Мои веки мгновенно оторвались друг от друга, силясь натянуться чуть ли не до лба.
Ч-что? Сглотнув пересохшее горло, уточнил у строгого наставника Я.
А то, пора парень, ты думал, что все смены подряд будешь дурака валять? Строго рокотал Нико, накренив голову на бок.
Да почему дурака то? Возмущенно соскочив с койки, переспросил Я.
Ну, сколько ты уже на нашей станции? Уняв излишнюю строгость, обратился он ко мне, не ответив на вопрос.
Я призадумался, высчитывая цифры в голове, разница здесь была планетарной.
Четыре дня по земным часам. Апеллировал я, озирая прикованные к нам взгляды.
Ну, вот и славненько, теперь давай в багажный отсек мигом, и снаряжайся в выходной скафандр, отказы не принимаются, будешь припираться салага, отправлю в одних трусах понял? Отчеканивал каждое слово он, точно генерал мира.
Вас понял! Уныло скрипя зубами, декламировал я, уплывая в багажный отсек.
Если говорить в общем, то наше космическое около орбитальное судно, размером не превышает двух автобусов в длину, и трёх в ширину, состоит из главного зала с панелями управления и прочей аппаратурой, из двух клозетов, столовой, небольшой фермы с теплицами, и конечно из багажного отсека, он же и выход в открытый космос, как тамбур, или сени. Всего конечно я еще узнать не успел, но подготовку, теорию, я старался проходить вдумчиво, ведь мне двадцать один год, на дворе сейчас две тысячи четыреста сорок седьмой год и пора бы уже на чем то остепениться. Я подлетел к массивной двери, запиралась она намного дотошней всех прочих, у ее основания было восемь внешних запоров, четыре из которых в главном зале, и четыре в багажном отделении, также стоит упомянуть и про внутренние языки двери, которые являются контрольными, и которые напрочь запирают багажное отделение. Перед тем как откроется багажное отделение, в его нутре предварительно проведется дезинсекция разогретыми парами, и у выходного люка в открытый космос, будет генерироваться силовое поле, дабы окончательно уменьшить риски разгерметизации и попадания немыслимых доз радиации внутрь космического корабля. В общем вся операция, которая явна нашему вниманию, и которая нашему глазу не видна, выполняется в процессе пяти-семи минут, за это время можно заказать кофе в автомате или заточить тюбик с молотой говяжьей тушенкой и картофельным пюре. Наконец за дверью завершились пыхтенья, шипенья и статичный гул, автоматизированная дверь растворилась, но растворилась не в том отношении что исчезла, а то, что открылась, просто архаизмы звучат лаконичнее, а особенно в нашем преуспевшем веке. В багажном отделении зачастую мрачно чтобы не потреблялась драгоценная и небезграничная энергия, однако при открытии двери, с четырех углов отделения зажигаются тусклые оранжевые лампочки. Одна стена багажного отделения занята стеллажом с разношерстными запчастями, запасками и прочими заменителями, вторая стена держит на себе шесть мощных скафандров, высокотехнологичных, от весьма популярной компании "ДжиЭль", третья стена, одновременно вгоняет в ужас, и с невероятной скоростью увеличивает обмен веществ, как некогда подшутил Станислав, эту стену новобранцы называют стеной плача, ибо в её трёх отверстиях, торчат три толстых, мощных, нановолокнистых троса из графена, в чьих руках и будет моя жизнь когда я выйду за пределы корабля. Работают эти тросы незатейливым образом, по принципу пылесосов середины двухтысячных, ты его тянешь, он тянется, остановишься, он вперед больше не пойдет, но и назад не двинется, чтобы вернуться, нужно вроде на себя с усилием дёрнуть, короче, за что купил за то и продаю, я сейчас рассказываю все это с беглых слов Станислава. Время идёт и Нико настоял, чтобы я скорее снарядился. Скафандр был действительно тяжёл, по фасону, он разительно отличался от комбеза, который был сейчас надет на мне, состав скафандра был более продвинутый, и вроде как "умный". Что радовало, скафандр находился на эком кронштейне, который как бы поддерживал его, в тот момент пока я в него залезаю, потому что он действительно неподъемен для взрослого человека, требовалась техническая сила. Я занырнул в голубую ёмкость с конечностями, и теперь мне необходимо лишь дёрнуть тумблер, чтобы кронштейн отпустил свою тяжкую ношу, переложив ее на меня, но одному корячиться в этом легком деле не пришлось, в помещение вошел Ник.