво потёр переносицу. Я вывел на небольшой экран у кресла электронную анкету, пациент заполнил своё имя и некоторые личные данные. Далее последовали вопросы о примерной средней длительности сна в сутки, проблемах при засыпании и подъёме, прерывистости ночного сна, принимаемых лекарствах, пристрастии к алкоголю и прочее в этом духе. И, наконец, мужчина начал подробно, с паузами пересказывать мне свои сны. Иногда ему трудно было формулировать образы словами, он что-то изображал пальцами в воздухе и болезненно хмурился. Это не было озвучено, но я догадался, что он подозревает в качестве причины снов влияние Восхода.
На каком уровне вы живёте? спросил я во время очередной напряжённой паузы.
Уровне? он словно всплыл из неглубокого транса. Двадцатый.
Угу, важно кивнул я, тогда, разумеется, исключены любые причины, связанные с воздействием извне.
При этих словах он шумно выдохнул.
Но мне рассказывать до конца?
Да, разумеется.
Выговориться ему уж точно не помешает. Меня проинструктировали по поводу любых проявлений, напоминающих влияние Восхода, и если кратко, инструкции сводились вот к чему: сообщать обо всём, хоть немного подозрительном. Поэтому я, разумеется, составлю отчёт, а также прогоню все подробности его снов через специальную нейросеть, определяющую ВВВ «вероятность воздействия Восхода». Но я решил напрасно не беспокоить беднягу: то, что мне пришлось выслушивать, не тянуло даже на сюжет для моих собственных галлюцинаций, что уж говорить о грёзах, насланных могущественным внепланетным разумом. Боже, это же просто унылый побочный продукт подсознания перетрудившегося научного работника
При этих словах он шумно выдохнул.
Но мне рассказывать до конца?
Да, разумеется.
Выговориться ему уж точно не помешает. Меня проинструктировали по поводу любых проявлений, напоминающих влияние Восхода, и если кратко, инструкции сводились вот к чему: сообщать обо всём, хоть немного подозрительном. Поэтому я, разумеется, составлю отчёт, а также прогоню все подробности его снов через специальную нейросеть, определяющую ВВВ «вероятность воздействия Восхода». Но я решил напрасно не беспокоить беднягу: то, что мне пришлось выслушивать, не тянуло даже на сюжет для моих собственных галлюцинаций, что уж говорить о грёзах, насланных могущественным внепланетным разумом. Боже, это же просто унылый побочный продукт подсознания перетрудившегося научного работника
А эти лягушата
Младенцы-лягушки, доктор. Они были не детёнышами лягушек, а именно человеческими младенцами с чертами взрослой лягушки.
Допустим. Они смеялись презрительно или скорее вызывающе?
Думаю, всё-таки презрительно. И знаете, как-то театрально, что ли.
Окей, я записал очередную бессмысленную подробность, нужную исключительно для ВВВ-нейросети.
Я выпишу вам седативное, но раз проблем с внезапным ночным пробуждением не возникало
Не успел я сказать, что не буду прописывать ему снотворное, как кабинет залил оранжевый свет. Свет настолько внезапный и яркий, что мне показалось, будто мы очутились внутри гигантского пульсирующего мандарина. А потом раздался голос:
Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Внимание всем сотрудникам Айсберга. Объект «Восход» зарегистрирован в оранжевой зоне. Повторяю: объект «Восход» вновь найден и располагается в оранжевой зоне. Всем сотрудникам основного состава со специализацией от нуля до тридцати немедленно занять свои позиции. Всем сотрудникам запасного состава и с номером специализации больше тридцати немедленно пройти на защищённые уровни. Следуйте инструкциям на информационных табло. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.
Понятное дело, спокойствием тут и не пахло. У меня появилось чувство, будто все мои потроха переложили колотым льдом, как в мясном магазине. Астроном, авророфизик, или кто он там, встал и направился к двери, не сказав ни слова, даже забыл надеть очки. Его лицо побелело, хотя в рыжем свете не столь заметно, и покрылось влагой, как лягушачье брюшко.
Вы в порядке? спросил я, тоже вскочив со стула, схватив со столика очки пациента и догнав его. Точно сможете дойти, куда нужно?
Это мой долг. Идите в укрытие. И молитесь своим богам, или в кого вы там верите.
Что такое оранжевая зона? спросил я напоследок, перекрикивая синтетический женский голос, бесстрастный и властный, нагоняющий жуть.
Он в Солнечной Системе. Как в шестидесятых, бросил напоследок маленький человек, который боялся собственных снов. И я потерял его в потоке других людей, направляющихся наверх, а меня самого увлёк встречный поток: сотрудники со специализацией тридцать один точка ноль, тридцать один точка один, тридцать два и так далее. Мы работали не с Восходом, а с людьми, которые работают с Восходом, поэтому спешили в укрытие. Чтобы потом, когда всё закончится, залечить их телесные и душевные раны, накормить их, поддерживать Айсберг в рабочем состоянии. Если всё это к тому времени ещё будет иметь значение.
Глава 4. Казни
До убежища нас довели стрелочки, замигавшие на каждом повороте. Раньше мне не доводилось пользоваться этим лифтом: он привёз нас на пятидесятый этаж ниже уровня земли. Аварийных лифтов было несколько, а сотрудники внутренней службы безопасности Айсберга старались нас организовать, и всё равно давка была ощутимая. Я, конечно, не из тех докторов, которые оказывают первую помощь, но сумел предотвратить несколько обмороков, просто заставив нескольких людей, выглядевших особенно запаниковавшими, сесть и выпить воды. Когда я приводил в чувство незнакомых мужчин и женщин, приносил им воду из кулера, похлопывал по плечам, а иногда и по щекам, говорил ободряющие слова, мой собственный ужас отступал.
На поверхности, в обычной жизни, мы обо всём узнавали постфактум. Что-то вроде «по докладам учёных, в прошлом месяце Восход подошёл к Земле на рекордно близкое расстояние за последние два года». Это вызывало тревогу, отторжение, как, скажем, сообщение об обширном лесном пожаре или теракте в другом городе. Но из-за истеричного оранжевого света и монотонного робо-голоса у меня было такое ощущение, будто эта хреновина висит у меня прямо над головой. Увлёкшись игрой в Мать Терезу, я чуть не пропустил момент, когда сам был готов потерять сознание. Дело в том, что уровень, куда нас перевели, работал до этого в штатном режиме, и потребовалось некоторое время, чтобы усилить вентиляцию. Тяжело дыша от нехватки свежего воздуха и кисловатого запаха страха, идущего от людей вокруг и меня самого, я плюхнулся на свободный пластиковый стул. Ослабил галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и вспомнил об очках того бедняги, которые второпях сунул в нагрудный карман рубашки.