Современная наука вообще отрицает, что мир устроен так, как нам привычно кажется. Мир вокруг нас это та картинка, которую рисует наш мозг для успешного приспособления и выживания нашего организма, однако мир гораздо сложней и многообразней. Поэтому вернее будет брать за основу не принцип научно-ненаучно, исходя из объяснимости феноменов, а принцип работает-не работает, невзирая на нашу способность это объяснить. То есть факт первичен, а наша способность его объяснить и понять вторична.
Так как мы рассуждаем о психологии, предлагаю вспомнить, что интроспективный метод изучения, то есть наблюдение за собственной психикой, является наиболее эффективным для её глубокого исследования. Современное понимание здоровья во многом опирается на ощущения самого пациента, и это нормально, когда человек не относится к себе как к биологическому механизму, а находится в контакте с собственным внутренним миром.
Далее, если мы хотим воспользоваться чужим опытом, то разумно будет допустить, что иная система ценностей тоже имеет место. Так как в подавляющем большинстве архаичных культур самым важным аспектом жизни человека считалось то, что мы называем «духовным», то стоит обратить на это более пристальное внимание.
Если материальным миром заведует наука, то духовным религия. Она возникла именно как способ организации духовного опыта и накопила огромный багаж практических знаний. Те, кто занимаются исследованием религий, знают, что всякое учение есть лишь попытка объяснить некоторый мистический опыт, без которого религия не имеет смысла. Вернувшись теперь к привычному научному подходу, мы можем допустить, что в религии, помимо всего прочего, существует опыт того, как при помощи некоторых практик лечить те или иные психологические расстройства. То есть религиозный опыт может быть основанием для научного изучения, и слепо отвергать его неразумно.
Другими словами, я предлагаю взглянуть на человека не как на материально-информационный объект, а глазами носителя более архаичной культуры, то есть как на обладателя души. Нам не важно, существует ли душа на самом деле, достаточно того, что каждый может её почувствовать, и могут быть технологии, позволяющие её исцелить.
Сказочные исцеления
Народная традиция передаёт мудрость поколений из глубины веков через фольклорные формы сказки, песни, былины, орнаменты и так далее. Они чрезвычайно живучи, и передаются практически всеми носителями культуры как нечто важное. В детстве мне очень нравились фольклорные мотивы, каким-то образом я хорошо сепарировал народную традицию от художественной. Настоящая сказка вызывает доверие, она будоражит воображение и умиротворяет душу одновременно, словно раскрывает какие-то глубокие тайны мироздания. Меня очень вдохновляли и одновременно поражали истории с чудесным исцелением или волшебной трансформацией героев, происходящие по каким-то неведомым магическим законам, сути которых я никак не мог уловить. В частности, внимание привлекал повторяющийся мотив живой и мёртвой воды, когда мёртвая вода исцеляет тело от ран, а живая воскрешает. Позже, изучая фольклор и религиозные мотивы древности, я находил параллели с этой идеей и интуитивно ощущал, что за этим стоит какой-то опыт или такие представления о мироздании, в которых такое возможно. Сам феномен смерти как средства обретения целостности несёт в себе парадоксальную логику, так же как описания воскрешения после путешествия человека по загробному миру: от «Эпоса о Гильгамеше» до сказки «Гуси-лебеди». Мотив слишком устойчив и распространён, чтобы просто списать его на солярную мифологию, разросшуюся в представлении ребёнка до масштабов реальности. К тому же у меня был опыт встречи с «чудесными исцелениями» во взрослой жизни. Работая в Православной церкви, время от времени я сталкивался с феноменами сверхъестественных событий, и не в рассказах добрых старушек, а видел происходящее своими глазами. Каждое из них можно было объяснить случайностью или сочетанием каких-то обстоятельств, но когда такое происходят регулярно, то поневоле обретает очертания непознанной закономерности. Служители относили необычные события, связанные с исцелением болезней или с серьёзными переменами в судьбе, привычках или характере человека, к сверхъестественному влиянию духовного аспекта религии и отказывались от своего авторства.
Отдельной темой в церкви было постоянное столкновение со смертью, начиная от ежедневных упоминаний о ней в молитвах и заканчивая регулярными отпеваниями и похоронами, в которых мне по долгу службы приходилось участвовать. Со временем я стал замечать, что чем человек более авторитетен в плане духовности (с точки зрения искренне верующих), тем легче и проще он относится к смерти, не боится мёртвых и спокойнее относится к собственной кончине. Мало того, если в начале моей церковной деятельности покойники вызывали во мне самом брезгливый страх, то позже я заметил, что ритуалы, связанные с умершими, каким-то обрезом углубляют и очищают моё восприятие мира.
Познакомившись с психотерапией, я обнаружил, что и здесь случаются «чудесные исцеления», но уже не под предлогом вмешательства высших сил, а в результате использования психотехник. Оказалось, что действительно существует некий механизм исцеления, который можно изучить и применять осознанно и направленно, но когда я попытался с ним познакомиться, то всё оказалось несколько сложнее, чем я предполагал. Да, при использовании определённых психотехник клиент может исцелиться душевно или даже физически, но происходит это не за счёт воздействия терапевта, а оттого, что клиент сам мобилизует собственный глубинный (возможно, духовный) потенциал. При этом та же тема смерти зачастую является краеугольным канем терапии, и позитивные сдвиги происходят после того, как человек перестаёт избегать этого вопроса и соглашается на его исследование.
Со временем я пришёл к выводу, что и религия, и психология опираются на одни и те же механизмы в душе человека, которые ассоциируются с духовным опытом и при помощи которых человек способен пережить существенную трансформацию, похожую на чудо. Это то, что объединяет религию и психологию, но, конечно, существует много того, что принципиально отличает эти два направления поиска человеком себя. Разные языки, разные цели, разный понятийный аппарат и методы работы с душой делают психологию и религию не только не тождественными, но во многом разнонаправленными. Однако тот предмет исследования, который мы называем душой, подразумевает схожесть опыта и возможность взаимного обогащения открытиями.
Религиозные представления и практики
Совершенно очевидно, что религий много и они сильно различаются. В то же время должны существовать некоторые принципиальные сходства, по которым мы можем выделять религии в отдельный класс явлений. Как разные языки имеют в сущности одни и те же характерные черты использование звуковых сигналов, обозначающих предметы, действия, явления и так далее так и все религии имеют нечто общее. Чтобы не заблудиться, стоит отделить классические религиозные учения от модернистских, так как последние могут не иметь с религией ничего общего, кроме названия. Под классическими я понимаю сформировавшиеся более тысячи лет назад и опирающиеся на мистическую традицию. Чем более далёким от цивилизации является народ-носитель той или иной религиозной традиции, тем более она может быть архаичной и чистой с точки зрения проявления глубинных механизмов психики. И наоборот, современные конфессии, родившиеся в цивилизованном мире, будут скорее опираться на интеллектуальные домыслы их создателей, чем на духовный опыт. Та же критическая оценка может быть справедлива по отношению к людям, представляющим классические религии если их верования не основываются на личном опыте в русле данной религии, а являются данью культурной традиции или выученной умозрительной концепцией. Поэтому в каждой религии существуют авторитеты носители традиции духовного опыта, к которым сами верующие приходят за руководством, а также соответствующая авторитетная литература или устное предание. Похожее положение дел имеет место и в науке, и в искусстве, когда есть некие «эталонные представители», на которых ориентируются все остальные, а есть подражатели или явные шарлатаны.
Очевидно, что для нас авторитетные представители религиозных традиций более интересны, так как они, благодаря своему опыту, являются живыми носителями и образа мыслей данной религии, и её сверхъестественных, с нашей точки зрения, возможностей.
Основным отличием религиозного мировоззрения от обыденного является система ценностей, ориентированная на так называемый «потусторонний мир». Беря во внимание только классические религиозные традиции, мы можем прийти к выводу, что для их адептов существовала, помимо привычной видимой реальности, другая, как бы параллельная. Человек при жизни находился условно в двух мирах: телом в видимом материальном, а душой (хотя бы отчасти) в невидимом, причём после смерти его душа полностью переходила в потусторонний духовный мир. Ещё одной особенностью загробного мира, помимо наличия в нём душ умерших людей, связанных с душами живых, было то, что в нём живут боги или какие-то другие сверхъестественные существа. Если отношения с предметами материального мира определяло физическое существование человека, то жизнь и благополучие его души зависели от мира духовного и от отношений со всеми его обитателями.