Сказал сюцай. Яньло повёл его в залу другую,
Надел где шляпу он судьи при переодеванье
С полями вровень с небом (17), как Вселенную большую.
В халат с расшитыми драконами он облачился,
Надел пояс, нефритовый, с окрашенным в кровь краем,
Как будто сам он во Владыку Яньло превратился.
Забили барабаны, о Суде всем возвещая.
«Новый Владыка Яньло шествует»! все завопили,
По сторонам стояли все чиновники приказов,
Которые суд добрых и злых дел всех проводили,
Все писари, как и глашатаи царских указов.
С нефритовой табличкой (18) Сына на помост поднялся,
Поклоны принял он, чиновники что совершили,
Потребовал, чтоб о делах всех в царстве доложили,
Разбором с приговорами он табеля занялся.
Подумал он: «Чудес и удивительных деяний
Рождается здесь много в этих бесовских пределах,
Владыка для судебного дал день лишь заседанья,
И если в срок я не уложусь, не закончу дела,
Ничтожеством меня он посчитает и накажет,
Вот будет-то позор! Тогда мне нужно постараться
Решить дел несколько, чтоб победителем остаться,
«Он молодец», тогда Небесный Царь всем слугам скажет.
И он сказал: «Владыка дал мне день для рассмотренья
Судебных дел. Мне трудные несите (будь, что будет),
Которые лежат уже лет сотни без решенья,
Пусть приговоры станут образцом для ваших судей».
«Лежат четыре дела, и прошло уже лет триста,
Они валяются, и их решить никто не может, -
Сказали судьи, а мы ждём все умного юриста,
Быть может, его разум нам решить дела поможет (19).
Одно: «О казни верноподданных, несправедливой».
Одно: «О каре, злой, её повлёк добрый поступок».
Ещё два: «О захвате власти без всяких уступок»,
«О вынужденной смерти в миг опасности, незримой».
Сюцай все свитки просмотрел и тут расхохотался,
Сказав: «А почему не приняты были решенья?
Виновник до сих пор ведь ненаказанным остался,
Видать, Яньло долго тянул простых дел исполненье».
Он страже приказал всех привести в зал заседанья
Истцов, ответчиков, кто в тех делах упоминались,
Приказ переполох вызвал у всех, кто там собрались,
По Преисподней сразу разнеслось это воззванье:
«Как исстари заведено, Суд Тайный совершался,
А аду и в светлом мире равновесие царило,
За дело Сыма Мао взялся, мир сразу смешался,
На тысячу лет жалобами всё заполонило».
«Доставлены все в суд»! Владыке стража доложила,
«Подайте дело, первое»! судьи распорядились.
Истцы: Хань Син (20), Пэн Юэ, Ин Бу в зале появились,
Ответчики: Лю Бан (21), царица Люй свой лик явила.
Сыма позвал Хань Синя, молвил: «Ты служил Сянь Юю,
Имея чин ланчжуна (23), но не следовал приказам,
Затем Лю Бана встретил, и последовал указам
Его, стал полководцем, в его армии воюя,
Лю Бан стал основателем династии Хань позже
Толкал вперёд, как говорят, его ты колесницу
И в руки подавал ему, когда садился, вожжи,
За что и князем стал, как приближённые все лица.
Но почему поднял мятеж, и казнен был за это?
И отчего подал ты жалобу на господина?
Ведь он тебя благотворил, как собственного сына,
Ты выгоду ещё искал на стороне там где-то».
«Ваше величество, владыка Яньло, уповаю
На вас я, так как ждал три сотни лет я с вами встречи,
О том, что было между нами, я вам объясняю,
С нижайше просьбой призываю вникнуть в мои речи.
Действительно, став, полководцем, милости добился,
Служил ему верой и правдой я, путь пролагая
В горах, где незаметно в Чэньцан (24) войско продвигая,
Я трижды усмирил там царство Цин, как лев там бился.
В Жунъяне князю спас жизнь, взял в плен вэйского Ванбао,
В жестокой битве разгромил войска, большие, Дая
Потом Сэ полонил, удельного владыки Чжао,
Ему прокладывал я путь, врагов всех побеждая.
На севере Ян княжество я усмирил в мгновенье,
Ци на востоке, семьдесят где городов всех пало,
На юге армии же Чу нанёс я пораженье,
Которая из двести тысяч солдат состояла.
Убил Лун Цэ я, знаменитого там полководца,
Дорогу среди неприступных скал войскам проложил,
В горах Цзюлишань, засады у десяти колодцев
Устроив, чускую я армию всю уничтожил.
Послал после чего шесть генералов за Сян Юем,
И принудил его принять смерть возле переправы
Уцзян Чёрной реки, так он погиб, со мной воюя,
Жесткое то было время, и такие нравы.
Казалось мне, что подвиги меня так обессмертят,
Казалось мне, что подвиги меня так обессмертят,
Мне, сыновьям и внукам принесут богатство, славу,
Все блага должен получить был я тогда по праву,
Не думал я, что гибель и несчастья меня встретят.
Не мог я знать, когда всей Поднебесной царём будет
Лю Бан, и Хань династии положит основанье,
То все мои заслуги, прежние, сразу забудет,
И, отстранив подальше от себя, понизит в званье.
А дальше больше. Государыня Люй с Сяо Хэ вместе
Придумала коварный план, расправиться со мною,
Оклеветав меня. Царь ей поверил, и судьбою
Так стала моя гибель, меня казнили на месте.
И как мятежника меня за это осудили,
Не пожалели даже полководческого дара,
И даже род мой в поколеньях трёх весь истребили.
На мне вины нет, и за что жестокая мне кара?
Уж триста лет душит меня в аду эта обида,
Прошу, Владыка, всё исправить судом, справедливый,
Никак от прошлого картин не избавляюсь вида,
От этого бываю я всегда нетерпеливым».
«Уж если ты действительно воякой бывал смелым,
О бунте же не мыслил, выгоды не искал где-то,
То почему никто не мог дать доброго совета
Тебе, чтоб ты мог казни избежать ходом, умелым?
Тебя так просто обманули и оклеветали,
Как будто не в своём уме тогда ты был, а где-то,
И взяли просто, будто бы младенца спеленали,
И на кого намерен жаловаться ты за это»?
«На полководца Куай Туна, тот сказал угрюмо, -
Он меня предал». Сыма сразу же распорядился
Позвать того, как только Куай Тун там появился,
Спросил его владыка: «Скажи нам, о чём ты думал?
Хань Синь сказал, что был ты с ним, а что потом случилось?
Ты с полдороги убежал, долг свой не выполняя»?
Сказал тот: «Всё не так! Картина была там иная,
И всё совсем не так, как говорит он, получилось.
Дело не в том, что я на полпути его оставил,
А в том, что он не слушал моего совета,
Свои он мненья и решенья выше других ставил,
На вызов не всегда найти мог нужного ответа.
Когда Хань Синь прогнал из княжества Ци Тянь Гуана,
То я послал в Лоян (25) Лю Бану сразу же прошенье,
Где требовал ему дать титул князя без обмана,
Но ханьский царь разгневался, не дал своё решенье.
Он закричал: «Ублюдок! Он стать князем уж мечтает,
Когда Чу не повержена в прах. О себе печётся,
Не доведя сраженье до конца, лавры желает
Уж получить, мне с таким трудно в будущем придётся».
В то время Чжан Цзыфан был сзади и шепнул на ухо:
«Мой государь, когда берёшь кого-то в услуженье,
О крупном помни, к мелочам имей пренебреженье,
Дай, что он просит, и не отдавайся спорам, слухам».
Сказал царь: «Истинный муж титул, настоящий, носит,
А не поддельный»! Приказал составить тут бумагу,
Чтобы ему титул князя всех Трёх Ци (26) дать за отвагу,
Добавил окруженью: «Герой титулов не просит».
Я понял, что к Хань Синю царь отнёсся с подозреньем,
И что когда-нибудь ему припомнит это мненье,
Тогда и сделал я Хань Синю то предупрежденье,
Чтоб он против Лю Бан срочно начал выступленье,
Соединившись с Чу, империю бы на три части
Смог разделить, и сам в одной бы части там остался,
Тогда реальная была бы сила в его власти,
Тогда бы только за себя в бою б он мог сражаться».
Но он сказал: «Когда я принял войско у Лю Бана,
Друг другу дали клятву мы не предавать друг друга,
Поэтому хочу вести дела с ним без обмана.
Хотя и ненавижу его подлую супругу.
Я убедить его раз множество ещё пытался,
И говорил, что на его разумность уповаю,
Но он на уговоры никакие не поддался,
Сказал, что на предательство его я подбиваю.
Расправы испугавшись, сделал вид, что не в себе я,
В места, родные, убежал, и там я схоронился,
Когда Хань Синь Чу разгромил, уже войск не имея,
Стряслась беда, но уже поздно спохватился».
Сыма после рассказа тут к Хань Синю обратился:
«Ты не послушался Куай Туна, в чём причина?
Если б послушался, то, может быт, бы сохранился,
То стал царём бы, и над царством Трёх Ци господином».
Ответил тот: «Мне нагадал маг Сюй Фу предсказанье,
Что проживу всего я семьдесят два полных года,
И буду в славе жить, в почёте у всего народа,
Вот почему я не поднял против царя восстанье.
Мог ли предполагать я, что погибну рано?
Мне тридцать два лишь года было, и меня убили».
Тут Сыма приказал Сюй Фу искать всем неустанно,
Его быстро нашли и к судье препроводили.
Сказал ему он? «Ты предрёк Хань Синю жизнь, благую,