Что говорит ваша мать? полюбопытствовала Вера.
Она не знает английский только идиш. Интересуется вами, ответил Мендель.
Можете доложить, что я в полном порядке.
Она прожила свою жизнь в России. Я вызвал ее сюда. Она не любит Америку.
А ваш племянник родился здесь?
Нет, он тоже из России, спасся оттуда. Он музыкант-самоучка и очень талантлив.
И не любит Америку?
Наоборот! Он обожает эту страну.
А я хоть и русская, но и я спасалась из России. Останься и очутилась бы в Сибири.
Значит, вы революционерка?
Можно честно жить в России и не быть революционеркой? Видите, я тоже знаю беды.
За дверью раздался шум: молодой голос поет американскую патриотическую песню. Госпожа Квиксано встрепенулась: Давидка! Вошел красивый юноша, сразу заметил Веру.
Мисс Ревендаль здесь! воскликнул Давид с почтением и восхищением.
Не удивляйтесь, я свалилась с неба, как снег, что на вашем пальто!
Я не знал, что вы ждете
И хорошо, что не знали. Иначе маленькие калеки не слыхали бы вашей скрипки!
Это дядя сказал вам!
Давид подошел к госпоже Квиксано, нежно погладил ее по щеке.
Ты знаешь, бабуля, я так играл даже инвалиды танцевали на костылях!
Мой Давидка! любовно глядя на внука, пробормотала бабушка и снова задремала.
Не преувеличивай, Давид! вмешался Мендель.
Я не преувеличиваю! Кто не мог встать, танцевали лежа руками, головами, глазами!
Вы скажете еще и кровати танцевали! смеясь, вставила Вера.
Пожалуй! весело добавил Давид.
Жаль, меня там не было! А вот наше приглашение, сказала Вера, вручая Давиду конверт.
О, это великолепно, снова играть в землячестве! воскликнул Давид, прочитав письмо.
Но мы не можем предложить вам гонорар.
Это с меня гонорар видеть счастливых иммигрантов греков, поляков, евреев, армян!
Вы тоже были счастливы? спросила Вера.
Будь счастлив главный американский закон. Здесь бог утирает слезы с горестных лиц!
Довольно, Давид, ты слишком возбужден, остерег Мендель.
Факел свободы указал путь всем страждущим Европы, осветил темные чердаки России
Прошу тебя, Давид! настойчивее повторил Мендель.
Я объясняю мисс Ревендаль, что значит для меня Америка! возразил Давид.
Ты можешь объяснить это в своей Американской симфонии.
При этих словах глаза Веры заблестели.
Вы сочиняете музыку, Давид? поспешила с вопросом гостья.
Ах, дядя, зачем ты Моя музыка слишком слаба! смутился юный композитор.
Ваше сочинение вдохновляется духом Америки?
Разумеется! Страна наша это великий плавильный котел, сплавляющий народы и расы!
Не согласитесь ли продемонстрировать отрывок на нашем концерте?
Для этого нужен оркестр!
Вы на скрипке, я на фортепиано
Вы играете на фортепиано, а я подумал, вы пришли брать уроки! признался Мендель.
Я училась в Петербурге, а родом из Кишинева. Какая может быть в Кишиневе музыка?
Кишинев! вскрикнул Давид.
Успокойся, Давид! бросился к нему Мендель.
Какая музыка в Кишиневе только похоронный марш! Отец! Мать! А убийцы!..
Давид разразился истерическими рыданиями. Мендель спешно увел его в соседнюю комнату. Вера побледнела: Что я сделала? Что я сказала? Вернулся Мендель.
Где Давидка? встрепенулась госпожа Квиксано.
Тебе что-то приснилось, мама. Спи! успокоил ее Мендель.
Его родные были убиты? хриплым шепотом спросила Вера.
Во время погрома. У него на глазах.
Нигде жизнь так не оскорбляет и не калечит, как в России. Как он уцелел?
Пуля попала ему в плечо. Погромщики думали, он мертв. Это спасло его.
Изверги! Я стыжусь моей страны, со слезами проговорила Вера.
Иногда я боюсь за его рассудок.
Никогда больше не упомяну при нем этот город!
Ему необходимо учиться, ехать в Германию, свернул на другое Мендель.
Разве поздно?
Нет, не поздно. Вот если бы ваши друзья помогли ему!
Мой отец любит музыку. Но нет, он живет в Кишиневе. Впрочем, есть кое-кто. Я сообщу.
О, благодарю вас!
Сейчас вы должны идти к Давиду. Мы ждем его на концерте.
Вы так добры, мисс Ревендаль!
До свидания, господин Квиксано. Надеюсь, Давид станет новым Рубинштейном!
До свидания, господин Квиксано. Надеюсь, Давид станет новым Рубинштейном!
Какой сильный снегопад! воскликнул Мендель, открыв дверь.
Мы, русские, привыкли к этому!
Вера ушла взволнованная. Мысли смешались. Что он пережил, бедный мальчик! Еврей! Замечательный еврейский парень! Давид то был юный пастух с арфой и псалмами, певец народа Израиля
2. Второе чудесное превращение
Учитель музыки Мендель Квиксано живет в Нью-Йорке с матерью и с племянником Давидом. Юноша единственный из всей многочисленной семьи уцелел в пагубе Кишиневского погрома и бежал к дяде в Америку.
Давид с безоглядным молодым задором верит в живительную обновляющую силу свободной страны и не приемлет скептицизм старшего поколения своих домашних. Скептику нужен фонарь, чтоб разглядеть, блистают ли звезды думал о них Давид. Скрипач-самоучка, наделенный выдающимся музыкальным даром, он сочиняет симфонию, сталкивая в своем творении мрак старой замшелой Европы с сиянием надежд Нового света.
В доме Квиксано прислуживает молодая ирландская девушка Кетлин. Бедняжка никак не может подладиться к прихотям набожной хозяйки, требуюещей соблюдения в доме еврейских традиций, абсурдных, по мнению христианки. И нет мира меж двумя женщинами.
Черт побери это масло! взвизгнула Кетлин, выскочив из кухни.
Будь проклята Америка вместе с тобой! раздался ей вдогонку голос госпожи Квиксано.
Опять воюют мать и Кетлин обреченно вздохнул Мендель.
Не нравится Америка можете отправляться в свой Иерусалим! огрызнулась Кетлин.
Даже домработницам мы здесь мешаем пробормотал Мендель.
И за сто долларов в неделю не стану служить у евреев!
Кетлин! вскричал Мендель.
Ой, я думала, вас здесь нет!
И поэтому вы смеете грубить моей матери!
Она обвинила меня в том, что я положила мясо на тарелку, где лежало сливочное масло!
Вы же знаете, Кетлин, это против нашей веры!
Но она лжет! Я положила масло на тарелку, где лежало мясо!
Ничем не лучше. Это запрещено у нас.
Тут сам Папа Римский не разберется. Какая бестолковая религия!
Вы говорите дерзости. Занимайтесь вашей работой, сказал Мендель и сел к роялю.
А я что делаю? Скатерть белую стелю к вашему шабису!
Хватит пререкаться, вы мешаете мне играть.
Мне необходимо говорить с кем-нибудь.
Вам платят за работу, а не за разговоры. У короткого ума длинный язык подумал он.
Старуха ворчит и придирается. Мясо, молоко, тарелки! Разобью всю посуду, и конец!
Не посуду, а веру вы разбиваете! заявил Мендель, отвлекшись от нот.
Я раньше вела еврейские дома, где мясо и масло уживались в одной тарелке!
Менделю это показалось забавным, он рассмеялся. Кетлин заявила, что на дурацкий кашрут ей наплевать. Мендель развеселился еще больше.
Я не намерена слушать насмешки от евреев! Предупреждаю о своем уходе за неделю!
Ерунда. Никто не смеется над вами. Терпение, и вы освоитесь с нашими привычками.
У вас у каждого свои привычки. Один соблюдает шабис, другой нет!
Делайте, как хочет моя мать, этого будет достаточно.
Я не понимаю ее тарабарщину. Пусть говорит по-английски, как христианка!
Если у вас такое на уме, вам лучше здесь не оставаться! рассердился Мендель.
Я ухожу немедленно!
Вы не имеете права!
Имею! Можете оставить себе мою зарплату!
Звонок в дверь прервал приятную беседу. Явилась Вера Ревендаль с намерением пригласить Давида выступить с концертом в их землячестве. Затем пришел Давид. Приглашение было с радостью принято. Нечаянно брошенное Верой замечание о ее родине, городе Кишиневе, напомнило Давиду о пережитой трагедии. С ним сделалась истерика. Уняв племянника, Мендель собрался уходить.