Но последнее донесение агента «Рахманкул» изменило его решение.
По традиции, установившейся в отряде, офицеры рассаживались за столом «без чинов». За два месяца, проведённых в походе, офицеры отряда успели хорошо узнать друг друга и подружиться. Среди туркестанцев в ходу были отношения боевого братства. А офицеры отряда, за время похода отряда стали друг для друга почти родными и чувствовали себя одной семьёй.
В Русской Армии со времён Петра Алексеевича, было заведено перед принятием важного решения обсудить его на собрании офицеров. Чтобы старшие своим авторитетом не давили на младших, на Совете сначала выступали младшие, затем по возрастанию старшинства, все остальные. Каждый офицер высказывал своё мнение и выслушивал своих товарищей. Поэтому приказ Командира воспринимался, как результат общего решения. Сегодня офицерам Отряда предстояло принять нелёгкое решение, что следует предпринимать дальше?
Господа! Наша выжидательная позиция не дала результатов. Кокандское войска после гибели Алимкула не покинули город. Как сообщают мне надёжные люди в городе, наследники Алимкула в Коканде, занятые дележом наследства, отказали ташкенцам в помощи, посоветовав полагаться лишь на собственные силы и на волю Аллаха. Но неожиданно, в городской управе возобладала партия войны, которая послала делегацию к Эмиру Бухарскому, обещая ему перейти в его подданство, в обмен на военную помощь против нас. Сегодня мною получены надёжные сведения, что бухарский эмир созывает со всего Бухарского ханства боевые силы и собирает в Уратюбе громадную армию, а сам уже выступил с регулярными войсками из Самарканда с целью выручить Ташкент и установить над ним свое влияние.
Наше дальнейшее бездействие поставит нас в положение между «молотом и наковальнею», когда из Самарканда появятся тысяч сорок бухарцев, а в Ташкенте будет сидеть гарнизон из пятнадцати тысяч кокандцев.
Какие будут предложения? Прошу высказываться.
Поручик Шорохов (впоследствии генерал) :
Я предлагаю вдвинуться навстречу Эмиру и разгромить его в полевом сражении. Думаю, что кокандцы не станут преследовать нас на землях эмира и останутся сидеть в городе, пока не высосут из него все соки.
Спасибо, Пётр Михайлович.
Ротмистр Вульферт (впоследствии генерал-майор) :
Считаю, что надо брать город. Наш отход от него будет воспринят всеми, как отступление. Это нанесёт непоправимый ущерб престижу России в Туркестане. Я за штурм господа!
Штабс-капитан Абрамов (впоследствии генерал-лейтенант):
Город надо брать.
Майор Делакроа:
За штурм.
Подполковник Краевский:
Разрешите напомнить, господа, из Чимкента 23-го апреля 1865 года мы вышли с отрядом из 8-ми рот пехоты, 2-х сотен казаков, при 10 орудиях, Отряд насчитывал около 1300 штыков и сабель при 10 орудиях. позже, уже во время осады Ташкента к нам подошли ещё две роты пехоты и два орудия.
Из этих сил нужно отнять гарнизон крепости Ниязбек, расположенной в 30 верстах от Ташкента, оставленный для отвода воды от города. Нужно отнять гарнизон укрепления Сарытюбе, как промежуточного опорного пункта. Часть сил придётся выделить для охраны обоза. С учётом потерь от боя с муллой Алимкулом, в дело мы сможем задействовать примерно тысячу штыков и сабель. Не густо, но ведь мы Туркестанцы. Врагов будем считать после победы. Предлагаю штурмовать.
Подполковник Жемчужников:
Думаю, что враг не ждёт штурма. Дисциплина в городе плохая. Эх, господа, как говорится: «или грудь в крестах или крест на репутации». Я за штурм.
Черняев:
Господа! Я рад, что Вы настроены не посрамить Славу русского оружия. От Вас не скрою, что рассчитываю па помощь горожан, уставших от пребывания кокандцев. Кокандцев необходимо вытеснить из города, и превратить Ташкент в наш опорный пункт на территории Средней Азии. Значит, будем брать город, господа! Попрошу только об одном берегите людей.
Священник Малов (впоследствии протоиерей, имеющий митру и орден св. Анны 1-й степени, первый настоятель Ташкентского военного Спасо-Преображенского собора):
Помолимся, Господа!
Вознося вместе со своими боевыми друзьями молитвы о ниспослании им Победы, генерал Черняев держал в кармане приказ от военного министра с запрещением «отваживаться на штурм в виду недостаточности находящихся в его распоряжении сил».
Помолимся, Господа!
Вознося вместе со своими боевыми друзьями молитвы о ниспослании им Победы, генерал Черняев держал в кармане приказ от военного министра с запрещением «отваживаться на штурм в виду недостаточности находящихся в его распоряжении сил».
Но генерал Черняев, был Туркестанцем. Грубую силу он, как и принято на Востоке, всегда сочетал с дипломатией. За время, осады он наладил прочные связи с торговой верхушкой городской знати, которая тяготилась гнетом феодального Коканда и стремилась под защиту Российского императора. Принимая решение о штурме, русский генерал твердо рассчитывал если не на прямую поддержку, то, по крайней мере, на гарантированный пассивный нейтралитет торгово-ремесленного городского посада.
Ночью 15 июня начался штурм Камеланских ворот города. В два часа ночи, или, если хотите, в два часа утра, сняв, без шума сонных часовых, внезапной ночной атакой, и раскрыв ворота, начался штурм города.
Если читать боевые донесения о ходе штурма, то перед глазами возникает красочная картина, как, разделившись, на несколько отрядов, по сто пятьдесят двести солдат с одной или двумя пушками, эти «штурмовые группы» совершали боевые рейды по улицам города, от ворот к цитадели и обратно. В ходе этих маршей, роты огнём и штыком прокладывали себе путь к Славе, разгоняя толпы противника, захватывая пушки, оружие и разрушая баррикады. Русские отряды с шумом вытесняли воинов Кокандского хана из крепостных укреплений и цитадели. Постоянные манёвры штурмовых отрядов, создавали впечатление у защитников города об неисчислимых силах русских полков.
Все восточные города похожи друг на друга. Не имея надёжных проводников, в паутине городских кварталов несложно и заблудится. Невольно вспоминается знаменитый фильм Гайдая, в котором герой мечется по улицам восточного города в поисках заветной Аптеки.
А теперь, добавьте к герою для сопровождения сотню-другую солдат, и усильте картину громом выстрелов, шумом, криками и топотом сотен ног, поднимающих тучи пыли.
А теперь, посмотрите на эту картину боёв в городе, глазами его ошарашенных защитников и горожан, сидящих в своих домах, и рассчитывающих лишь на помощь Аллаха..
Взрывы и выстрелы гремят со всех сторон. В клубах пыли и дыма по улицам проносятся возбуждённые толпы солдат, безостановочно стремящиеся к только им, одним известным, целям. Вскоре появляются не менее шумные толпы кокандских сарбазов, то ли убегающих от русских, то ли преследующих их. Затем из узких проходов улиц, неизвестно откуда появляются все новые группы солдат и так же стремительно исчезают неизвестно куда.
Отчаявшись не только разгадать цель этих хитрых манёвров, но и даже попытаться сосчитать силы русских, кто-то из кокандцев, мужественно и очень своевременно крикнул:
Предали! Окружают! За что боролись? Спасайся, кто может!
Очевидная логика происходящего, сразу внесла ясность в светлые головы воинов Кокандского хана. Почувствовав себя лишними на этом «празднике жизни», они организованно бросились к свободным воротам, бросая пушки, знамёна и оружие.
К вечеру истомлённые роты собрались у стен опустевшей ханской ставки. Солдаты с искренней радостью обнимали своих товарищей, которых искренне считали пропавшими и погибшими в этой мясорубке.
К вечеру из тысячи солдат, пошедших утром на штурм города, после безостановочных боёв на баррикадах в теснинах узких городских улиц, у стен цитадели, с трудом, собралось всего чуть больше девятисот человек, измученных своими подвигами.
Глянув на своих солдат, валившихся с ног от усталости, Черняев принимает единственно верное и, безупречное с точки зрения военного человека, решение. Он приказывает поджечь прилегающие к ханской Ставке дома. Как знать, возможно, в ту минуту перед его глазами, как пример, стоял опыт одного французского императора. Оградившись от возможной ночной атаки надежными стенами, захваченной ханской ставки, и, обезопасив себя от внезапного нападения стеной огня, солдаты всю ночь, набирались сил для продолжения боя.
Ваше превосходительство! Кажись, делегация.
Караульный солдат, стоящий у зубца стены цитадели, показал рукой в сторону города.
Генерал Черняев выглянул за стену. Через выгоревшую за ночь площадь к цитадели приближалась группа горожан. Двигались они неторопливо и степенно, всем своим видом высказывая миролюбие своих намерений. Солдаты отряда, прервав завтрак и, перестав умываться, в одних рубахах высыпали на стены, с интересом ожидая, что же принесет им появление делегации.