Когда Анирет и Нэбмераи пришли в библиотеку сегодня, девушка уже не слишком надеялась на благоприятный исход. Даже возможность новой встречи с Павахом теперь не казалась такой плохой мыслью, хотя видеть его было невыносимо тяжело, больно. Впрочем, ему было ещё тяжелее И Сэбни намекнул в тот вечер, что лучше бы им не приходить больше, не тревожить воина, который уже сделал для императорской семьи всё, что только мог, и даже больше.
Тишину нарушал лишь негромкий звук их шагов да шелест свитков. Где найти Кахепа, Нэбмераи знал и уверенно вёл царевну в сердце библиотеки. Один из входов располагался в задних помещениях центрального храма, отведённых для работы писцов. Здесь старик бывал часто, но ещё чаще уходил подальше от всех, в глубины архивов, где почти никто не бывал.
Если б не её Таэху, Анирет бы заблудилась. Да и нельзя сюда было никому без сопровождения, без разрешения старших жрецов даже ей. Джети такое разрешение, разумеется, милостиво предоставил, и в другое время Анирет бы с радостью погрузилась в чтение свитков, настоящих сокровищ культуры и истории её родной земли. Но сейчас мысли царевны были о другом. Слишком много тайн. Слишком долго её держали в стороне. Она должна была хотя бы узнать больше о ритуале больше, чем согласился поведать Джети. И единственный, кто мог пролить свет, был старый Таэху, который провёл Паваха в сокровищницу Обители.
Как и в предыдущие дни, Кахеп сидел, привалившись спиной к стене, и что-то сосредоточенно писал. Низкий стол перед ним был завален листами бумажного тростника и пустыми, и исписанными. Иногда старик вдруг обращал взгляд внутрь себя или просто клевал носом, но потом непременно возвращался к своему занятию.
Анирет тихо проговорила слова приветствия и села напротив. Нэбмераи устроился рядом. Ничего не происходило писец их попросту не замечал. Царевна разгладила складки своего одеяния, чтобы как-то занять руки и не слишком раздражаться. Её страж смотрел на Кахепа тяжело, неотрывно, точно надеялся каким-то образом пробить заслон воли старого Таэху.
В конце концов, Анирет решила, что это будет последний раз, когда она приходит, и переступила границу приличий взяла ближайший свиток и сделала вид, что хочет подняться и уйти с ним. Нэбмераи понял и подыграл:
Да, давай посмотрим вот там, в коридоре, освещение лучше.
Ты что себе позволяешь! возмутился старик, тут же выходя из своего транса. Мои друзья не любят, когда их трогают всякие!
Прошу прощения, почтенный, обезоруживающе улыбнулась царевна, встречая и удерживая его взгляд, и осторожно положила свиток на место. Ни в коей мере я не хотела обидеть тебя, но мой интерес к твоим трудам уже сильнее меня.
Писец фыркнул, но, кажется, был польщён. И почему ей только в голову не пришло поступить так раньше? Проклятая вельможная учтивость.
Выгнал бы я тебя отсюда, даром что Императрица, буркнул он, погрозив ей костлявым пальцем. За непочтение.
Царевна, мягко поправила Анирет, невольно вздрогнув от такой оговорки.
Кахеп посмотрел на неё долгим оценивающим взглядом.
Эпохи чередуются. Былое поднимается и оживает, пробормотал он. Ладно, девочка, пока ещё не носящая прозвание Справедливая. Ты ж ещё не успела его получить, да? Так чего пришла-то?
К тебе пришла, мудрый Кахеп. За знанием.
А ты чего притащился? старик вдруг хмуро зыркнул на Нэбмераи, словно только сейчас заметил. За Владычицу свою опять просить? Так уж понял поди бестолку. Сама пусть просит.
Лицо стража Таэху осталось непроницаемым.
Думай, что говоришь, мудрый, очень тихо процедил он. Не только твои друзья могут услышать нас здесь.
Старик не то закашлялся, не то рассмеялся Анирет сразу и не поняла, и настороженно переглянулась с Нэбмераи.
Все знают, что я живу не только сегодня и сейчас, отсмеявшись, отмахнулся писец. Мало ли чего сболтну. Ну?
Прежде, чем прийти сюда, Анирет долго размышляла над тем, какой вопрос задать ему, долго взвешивала, и потому сейчас была готова.
Храбрый Инени прошёл сквозь бурю, ведь так?
Кахеп прищурился. В его потускневших синих глазах было гораздо больше осмысленности, чем он делал вид прав был Нэбмераи. А может, ясность нисходила на старика только в определённые моменты.
Прошёл, вздохнул писец и, опустив взгляд, любовно провёл ладонью по листу, на котором уже высохла краска. Когда-то я обещал, что разберу его на слова, разложу на священные символы что дам ему новое тело из бумажного тростника, способное пережить много веков Вечность и память, понимаешь, маленькая царица?
Прошёл, вздохнул писец и, опустив взгляд, любовно провёл ладонью по листу, на котором уже высохла краска. Когда-то я обещал, что разберу его на слова, разложу на священные символы что дам ему новое тело из бумажного тростника, способное пережить много веков Вечность и память, понимаешь, маленькая царица?
Анирет уже не стала поправлять его побоялась сбить с мысли и только кивнула.
Он должен пополнить ряды моих друзей а всё не то! писец расстроенно стукнул кулаком по столу. Он достойный, и доказал это. А новая форма выходит недостойная его! Не выходит вовсе! Не знаю всех слов, которые нужны
Так ты пытаешься запечатлеть его историю, полностью, прошептала царевна, по-новому глядя на разбросанные листы, в которых была заключена целая жизнь.
Он уже не в силах сам разложить себя на слова, с горечью сказал Кахеп. Его разрушили И я виноват, ох как я виноват, схватившись за голову, он запричитал, покачиваясь из стороны в сторону. Не дозваться теперь, не дознаться. А ведь всё прошло как нужно!
В чём ты виноват, мудрый?
Не подготовил достаточно. Предупреждал же, а не подготовил. Но он увидел всё, что должен был! Так много открылось! И золотая нить, пронзающая сердце Кахеп осёк себя и задумчиво поскрёб когтем писчую палочку, счищая присохшую краску.
Они подобрались к тому, что Анирет жизненно важно было узнать. Осторожно она спросила, повторяя слова из конца сказки:
Он нашёл сокола. Но молвил ли его Владыка слова, от которых сердце его возвысилось и освободилось?
Старик вдруг усмехнулся и сгрёб свои свитки ближе к себе.
Э-э-э нет, потом прочтёшь, маленькая царица или сама увидишь. А может, и не увидишь кто ж скажет наверняка? Может, мы так и не узнаем, чем закончилась эта история.
Она ещё не закончилась, глухо возразила Анирет, раздосадованная его загадками и тем, что он раскусил её нехитрый замысел. Для меня Инени пытался разложить себя на слова, как ты это называешь. Я тоже пытаюсь воссоздать, собрать воедино.
Для тебя? подозрительно переспросил Кахеп. А почему для тебя?
Потому что любил её, ответил за царевну Нэбмераи, которого явно тоже раздражало происходящее.
О О-о-о! взгляд старика просветлел, и он вдруг кинулся перебирать листы, выискивая нечто определённое, дописывая что-то. Служить другому Эмхет, бормотал он. Вот оно что, ага Да-да, так он и говорил. Спрашивал, что будет, если служить другому Эмхет? А я ещё узнать пытался, кому же он хочет служить
Анирет видела, как напряжённо Нэбмераи вслушивался в бормотание писца, который знал и понимал куда больше, чем говорил. Хотелось встряхнуть Кахепа, объяснить, как это важно, заставить рассказать прямо! Да только вряд ли это что-то даст разве что дух вытряхнет из его тщедушного тела, а этим никому не поможешь.
Всё, уходите. Кыш, замахал на них руками старик. Мешаете. На том Берегу меня и так заждались, а я ещё здесь не всё успел.
Ты ничего не сказал мне, почтенный, в голосе царевны была сталь. Я прихожу сюда не из праздного любопытства, и только сейчас ты изволил вообще обратить на меня внимание. Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь.
Она думала, что Кахеп снова впадёт в транс, или просто молча вернётся к работе. Но старик вдруг вздохнул тяжело, скорбно.
А что я скажу тебе, когда понимаю, что ты хочешь услышать? прошелестел он. Того, кого ты знала, больше нет и не будет. Это надо принять, девочка. Идите, куда шли. У вас много, много дел впереди а у меня совсем мало времени завершить мои.
И Анирет поняла, что говорил он не только о Павахе. Означать это могло всё, что угодно окончательную смерть брата или, что ещё хуже, полужизнь, как у его телохранителя.
Силы оставили её она даже поднялась с трудом. На сердце было больно померкла упрямая надежда, отчаянно не желая угасать.
Благодарю тебя. Пусть нужные слова придут к тебе, и Инени обретёт новое тело.
Кахеп уже не ответил, погрузившись в написание.
Той ночью они сидели на крепостной стене, у статуи стража, наполненной Силой многих поколений совсем как после ритуала, когда Джети соединил их судьбы. Древний гигант из тёмного камня стоял на одном колене, протягивая чаши в сторону западного горизонта по-своему живой, почти как големы острова Хенму.
Впереди под ними на сколько хватало глаз простиралась бескрайняя Каэмит с её песками и скалами, наполненная ночными голосами неведомых хищников. Над серебристыми барханами мерцали в сине-фиолетовом небе самоцветы Аусетаар.