День восьмой. 31 декабря
Утро. Звонок вахтенного заставил меня чуть ли не подпрыгнуть на диване. Вокруг темно, только ночник из спальни едва освещает каюту. Это я специально оставил его включенным там по многолетней привычке подскакивать ночью по любому звонку. Ведь в темноте, со сна, подскочив на кровати, можно и ноги переломать, а тут всегда свет, который помогает сориентироваться, и ты уже знаешь, куда бежать и что делать.
Видно, перед самым рассветом я все-таки провалился в глубокий сон, потому что спать хотелось по-страшному. Но, преодолев страстное желание послать всё к черту, я поднял трубку:
Алё едва выдавил я из себя хриплым голосом, таким, будто я миль сто прополз по пустыне Сахара.
Доброе утро, чиф, послышался бодрый голос вахтенного моториста, семь часов.
Спасибо, Марк, уже отчетливее ответил я и повесил трубку.
Вставать не хотелось. Я так пригрелся на этом мягком диванчике, продавленном телами не одного десятка стармехов, что вылезать из него не было никакого желания. Но, преодолев минутную слабость, заставил себя скинуть теплую куртку, в которую обернулся во сне, как в кокон, и сел.
С трудом приоткрыв глаза и протерев их кулаками, усилием воли заставил себя встать и пойти в спальню, где снял уже порядком провонявший пòтом комбинезон и прошел в ванную комнату.
Пароход был огромный, поэтому конструкторы не поскупились на удобства для стармеха. В ванной комнате были и туалет, и умывальник, и что самое удивительное в ней располагалась двухметровая ванна, которая имела три крана, один из которых был с забортной водой. То есть какой-то проектировщик побеспокоился даже о том, чтобы «замученный» работой стармех, устав от трудов праведных в тропиках, мог лежать и расслабляться в этой красоте, а не переться черт знает куда, в какой-то там бассейн, который, кстати, находился на этой же самой палубе, метрах в двадцати пяти.
Ну, ванну мне принимать было не надо, а вот в душе я ополоснулся с удовольствием. Побрился и, растеревшись докрасна свежим белоснежным полотенцем, вернулся в спальню.
Одежду я развесил на вешалках в шкафу как только заселился в каюту, поэтому, выбрав серые брюки с рубашкой, оделся, посмотрел на себя в зеркало и спустился в кают-компанию. Сегодня, в преддверии Нового года, надо выглядеть прилично.
В кают-компании уже завтракали штурманы, сидевшие за своим, штурманским столом, второй и третий механики с электромехаником, для которых тоже был свой стол, а для меня, капитана и старпома сбоку, у широкого окна, располагался отдельный стол.
Пожелав всем доброго утра и приятного аппетита, я устроился на своём месте рядом со старпомом.
Подбежавший Руперт поставил на стол небольшой чайник с кипятком, тарелочку с только что обжаренными тостами и поинтересовался:
Чиф, вы будете пить чай или кофе?
Чай, соблаговолил ответить стармех, который был потревожен следующим ненавязчивым вопросом:
Чиф, а что бы Вы предпочли? Яичницу или омлет с беконом?
Омлет, удовлетворил любопытство мессбоя стармех и принялся намазывать на горячий тост жидкий сыр.
Не успел он завершить этот процесс, как перед ним уже стояла тарелка со шкворчащей яичницей и обжаренным беконом.
Налив себе кипятку и размешав в нем пакетик черного чая с кардамоном, стармех немного отодвинулся от стола, осмотрел присутствующих и, приподняв белую фарфоровую чашку, пожелал всем:
С наступающим Новым годом, господа!
Тебя так же, дед, опустил меня с небес Олег. Как вчера закончилась работа? Я что-то не дождался её окончания и вырубился.
А что было ждать? Ложился бы и спал. Печать у меня есть, так тебе и беспокоиться не надо, лишнего я не подпишу. Свою задачу я знаю. И все мы знаем, что третьего придет вся эта блотня и начнет нам пудрить мо́зги. А пока есть время, надо всё сделать в лучшем виде, и, чтобы развеять сомнения Олега, добавил: После нуля закончили работу.
Вахтенный мне об этом доложил, отреагировал на эту информацию Олег и, посмотрев в мою сторону, усмехнулся: А может, ты, дед, зря так стараешься?
Почему это зря? не понял я старпома. Мне даже стало как-то обидно за такое отношение к моей работе и стараниям, которые я приложил.
А потому и зря, еще шире улыбнулся Олег. Конец света в полночь наступит. И он весело осмотрел присутствующих.
По какому это такому времени он наступит? шутливо переспросил его Евгенич.
Я думаю, что по Гринвичу, так же шутливо продолжил старпом.
А вот и нет, перебил его я и уверенно закончил: Он должен наступить в полночь по мексиканскому времени. Но не наступит.
Почему это не наступит? так же делано удивился старпом. Во всем мире наступит, а у нас не наступит. Ты что, телевизор не смотришь или газет не читаешь? Олег иронично смотрел на меня.
Вот-вот, подняв указательный палец, посмотрел я в сторону старпома, об этом как раз меня и спрашивал мой внук, когда я уезжал из Владика.
И что же ты ему ответил? Это уже заинтересовался Евгенич.
А то и ответил, уже по-английски продолжил я, чтобы всем было понятно моё объяснение, что рассказал ему правду.
Какая же это может быть еще правда, которую мы не знаем? всё не унимался Евгенич.
А вы что, не знаете? Я с хитрецой осмотрел окружающих меня механиков и штурманов, и даже Руперта, который при моих словах выглянул из буфетной, и загадочно продолжил: В Мексике две тысячи лет назад жил очень способный каменотес. Всё бы у него было хорошо, но он очень любил выпить. Жрецы же, хоть и знали об этой его страсти, провели с ним воспитательную беседу, а когда он понял всю важность момента, то поручили ему вытесать из камня вечный календарь. Я оглядел заинтересовавшихся слушателей и продолжил: Каменотес принялся за работу и начал делать этот календарь. Но работа была такой тяжелой, что однажды он не выдержал трудностей и напился их местной водки, чтобы расслабиться, а на следующий день не вышел на работу, потому что у него сильно болела голова. Жрецы из-за этого на него разозлились, поняв, что никакие меры общественного воздействия на этого каменотеса не подействовали, и отрубили ему голову за нарушение трудовой дисциплины. Так что календарь было доделывать некому. И поэтому записи на этом календаре прекратились на дате 31 декабря 1999 года. Я иронично осмотрел внимательно слушающих меня окружающих.
Не ожидавшие такого окончания рассказа, все дружно расхохотались.
Дождавшись, когда смех прекратится, я объяснил:
Не верите? Я осмотрел улыбающихся штурманов и механиков. Вот и внук мне тоже не поверил и только сказал, что дедушка всегда шутит, поэтому ему верить не стоит.
Да, Михалыч, вытирая слезы и всё еще смеясь, выдавил из себя старпом, а я уже повелся на твою байку. Ну, думаю, вот как дед знает историю.
Ну а я тем временем покончил с омлетом и посмотрел на Евгенича:
Евгенич, что-то я сегодня никакой после этой ночки, скорчив жалостную гримасу на лице, посмотрел я на него. Пойду-ка посплю часиков до двух. А ты меня подними, и мы домой тогда позвоним. Там как раз наши начнут встречать Новый год. Настроишь нам телефон, Олег? Это я уже обращался к старпому.
Конечно, Михалыч, все ещё смеясь, ответил он на мою просьбу. Конца света же не будет, поэтому и телефон работать будет.
Подниму, Михалыч, понял моё состояние второй механик, иди спи. Я тебе позвоню, пообещал он, а я, с трудом поднявшись со стула, побрел в каюту.
После завтрака, сытно поев и расслабившись в тепле кают-компании, я почувствовал такую усталость, что, едва раздевшись и прикоснувшись к подушке, моментально провалился в глубокий сон.
Ровно в четырнадцать мне позвонил Евгенич.
Михалыч, вставай, Новый год приближается, как всегда неторопливо, пробубнил он в трубку.
Спасибо, Евгенич, бодро отреагировал я на его звонок. Сейчас ополоснусь, и пойдем к чифу.
А он уже ждет нас на мостике, успокоил меня Евгенич, так что особенно не торопись.
Добро, согласился я с ним и прошел в ванную комнату умыться.
Быстро сполоснув лицо и почистив зубы, я оделся и вышел из каюты.
Дверь в каюте второго механика была открыта, и я громко крикнул:
Евгенич! Пошли!
Из каюты тут же вышел второй, и мы вместе с ним поднялись на мостик.
Это сейчас, на современных судах, все компьютеры и прочие передающие устройства размещены в небольшой нише на ходовом мостике, только отгороженной от него плотной шторкой. А «Фредерике» был не такой. Оборудование было размещено в радиорубке, которая располагалась как раз перед входом на мостик.
Дверь в радиорубку была открыта, и я увидел старпома, который в ожидании нас курил.