Не болды?[5] окликнул его старый пастух. Бродяга, не отрывая взгляда от схватки, ответил:
Змея с птицей дерётся.
Старик подошёл ближе, вгляделся подслеповатыми, желтушными глазами. Жертва затрепыхалась, обвитая душащими тисками.
А-а-а-й, махнул он рукой, видимо, так ничего и не разглядев. Змее есть надо. У природы, у неё законы свои. А нам вмешиваться не нужно.
Бродяга оторвал взгляд от гнезда, в котором хищница уже принялась за птенцов. Последовал за пастухом, переваривая увиденное.
Что-то вырвало его из дремоты не то чей-то громкий удар по столу, не то сонная судорога. Помотав головой, он наклонился в кресле и уставился осоловелыми глазами в монитор.
Время истекало.
3
Ташкентская с утра кишела машинами, шум моторов и нервные гудки раздражали сонного Бродягу, идущего вдоль дороги. При случае он намеревался свернуть во дворы, где тихо и спокойно. Но пока такой возможности не выдавалось.
В городской шум влился новый звук: перезвон колоколов откуда-то справа. Он повернул голову и увидел, как два человека яростно спорят у ворот церкви, на другой стороне улицы. Один из них выглядел знакомо.
Ну надо же, пробормотал Бродяга и направился к переходу.
Уходи отсюда сейчас же! Полицию вызову! махал дворник метлой.
Полиция мне ничего не сделает, я тут просто стою, монотонно повторял мужчина.
Ты распугиваешь людей!
Я просто стою.
Вот поли он закашлялся, полицию вызову, будешь им рассказывать!
Что тут происходит?
Он приподнял брови, узнав Бродягу, дворник же повернулся и сощурился.
Это твой дружок-алкаш?
Бродяга усмехнулся. Сходство между ними определённо было. Оба заросшие и небритые, оба в заношенной рвани, а от кого разит перегаром, сразу и не поймёшь.
Да, это мой друг. Он доставляет вам проблемы?
Он распугивает людей!
Я с ним поговорю.
Бродяга заглянул ему в глаза. Субъект спора стоял в стороне и отстранённо курил. Дворник снова закашлялся, сплюнул и развернулся.
А полицию всё равно вызову! без уверенности в сиплом голосе пригрозил он.
Храни вас Господь.
Он ещё раз плюнул и что-то проворчал под нос. Бродяга повернулся к мужчине.
Это уже вторая наша встреча.
Тот бросил бычок в урну, подозрительно уставился на него.
И во второй раз ты мне помогаешь. Это случайность?
Алматы большая деревня, покачал головой Бродяга. Раз так вышло, может, расскажете, зачем вы здесь стоите?
Надо мне, вот и стою. Не надо было бы, не стоял.
Вы художник?
Он приподнял брови.
У вас на пиджаке пятна краски.
Он машинально опустил взгляд. Пятна действительно были.
Ладно. Ладно. Я Костя Хан, художник. А тебе что надо, я никак не пойму?
Я Малик. Бродяга, он протянул руку. Хан с сомнением пожал её. Я собираю истории. Если вы согласитесь
Ты. Со мной на «ты», нервно одёрнул его художник и вытащил из кармана сигарету. А историй у меня нет, уж извини.
Может, покажете свои картины? Не за бесплатно, но за бутылку водки?
Ты он поперхнулся дымом. Ты за кого меня считаешь? Думаешь, я
Малик смотрел на него. Внимательно.
А, впрочем, с меня не убудет, он вдруг передумал и махнул рукой, приглашая пройти с ним. Ну пойдем.
Малик последовал за Ханом, на всякий случай, не сводя с него глаз. Спасибо дяде Юре, он преподал когда-то Бродяге важный урок.
* * *Когда они вошли в сырой подъезд, Бродяга уже было подумал, что Хан собрался его бить. Обошлось.
Художник поднялся по тёмной лестнице, подошёл к обшарпанной деревянной двери, повернул ключ в замке. Пробормотав: «воровать у меня все равно нечего», пригласил Бродягу внутрь.
Костя разуваться не стал, и Малик тоже. Зыбкий линолеум выложен газетами, заляпан краской. У дверей чёрные пакеты. Один из них тонко звякнул, задетый ногой Малика. В коридоре холсты, поставленные почему-то лицами к стенам. В зале ровные ряды стеклотары и недописанная картина на подставке.
Ты, видать, думаешь, что я алкаш, Костя пнул попавшую под ноги бутылку, та откатилась к стене. Что я законченный человек.
Малик промолчал. Он чувствовал, что вопрос риторический. Пахло краской, спиртом и куревом.
Да, это так и есть, продолжил Хан, не дождавшись ответа. Но погляди-ка сюда.
Он указал на мольберт.
Скажи, что ты видишь?
Он указал на мольберт.
Скажи, что ты видишь?
Малик подошёл ближе, пригляделся. Поверх тонких линий эскиза маслом написаны контуры церкви. Утреннее солнце отражается в золоте куполов, попрошайки сидят с протянутыми руками, прихожане с пустыми овалами лиц протягивают им милостыню.
Церковь, неуверенно ответил он. Ту, возле которой мы с вами
А я, прервал его художник, вижу, что у попрошайки одна рука чуть длиннее другой, он ткнул пальцем в упомянутую руку, и Малик признал, что она действительно длиннее. Я вижу, что вот этот блик совершенно неправильной формы, я вижу, что вот здесь слишком резкий контраст, он указывал на мельчайшие недостатки, всё распаляясь. После обернулся к Малику. А когда я пьян, я их не вижу. Когда я пьян, я могу просто взять и нарисовать. Во-от, он развёл руками, нервно зашагал по комнате.
Это прекрасная картина, попытался успокоить его Малик. Этот оттенок неба, эти тона
Оттенок неба! всплеснул руками Хан. Да кому есть дело до неба, когда блик неправильный! Вот представь он понизил тон. Представь, что Микеланджело или кто там ещё писал фреску на потолке храма, писал долго и упорно, идеально отобразил каждую деталь, каждый мазок, но на фреску села муха. И оставила след. И люди! он повысил голос. Люди смотрят на фреску и видят муху! А остальную фреску, прекрасную, замечательную фреску нет!
Я не вижу муху. Я заметил эти крохотные ошибки только тогда, когда вы на них указали.
Но ты увидел! Ты признал эти ошибки, когда на них указали пальцем! А меня в дрожь бросает, когда я представляю, что к этой картине подходит человек более сведущий и тычет в неё пальцем! И говорит, что блик неправильный! И все смотрят! Молчи. Молчи, он движением ладони остановил Малика, отвернулся к стене. Я понимаю, что это чепуха, но как же это мешает
Хан стоял, отвернувшись, со сжатыми кулаками.
Так проблема не в алкоголе.
Не-ет. Совсем не в алкоголе, он сунул руки в карманы и снова зашагал по комнате, стараясь не смотреть на картину. Проблема в том, что я таким уродился. А алкоголь это не проблема, алкоголь это решение. Во-от, он остановился, поднял взгляд на Бродягу. А ты, Малик, кто бы ты там ни был, подходишь ко мне и спрашиваешь, нет ли у меня каких историй. У меня нет историй. У меня есть незаконченная картина и и всё.
Малик сжал губы, кивнул.
И всё же достал из кармана блокнот, записал цифры. Круглыми глазами Костя смотрел на него. Если вам потребуется помощь, позвоните, пожалуйста.
Хан взял протянутую бумажку, взглянул на неё. Перевёл взгляд на Бродягу.
Со мной на «ты», повторил он. Если мне потребуется помощь? Ты странный человек.
Всё же он положил номер на стол, задумался. Побарабанил по дереву пальцами.
Мне нужно купить краски. Раз уж ты так хочешь мне помочь, дай мне
Я куплю тебе краски, заверил Бродяга.
Откуда ты знаешь, какая краска мне нужна? Я сам пойду и выберу.
Тогда пойдём вместе.
Хан нервно пожевал губу. Глаза бегали с Малика на холодильник.
А, Бог с тобой, дают бери, наконец пробормотал он. Хорошо. Пойдём, Малик. Уговорил.
Бродяга довольно усмехнулся. Начало было положено.
4
Константин Хан видел сон.
Слышал сон. Чувствовал сон. Он находился внутри сна и сном же являлся.
Белый лист, пустота. Точка карандашная ли, оставленная ли шариковой ручкой или кистью, абстрактная ли, не имеющая ни длины, ни толщины. Бормотание на фоне какая-то белиберда, не разобрать ни слова. Линия. Вторая, третья. Последняя почти завершает квадрат почти, не попадает ровно в первую точку и снова идёт наверх, снова обводит квадрат, пытается исправить его, но только портит.
Быстрее и быстрее.
Линии становятся небрежней, голос бубнит громче, злее, раздражённей.
Ещё быстрее.
Некто невидимый уже даже не старается, а просто водит в исступлении чёрным по белому, квадрат превращается в сплошную невнятную каракулю, будто кто-то долго расписывал ручку, будто рисовал ребёнок или сумасшедший.
А голос уже кричит, голос захлёбывается от ярости, и всё быстрее и быстрее, всё небрежней, хуже, отвратительнее, посредственнее, кошмарнее, кривее, паршивее, сквернее, слабее
Х-а-а!
Знакомый потолок, и дурнота, и тяжёлая боль, будто жидкий свинец плещется в черепе и давит в глаза. Хан прикрыл веки и лежал, пытаясь отделить сон от действительности. Проклятое солнце светило прямо в мозг.