Она же чистая, что ее тереть каждую неделю? Спросил он, проходя к крану с водой на кухне. Александр молчал. Почему сегодня уборка, а не в субботу. Александр не спешил отвечать. Когда Сергей взглянул на него, то даже расхотел разговаривать, подумав, что что-то случилось.
Зачем Вы это делаете каждую неделю. Можно же пропустить раз. Сергей заметил, что чайник на плите горячий и немного подумав, отложил тряпку и достал свою чашку.
Нельзя вдруг ответил Александр.
Вы так любите чистоту. пытался завязать разговор Сергей. Александр молчал, слезая с табурета на пол и подходя к крану, чтобы помыть тряпку.
Я терпеть не могу убираться Вдруг тихо произнес он, подставляя грязную тряпку под струю воды
Не понял. Сказал Сергей, присаживаясь за стол и наливая чай в стакан.
Вы убираетесь так тщательно каждую неделю. Вы не бедный человек и могли бы нанять кого-нибудь для этого раз терпеть этого не можете.
А по-твоему надо делать только то что нравится. -
Нет. Но лучше делать то, что лучше получается, в чем ты профессионал, а простую работу отдать тому чье время стоит дешевле, и кто будет делать ее также и с тем же результатом. Александр взял тряпку и пошел к окну поднимая старые щеколды и пуская прохладный воздух августа в комнату.
В общем, ты за разделение труда? наконец тихо заговорил он.
Ну да. Да и не только я, но и все человечество. Так эффективней.
Что так?
Эффективней. Можно сделать больше за единицу времени.
Да. И что.
Что, что?
Ну сделаешь ты больше чего-то за единицу времени и что?
Заработаешь больше денег и сможешь или купить что-то из нужных тебе вещей, или купить время для отдыха, то есть отпуск.
И что?
Не понял. Что значит, что?
Ну, купишь ты себе еще один телевизор или модные кроссовки. И что?
Ничего. Будешь чувствовать себя счастливее. -Сергей хотел разговора.
От чего. Что купил новые кроссовки. Так у соседа круче и скоро твои устареют. И что делать будешь.
Понятно. скучно проговорил Сергей, опустив взгляд в бегающие по кругу чаинки в стакане. Знаю я эту теорию, знаю все что вы скажите. специально как можно скучнее заговорил он. И что теперь? отказаться от всего, что дает цивилизация? Ради чего? К чему вернемся?
Что значит вернемся? А мы от чего-то ушли.
Как? Как бы да. Еще сто лет назад электричества не было. Транспорта не было. Спать ложились, как солнце садилось. Человек рождался и умирал ничего не увидев, часто очень рано. Прожив тяжело и горько. Вот от этого мы ушли. Александр молчал, продолжая протирать окно.
Ты прав. Тяжело жили. А сейчас легко? Правда? Так что так много наркоманов и самоубийств? У тебя много знакомых счастливых людей? Вот так, чтобы радость в сердце хотя бы три раза в день приходила. Кушать мы садимся три раза в день, а радуемся по-настоящему сколько? Сейчас люди несчастны также, только по другому поводу. Как говорится «радость в сравнении горе в сравнении» Человеку часто было плохо потому, что он видел, что другой лучше живет. Так, и сейчас так часто бывает. Это же и есть главный механизм счастья. Счастлив от того, что обладаешь чем то, что возвышает тебя над ближним. Или я не прав. Только честно.
Ну, да, но. Начал было Сергей.
Раньше у людей даже возможности было очень мало чтобы что-то изменить, а так теперь и знание, чтобы осознать проблему, и возможности, чтобы сделать изменения есть, а несчастных людей много. И все по старой схеме. «радость в сравнении и горе в сравнении» и полная инертность во всем, включая мелочи. А ведь ничего кроме мелочей в их жизни нет. Если честно себе признаться ни больших желаний, ни сильных чувств иметь не могут. Вот наркотики дают эти сильные чувства поэтому популярны и не ломают существующее устройство вещей, поэтому их пытаются легализовать. Утилизация человеческих чувств и эмоций с минимальной опасностью что-то изменить в современном устройстве общества и человека. А попытки изменить общество сводится, как правило, к перераспределению накопленных богатств или власти между людьми.
Я терпеть не могу убирать квартиру. Продолжал Александр заканчивая с окном.
Как? С удивленной улыбкой спросил Сергей. Зачем же Вы это делаете каждую субботу, да еще так тщательно?
Выполнение работы ради самой работы это упражнение, которое практиковали еще древние школы индийцев. Я не люблю это делать, но выполнение этого скучного и примитивной труда дает мне материал для самонаблюдения и работы.
Как? С удивленной улыбкой спросил Сергей. Зачем же Вы это делаете каждую субботу, да еще так тщательно?
Выполнение работы ради самой работы это упражнение, которое практиковали еще древние школы индийцев. Я не люблю это делать, но выполнение этого скучного и примитивной труда дает мне материал для самонаблюдения и работы.
Так значит если я пойду и уберу свою комнату, я как бы тоже сделаю упражнение? с легкой издевкой проговорил Сергей.
Смотря как ты это сделаешь.
В смысле? Слева направо или справа налево?
А ты изменился за эту поездку домой. Слегка улыбнувшись сказал Александр, не глядя на Сергея.
Если ты сделаешь это стараясь осознавать, то что ты делаешь, если не позволишь своим мыслям расползаться в разные стороны, то очень может быть ты почувствуешь что-то.
Понятно, это все ваши сектантские штучки.
Христианство тоже поначалу имела форму секты. А теперь по-другому.
Пристрастие людей к разным формам наркотиков было всегда и у всех народов в той или другой форме. Решил не останавливать разговор Сергей. Значит это не новая проблема.
Александр Иванович замолчал моя тряпку и уходя на кухню чтобы вылить воду.
Наверное да. Но когда государство было заинтересовано в сильных людях оно боролась с этим, а не поощряло. А сейчас, что во многих странах происходит. Опиумные войны в Китае устраивали те, кто не был заинтересован в людях. Но я сейчас не об этом. Если бы люди имели силу, они бы умели самостоятельно противостоять этому. Каждый внутри себя. Но, как правило человек понимает какой-то частью себя, что этого делать не надо, а сопротивляться этому в себе сил не имеет.
А еженедельная уборка квартиры даст человеку эту силу. Попытался пошутить Сергей.
Александр Иванович замолчал, и Сергей заметил, как изменилось его лицо.
Осознанная цель дает возможность эту силу приобрести. Но это трудный путь. Освобождений от самообмана. Он замолчал.
Вот ты заметно изменился всего за неделю. Он закрыл окно и осмотрел комнату, кладя тряпку в сторону и вытирая руки.
А что стало причиной этому. Ты вдруг заметил цель, которую хотел бы достичь. И все. Может это начало. -он замолчал, унося грязную воду на кухню.
А может, и нет. Услышал Сергей последние слова Иваныча.
Сегодня мы идем на новоселье. Как я понимаю ты поэтому приехал раньше, он опять замолчал.
Или ты еще не решил окончательно.
Решил. Почему нет, вырвалось само у Сергея хотя сомнения никуда не делись.
Ну и хорошо, донеслось с кухни. Значит в 6 часов вечера. Ну, а где, ты помнишь.
Неприятно понимать, что ты трусишь и не можешь выбрать. Именно понимать, ловить самого себя за руку. Честно признаваться в этом и терпеть это оцепенение и тяжесть во всем теле которое возникает в такую минуту. Не отрицать, что он, этот страх, есть, не бравировать и не смеяться над ним ни в коем случае. Именно от того как ты поведешь себя с этим страхом, воспримешь ли его всерьез и стиснув зубы оставишь в себе какую-то часть, свободную от него, или он захватит тебя и будет врать, что ты его победил или его этого страха и вовсе нет, а это тяжелые обстоятельства заставляют тебя так поступать. Оправдаешь ли ты его или найдешь в себе часть свободную от него и поверишь ей, этой маленькой и слабой, но чистой частичке самого себя, которая просто есть. Именно это отличает труса от сильного и именно это будет отличать тебя от других, которых страх смог обмануть.
Сергей не смог сделать ни того ни другого и быстро убравшись в своей комнате он лег на диван перед телевизором и просто уснул. Так было проще. Проснулся он четверть шестого и, хотя идти было минут пять он собрался, выпил воды и закрыв обе двери на ключ, не спеша, пошел вверх по улице. Широкая улица с трамвайными путями посредине поворачивала направо, но Сергей повернул налево в крутой переулок, где раньше был монастырь, с которого все и началось. Пройдя немного, он остановился, и почувствовал, как что-то непонятное наполняет его. Вокруг никого не оказалось, и он остановился между двух старых купеческих домов и даже не замечал, что у кованного крыльца припаркован красный автомобиль, а из открытого окна вырывается на улицу белая занавеска за которой слышны голоса детей.
А может и тогда, много лет назад, было открыто это же окно, и занавеска выхлестывала из окна, и другие дети смеялись от радости за ней. А он стоял и видел уже не только стены в четыре кирпича толщиной с аркой во двор и нехитрые, но такие понятные узоры над окнами, а тех давних людей. Он прошел дальше и в который раз остановился возле таблички на которой было написано, что в давнем 1609 году это здание построил купец Афанасий Осипов. Белые с широким крыльцом палаты и сейчас смотрелись празднично и торжественно, а тогда в октябре 1609 года, когда выпал первый снег и укрыл грязь земли люди, шедшие из церкви монастыря, деньги на которую дал он же купец Афанасий Осипов, останавливались полюбоваться на эту дородную барыню в белоснежном меху на плечах вокруг резного кокошника над вторым этажом. И дым из труб и пламя свечей у окна далеко были видны над Ильинской горой, а может и с другого берега реки. И в деревне, что в верстах трех вверх по Волги выходил крестьянин из избы, в которой часто и окон то не было, и видел тот огонек, да храмы на горе и вера в красоту и порядок оживала, делая трудную жизнь спокойней. И наступающий вечер, и августовская прохлада с Волги, и одинокий удар колокола в монастыре превратил улицу в город на картинах Славинского с его фантастическим реализмом.