Вернувшись домой и переодевшись, все дружно садились перебирать грибы. У подберезовиков и подосиновиков очищали ножки от темной кожицы, выбрасывали червивые грибы, снимали шкурку со шляпок маслят. Непререкаемым авторитетом в грибной области была бабушка, принимавшая деятельное участие в их разборе. Как только возникали сомнения, съедобен ли гриб, звали бабушку. Экспертиза всегда проводилась одним способом бабушка лизала гриб. Если он горчил, его признавали вредным и выбрасывали; если был сладкий или безвкусный, оправляли в миску к остальным грибам. Не знаю, правильно ли это, но отравления грибами в семье никогда не было. После этого грибы для меня исчезали и появлялись потом уже в виде вкуснейших жарех, солеными в стеклянных банках или сушеными в пакетиках.
Существовало несколько обязательных правил, которые соблюдались во время сбора. Даже в самую жаркую погоду одевались так, что на теле почти не оставалось открытых мест. Штаны заправлялись в сапоги, обязательные и в сухую погоду, так как были призваны защищать ноги от укусов змей и других гадов, которые могли оказаться в тарусских лесах. Рубашка с длинным рукавом, на голове обязательно платок, повязанный на крестьянский манер, назад, чтобы закрывал шею как можно больше. Старшее поколение одевало еще и куртки, «чтобы никто не мог прокусить». Не могу сказать, насколько были оправданны эти меры предосторожности, но следовали мы этому правилу неукоснительно.
Корзинки по тарусским обычаям полагалось накрывать ветками, чтобы не видно было, сколько грибов набрали. Моя общительная мама удивлялась, чего скрывать? Мне, как коренной тарусянке, было понятно: мало наберем стыдно, много начнут спрашивать, где набрали, побегут и соберут оставшиеся. Опять же, позавидовать могут, зачем зря нарываться.
Ходили за грибами, разделившись по половому и возрастному признаку женщины с детьми отдельно, мужчины отдельно. Считалось, что женские походы это баловство, игры для детей, а вот мужские это настоящая добыча. Хотя, надо сказать, приносили все примерно одинаково. Просто у мужчин и женщин, как правило, различные принципы сбора. Женщины ходят неторопливо, оглядывая каждый кустик, в зоне видимости друг друга, перекрикиваясь и как бы прочесывая лес. Они собирают понемногу, но методично, берут все съедобные грибы подряд. Мужчины же предпочитают своего рода охоту: идут на большие расстояния в надежде напасть на нетронутый участок с большим количество грибов, брать предпочитают благородные грибы, в первую очередь белые, ковыряться с какими-нибудь лисичками не в их правилах.
Помню, как несколько раз, уже взрослой, ходила в тарусский лес с братом Андрюшей. Шли мы, разговаривали, грибы высматривали, а потом он в один момент взял и исчез. Уж я и кричала, звала его на разные голоса, и аукала, потом совсем загрустила одна, в незнакомом лесу. Вокруг в наступившей тишине сразу что-то зашуршало, заскрипело. А он через некоторое время появился как из-под земли; оказывается, решил сбегать через овраг, глянуть глазиком, вдруг там прячется заветная поляна с грибами. После этого я предпочитала, чтобы с нами ходил кто-нибудь еще женского пола, чтобы было с кем остаться, пока он бегает по лесу.
Наконец, важным считалось ходить за грибами именно рано утром. Во-первых, никто не успеет собрать грибы до тебя. Во-вторых, прохладно, легче ходить. В-третьих, важные дела надо делать с утра. Позже, став старше, мы, мо сквичи, ленились ходить за грибами ни свет ни заря. Особенно когда стали ездить на машине (город вырос, Курган застроили, в березовой роще теперь компании устраивают пикники с шашлыками, и за грибами приходится ездить за несколько километров на машине). Спали, завтракали, собирались. Бабушка была нами очень недовольна. Сидела, поджав губы, и ворчала: «Ну вот, уже жук и жаба проползли». «Наш гриб от нас не уйдет», лениво отзывались мы. Я всегда удивлялась, что это за жук с жабой за нашими грибами ползают. А потом в словаре пословиц и поговорок обнаружила, что это означает «всякий, все без исключения».
Такой была семья моего отца. Таким был мир Тарусы в моем детстве.
Застольная
Питалась семья Фатющенковых, как и большая часть населения нашей страны, в духе традиций русской культуры, изрядно приправленной советским влиянием. Первый и главный принцип традиционной русской кухни простота. Связан он со многими факторами. В первую очередь доступность продуктов питания. Испокон веков в русской деревне жила основная масса населения, так что, хотим мы этого или нет, но все мы в основном потомки крестьян или недавних, не раньше XX века, горожан. Да и в XX веке большую часть городского населения России составляли выходцы из деревни, с ее вкусами и привычками. Для тех, кто претендует все-таки на дворянскую кровь, напомню, что традициями питания большая часть дворян-помещиков не сильно отличалась от тех деревенских жителей, которыми они владели. Ну разве что ели побольше и побогаче, но в основном то же самое. А ели крестьяне преимущественно то, что производили сами, этим же кормили и своих хозяев.
Такой была семья моего отца. Таким был мир Тарусы в моем детстве.
Застольная
Питалась семья Фатющенковых, как и большая часть населения нашей страны, в духе традиций русской культуры, изрядно приправленной советским влиянием. Первый и главный принцип традиционной русской кухни простота. Связан он со многими факторами. В первую очередь доступность продуктов питания. Испокон веков в русской деревне жила основная масса населения, так что, хотим мы этого или нет, но все мы в основном потомки крестьян или недавних, не раньше XX века, горожан. Да и в XX веке большую часть городского населения России составляли выходцы из деревни, с ее вкусами и привычками. Для тех, кто претендует все-таки на дворянскую кровь, напомню, что традициями питания большая часть дворян-помещиков не сильно отличалась от тех деревенских жителей, которыми они владели. Ну разве что ели побольше и побогаче, но в основном то же самое. А ели крестьяне преимущественно то, что производили сами, этим же кормили и своих хозяев.
И все-таки простота русской кухни не вынужденное явление, определяющееся бедностью земли и суровостью климата, невозможностью разнообразить стол. Она отвечает русским вкусам и, более того, принципам русской жизни, можно даже сказать мировоззрению. (Подробно описано в моем «Русском мире».) Еда это способ сохранения жизни, а не удовольствие. В России никогда не было культа еды, как например, в некоторых романских странах. Съесть, что Бог пошлет вот важнейший принцип, выраженный в поговорке. Более того, крестьяне считали простую пищу более здоровой, вполне справедливо полагая, что многие болезни случаются как раз от излишеств. Этого не могли понять иностранцы, приезжавшие в Россию и считавшие простой русский стол признаком бедности. Кстати, они же считали, что неприхотливость русских делает их непобедимыми. «Как можно победить русских солдат, которые довольствуются водой и сухарями», вопрошали эти далеко не всегда доброжелательные наблюдатели русской жизни. Не понимали этого и советские начальники, решившие, что для борьбы с бедностью и отсталостью народа надо насаждать новые, более разнообразные и изощренные вкусовые привычки.
Еда для моей тарусской семьи была частью жизненного цикла, без которого эта самая жизнь невозможна. Пережитый голод сделал ее бережливой; еду ценили, берегли, старались не выбрасывать, а как-то перерабатывать, переваривали заплесневевшее варенье или закисшие грибы. Но сама еда никогда не представляла интереса: поели и хорошо, купили что-то вкусное, тоже хорошо. Едой, если можно так сказать, не интересовались. Самым неприхотливым был дядя Шура, мужчина! Не думаю, что он мог бы вспомнить, чем его кормили в обед. Насытился и ладно! Бабушку, как старушку, баловали, давали лучшие куски. Она сама, смеясь, рассказывала про деревенского печника, который, когда его угощали после работы, сваливал вместе первое и второе, а потом еще и выливал туда кисель. «Какая разница, говорил он, в животе все равно все перемешается». Это, хотя и в несколько карикатурном виде, вполне отражает отношение русского человека к еде.
В вопросах еды человек, как правило, очень консервативен. Удивительно, но в своей основе наши застольные привычки и вкусы напоминают те, которые были у наших предков. Так, например, основой русского питания издревле был хлеб, мучные изделия и зерновые культуры. Тарусский хлеб мне всегда казался очень вкусным. Он был черным, кисловатым, рыхлым, с хрустящей корочкой. Ни одна еда без него не обходилась. Взрослые даже чай пили с хлебом, причем просто так, без добавок. Детям делали «сладости» помимо упомянутых пенок от варенья, мазали на черный хлеб масло и посыпали сверху сахарным песком. Как же это было вкусно!
Хлеб в Тарусе часто бывал дефицитом. Приходилось стоять в очередях, когда его «выбрасывали». Приносили домой по нескольку буханок, еще горячим. Детей баловали, отламывали теплую хрустящую корку, чтобы поели свеженького хлебца. Из Москвы мы всегда привозили московский хлеб белый, черный, более плотный и менее кислый, бородинский, рижский, это все считалось лакомством, гостинцем. Но без московского хлеба тарусяне прожить могли легко, а без своего, тарусского, вряд ли. Позже я узнала, что именно кислый хлеб, из перебродившего теста, и был традиционным русским хлебом. И что без хлеба русский человек жить не мог в неурожайные годы в стране наступал голод. Ведь были же рядом леса, реки, живность, дичь, овощи, но отсутствие хлеба приводило к голоду и смерти. Вон Робинзон Крузо на необитаемом острове выжил, так жить хотелось, а русский человек считал неурожай карой Господней и, казалось, терял вкус к жизни. И что характерно, пекли некое подобие хлеба: добавляли в муку лебеду, кору деревьев, все, что можно, лишь бы напоминало хлеб.