Рабочий день Семёна Григорьевича насыщен интересными событиями не был, при этом от вахтёра требовались усидчивость и повышенное внимание к исполнению необходимых его функций. Спустя несколько лет безупречной выдачи ключей Семёна Григорьевича повысили. Удивительно, но даже у вахтёров есть своя карьерная лестница. Руководство оценило пунктуальность и стойкость нервной системы Семёна Григорьевича и перевело его с внешней на внутреннюю вахту. О наличии ещё одной проходной он даже не подозревал. На старом же месте руководство решило ввести электронную систему пропусков.
Новое рабочее место напомнило Семёну Григорьевичу библиотеку, где в детстве он зачитывался романами о пограничниках. Книг тут не было, но сходство и ностальгию вызывали ряды выдвижных ящиков с номерами. Вместо книжной картотеки в ящиках лежали жёлтые и синие шары.
Цифры на боку каждого шара вызывали в памяти Семёна Григорьевича воспоминания о победах в бильярдных поединках армейской юности. И хотя размер и вес шара были ближе к мячику для пинг-понга, Семён Григорьевич мысленно настаивал на сходстве с бильярдом, так как пинг-понг не уважал и считал китайской забавой.
Разноцветный инвентарь был полый и при небольшом усилии раскручивался на две половинки. Точнее, Семён Григорьевич предполагал, что шар можно раскрыть, не прикладывая особых усилий, так как новая должностная инструкция строго воспрещала ему заглядывать внутрь. В ящиках шары лежали, как яйца в холодильнике кататься и биться друг о друга им не давали ложбинки на дне. Каждое утро сотрудники Конторы сдавали в окошко вахты жёлтые шары и под роспись получали синие. В конце рабочего дня всё происходило в обратном порядке синие шары обменивались на жёлтые.
Год проходил за годом, искушение разъедало душу пенсионера. Всю жизнь отслуживший в строгом подчинении и ни разу не нарушивший приказ, Семён Григорьевич и представить не мог, что на старости лет его поразит недуг, так свойственный женщинам и муравьям, любопытство. В тысячный раз бывший борец с контрабандой доставал шар и тряс его возле уха, гадая о содержимом. Что бы там ни было, оно издавало сухой звук ядрышка в абрикосовой косточке. Семён Григорьевич вздыхал и, не решаясь на должностное преступление, убирал шар в ящик.
У моей благоверной, рассказывал Семён Григорьевич уже небольшой группе зэков, обнаружили рак, чтоб его разорвало Детей у нас с Зоей нет разъезды по стране, потом и возраст. Сослуживцы кто спился, у кого свои проблемы, в общем, денег в долг никто дать не смог, да и вернуть их вряд ли сумел бы. По той же причине я не хотел и с кредитами связываться, но потом уже и решился вроде бы, будь что будет, лишь бы рак облучить, чтоб он сдох И тут деньги сами нашли меня.
Любил я после работы зайти в пивнушку возле дома, продолжал рассказ Семён Григорьевич. Такая, знаешь, советская. Наша. Круглые стойки, большие бокалы, местные ханурики и вечные недоливы. И вот, стою я как-то, чищу тарань, рядом оседает в бокале пена предвкушаю!
Семён Григорьевич на миг прикрыл глаза, причмокнул и вздохнул.
Подходит к столу мужчина, в руках по две кружки, и со стуком ставит их на стойку. Я смотрю ба! да это Степан из нашего Управления. Я удивился: он-то холёный, одет не по зарплате, среди местной публики выделяется что он здесь забыл? Это потом я допетрил, что не случайно он мимо проходил, а тогда мне не до подозрений было все мысли о Зое. Кружка за кружкой, он угощает, я не против. Степан молодой, румянец на щеках, пальчики тонкие, но уже капитан. Кабинетный, конечно же Короче, пиво-рыба, развязались языки, ругаем от начальства до правительства. Тут-то, чёрт меня дери, спросил я Степана, что же в шарах лежит, ведь и он ими пользуется.
Семён Григорьевич! удивлённо воскликнул Степан. Столько лет у нас и не в курсе темы?
Я напомнил Степану о своих должностных инструкциях, но тот в ответ рассмеялся, словно подавился чешуёй, и, хлопнув меня по плечу, громко зашептал, чуть ли не зашипел:
Баш на баш, Семён Григорьевич. За мою откровенность я вас кое о чём попрошу. Баш на баш!
Степан убрал полупьяную улыбку, стал серьёзен, будто нескольких бокалов пива и не было.
Вы заметили, что в последнее время вам очень редко сдают синие шары и почти не берут жёлтые?
Уже год, как пыль стираю, кивнул я. Так что в них? И что за предложение?
Вам нужны деньги, Семён Григорьевич? вопросом на вопрос извернулся Степан. Он явно тянул момент, даже достал носовой платок с вышитым вензелем и стал им вытирать руки и полировать ногти.
Вам нужны деньги, Семён Григорьевич? вопросом на вопрос извернулся Степан. Он явно тянул момент, даже достал носовой платок с вышитым вензелем и стал им вытирать руки и полировать ногти.
Давно, очень давно я не слышал подобного предложения. В бытность службы моей в погранвойсках, пойманные курьеры не раз сулили деньги. Немалые деньги. Но не брал, ни грех на душу, ни взяток. Однако всё изменилось. Сначала страна, следом люди, затем обстоятельства. Я подумал о детях, которых нет, и о жене, которой скоро может не стать. И не выдержал!
Да, нужны деньги, чёрт их дери! выкрикнул я и осёкся. Что я должен делать? И, в конце концов, что в шарах-то?
Уголки губ Степана дёрнулись в лёгкой ухмылке, он закатил глаза, будто вспоминая, и принялся монотонно, как по учебнику, перечислять:
Жёлтые шары. По номерам от одного до пяти соответственно: первый Совесть; второй Честь; третий Достоинство; четвёртый Справедливость; пятый Сочувствие.
Синие шары. По номерам от одного до пяти соответственно: первый Подчинение; второй Бессердечность; третий Хитрость; четвёртый Беспринципность; пятый Жестокость.
Что-что? поперхнулся я пивом.
Да, Семён Григорьевич, именно то, что вы слышали! Степан наслаждался произведённым впечатлением. Каждый из нас обладает теми или иными чертами характера, в зависимости от воспитания и даже генетической памяти. Но чаще всего характеру присущи все перечисленные мною качества в той или иной мере. Из неё и состоит сама личность человека. Но вы же понимаете, человек и сотрудник силового ведомства это не одно и то же. Мы не можем позволить себе на работе человечность или, как нынче модно говорить, гуманность. Или, думаете, на допросах, особенно допросах с пристрастием, мы имеем право проявлять слабость, позволив той же совести овладеть холодным разумом? Много ли мы с помощью чести раскрыли бы заговоров или, проявив сочувствие, посадили бы за решётку бунтарей и шпионов?
Я я не думаю моя голова гудела и мысли спотыкались.
А вам и не надо думать! перебил Степан.
В его голосе зазвучал металл.
Раньше мы ежедневно получали синтезированные качества, необходимые для нашей работы, и сдавали их вам на хранение, чтобы выходить в мир человечными. Но жизнь меняется, и не в лучшую сторону: смутьянов и недовольных всё больше. Мы теперь не можем расслабиться даже в постели! У многих из нас даже жёны оказались в оппозиции, вы можете представить? Только жестокость и бессердечность дают нам силы гнать этих сук из дома и служить Родине круглосуточно!
Степан опрокинул кружку, допил остатки пива и с такой силой стукнул ею об стойку, что у кружки откололась ручка.
Пора заканчивать этот безумный разговор, подумал я, и решил попрощаться со Степаном. Но тут он снова понизил голос и зашептал:
Я предлагаю вам по сто долларов за начинку из комплекта жёлтых шаров. Забираю всё и плачу сразу. Плачу наличными.
Что? переспросил я.
Сто! повторил Степан.
Мозг стал без моего согласия подсчитывать барыш. Денег с лихвой хватило бы не только на операцию жене, но и на последующую реабилитацию. Как ни фантастично звучал рассказ Степана, деньги он предлагал большие. Даже если он и врал насчёт начинки шаров, то шанс заработать деньги упускать было бы жалко. Жёлтые шары и правда почти никого в Конторе не интересовали: две трети содержимого можно без опаски опустошить и будь что будет! Нынче совесть, честь и что там ещё Степан перечислял им вряд ли понадобятся, не те принципы жизни. Можно и рискнуть!
Ещё предполагая, что всё это розыгрыш, я поинтересовался у Степана:
А зачем тебе они нужны, да ещё и в таком большом количестве?
Раз уж мы теперь подельники, то есть партнёры, я раскрою тебе конечного покупателя, прищурился Степан, перейдя на дружеское «ты».
Меня же от такой фамильярности передёрнуло.
В некоторых европейских странах подобному хламу придают слишком большое значение. И это их погубит! щёлкнул пальцами Степан. Впрочем, мне плевать на них! Более того, чем они гуманнее, тем слабее в борьбе с беспринципными. Так что, Сёма, ты ещё и Родине послужишь.
* * *Автозак остановился у суда.
Под улюлюканье и угрозы вывели педофила. Остальные заключённые стали готовиться к выходу. Семён Григорьевич заторопился, ему хотелось выговориться не меньше, чем мне его дослушать.
В моём представлении, Антон, служба Родине заключалась в ином. Мы были советскими людьми, нас воспитывали по-другому. Но мои принципы вместе с Советским Союзом остались в прошлом, поэтому я согласился! будто оправдывался старый вахтёр.