Я равнодушно смотрю на него:
Штрафуй, Артем.
Он еще ближе подходит ко мне, практически зажимая меня в углу:
Штраф будет серьезным. Чтобы ты тоже имела представление о серьезности своей работы.
Я уже давно потеряла интерес к этой работе, чтобы бояться штрафов. В последний раз Артем штрафовал меня за грубость по отношению к клиенту. Тогда мне попался странный тип, который, потеряв контроль над собой, ударил меня по лицу.
Мне часто попадались извращенцы, любящие БДСМ и доминирование, но тут было другое. Он обозвал меня грязной шлюхой и ударил по лицу, заставив выметаться. Он даже не прикоснулся ко мне, потому что я была для него грязной. После этих слов я плюнула ему в лицо и, получив очередную пощечину, смоталась из его дома.
Артем нашел меня в тот же вечер и долго читал лекцию об отношении к клиентам. Я молчала, а через пару дней меня ждал штраф: секс с пятью кавказцами на протяжении нескольких дней.
Они выпивали, трахали меня одновременно впятером, а потом заставляли исполнять их желания. Одному я в зубах приносила ботинки, второму мыла член, а третий заставил меня облизать его ноги. Это было в их глазах верхом унижения женского достоинства, а для меня просто несколькими днями ада, после которого от одной мысли о мужском члене меня выворачивало наизнанку.
Но я все-равно не боюсь штрафов. Пусть Артем делает, что хочет, я прошла через слишком многое, чтобы отказываться от Андрея просто так. И я понимаю, что Артем знает об этом, и это ему совершенно не нравится.
Любовь что ли? спрашивает он.
А ты такое слово знаешь? задаю я встречный вопрос, глядя ему в глаза, уверенно и надменно.
Конечно, Лялечка. Но только в случае с тобой это грозит профнепригодностью.
Я снова пожимаю плечами. Я достаточно накопила для того, чтобы уйти на пенсию и стать проституткой-пенсионеркой.
Тогда штрафуй, Артем. Или увольняй. Мне плевать.
Рука Артема хватает меня за шею и больно сдавливает ее. Он слегка ударяет меня головой о стену, а сам сквозь зубы говорит мне, а из его глаз так и летят молнии:
Ты уже один раз плюнула. Ты помнишь тот раз? А ты помнишь о том, что из этого бизнеса так просто не уходят? Помнишь про размер неустойки, которую тебе надо выплатить? Готова ли ты платить за то, чтобы покувыркаться в койке с этим сантехником?
Я хватаю ртом воздух, но он не поступает в легкие, потому что рука Артема сдавила мое горло окончательно. Я мотаю головой, мои глаза выкатываются из орбит, и только видя это, Артем выпускает мою шею из своей руки.
Ты отказываешься от работы или от своего сантехника? голос Артема снова становится деловым.
Я кашляю, пытаясь начать дышать нормально. Ненавижу такое отношение к себе. Артем, конечно, классный руководитель, но эти его попытки завязать руки и не давать свободы выбора, не просто угнетают, а превращаются в закрытую дверь, в которую бесполезно стучать.
Многие девчонки так и не смогли отказаться от сотрудничества с Артемом именно по этой причине: условия ухода от него были настолько невыполнимыми, что проще было перерезать вены, чем отказаться от проституции.
А мои условия вообще были заоблачными: миллион долларов в обмен на свободу. Причем единовременно и в валюте. Когда я соглашалась на сотрудничество, курс доллара был совсем другим, а я не собиралась менять свою жизнь, думая о том, что все равно ничего другого не умею.
Конечно, если продать все мои квартиры, то выйдет гораздо больше, но я знаю Артема. Свободы он не даст, он будет делать гадости и напоминать о себе и моем прошлом. Поэтому тут был один вариант: откупиться и покинуть страну. Но какой смысл делать это сейчас, после одной ночи с Андреем? Я лучше заплачу штраф.
Артем протягивает руку, в которую я кладу свой телефон. Это означает одно: мой телефон с сим-картой изымаются, а я на днях должна сменить место жительства, так как теперь Андрей знает, где я живу.
Через пару дней Артем лично занимался моей перевозкой в другой район города, в другую квартиру, и выдал мне новый телефон с новым номером, снова напомнив мне о грозящем штрафе.
В этот же вечер я иду в магазин, где, купив бутылку вина, выпиваю ее за один присест, стараясь забыться. Я все еще на что-то надеюсь, но это глупо: Андрея я больше не увижу, таков итог нашей с ним совместной ночи, воспоминание о которой словно ножом ранит меня прямо в сердце.
А на утро мне звонит Артем и говорит, чтобы я собиралась. Штраф. Я выпиваю успокоительное, которое литрами и пачками глотаю в последние несколько дней, наряжаюсь, делаю красивую прическу и макияж и ко времени, обозначенному Артемом, я уже готова и жду звонка.
А на утро мне звонит Артем и говорит, чтобы я собиралась. Штраф. Я выпиваю успокоительное, которое литрами и пачками глотаю в последние несколько дней, наряжаюсь, делаю красивую прическу и макияж и ко времени, обозначенному Артемом, я уже готова и жду звонка.
Такси везет меня за город, и поначалу мне кажется, что меня снова везут в тот же коттедж к тем же кавказцам. Однако, я ошибаюсь. Меня привозят в недавно построенный район в черте города, где больше половины домов еще не построено до конца. Я выхожу из машины и иду по указанному адресу. Вокруг ведутся строительные работы, а дом, в который я вхожу, единственный, в котором, видимо, уже имеются жильцы.
Поднимаюсь на пятый этаж, квартира уже распахнута. Спотыкаясь о мешки с цементом и рулоны обоев, я вхожу внутрь и негромко аукаю.
Слышу шум в одной из комнат, и в прихожую выходит мужчина лет шестидесяти, который сначала с любопытством осматривает меня, а потом довольно улыбается. Это и есть мой клиент? Интересно, какими пошлостями и грязными фантазиями забита его голова, что именно приезд к нему является штрафом для меня.
Проходите в комнату, вежливо говорит он, указывая мне на вход в одну из комнат. Я прохожу туда и вижу двуспальную кровать, накрытую полиэтиленовой пленкой.
Мне раздеваться? спрашиваю я, оборачиваясь к мужчине, но тот отрицательно машет головой.
Что вы! Мне это не надо. Подождите минут десять, я позвоню.
Он скрывается в другой комнате, и я слышу, как он с кем-то говорит по телефону, причем, говорит не на русском языке.
Я начинаю подозревать неладное, понимая, что меня ждет очередное испытание в качестве расплаты за мою личную жизнь, которой у меня быть не должно.
Пущенная по кругу
Слышу шум в подъезде, дверь в квартиру распахивается, и я понимаю, что в помещение входят несколько мужчин. Они громко говорят и как будто ругаются между собой.
Потом голоса приближаются, и в дверном проеме я вижу несколько лиц. Это турки. И от этого осознания мне становится одновременно страшно и смешно. Сегодня меня будут трахать: один, два, три шестеро турков.
Они смотрят на меня с восхищением, видимо, для них это настоящий подарок судьбы: трахнуть русскую «Наташу» таким любопытным способом.
Мальчики, она ваша, говорит им встречавший меня мужчина, и все с гулом бросаются ко мне.
Я с трудом разбираю, кто из них кто: все черноволосые, в синих рабочих комбинезонах и темных рубашках. Все мужчины примерно одного роста и возраста. Все почти одновременно скидывают с себя рабочую одежду, представая передо мной голыми, стоячими пенисами разных размеров и форм. Все перешептываются между собой на турецком языке, и мне остается только догадываться, что именно они обсуждают.
Снимай одежда, говорит один на ломаном русском языке, я подчиняюсь. Сегодня они мои клиенты, и их слово для меня закон. Так гласит моя должностная инструкция, которую придумал и поведал мне Артем.
Теперь я стою перед ними абсолютно голая, а они передают друг другу пачку с презервативами, по очереди надевая на свои стоящие члены резиновую защиту.
Потом все мнутся, будто ждут, что я сама свистну и призову их к действиям. Но мне этого меньше всего хочется, слишком тяжелой мне представляется работа, которая ожидает меня в ближайшие часы.
Первым ко мне делает шаг тот самый парень, который приказал мне раздеваться. Он подходит ко мне и, встав вплотную, протягивает руку и трогает меня за грудь.
Остальные смотрят с любопытством, парочка из них уже касается своих вставших пенисов, чтобы не потерять боевого настроя. Проводя руками по моей груди, он сжимает ее довольно больно, а в глазах у него я вижу зверское желание, которое он едва сдерживает.
Он толкает меня на застеленную полиэтиленом кровать и раздвигает ноги. Пыхтя и поскуливая, словно голодный пес, он дрожащей рукой вводит в меня свой стоящий член и начинает двигаться на мне, бормоча что-то на турецком. Я чувствую, как моя спина покрывается потом и прилипает к полиэтилену, а потом вижу два члена, возникшие перед моим носом.
Двое турков начинают запихивать мне в рот свои пенисы, толкая друг друга, видимо, таким образом проявляя конкуренцию. Я беру в рот два пениса, туго запрятанных в презервативы, и начинаю сосать их, чувствуя, как уже болят уголки рта от беспорядочных телодвижений этих двух дикарей.
Первый турок кончает и отваливается на кровать, продолжая наблюдать за тем, как ко мне подходит следующий и засаживает свой член в меня. Я лежу, стараясь думать о чем-нибудь отстраненном, например, о том, как завтра я буду лежать в горячей ванне, а потом пойду на маникюр и массаж.